Ширли Рейн - Мститель Страница 58

Испытывая острое чувство досады и разочарования, он, тем не менее, прекрасно понимал, что сейчас не время поддаваться эмоциям, и не позволил им взять над собой верх. Дело должно быть сделано, так или иначе. Не Антар, так другой; в конце концов, идея захватить именно Антара принадлежала ему лично, Дети Богини этого не требовали. Ищущий взгляд Эрритена остановился на парне, который свалился с лестницы; возможно, ударившись головой, он потерял сознание и сейчас лежал, раскинув руки.

Этот юноша по имени Ален был удивительно красив; настолько, что некоторым чудилось в его облике что-то женственное.

На самом деле это было совсем не так. Просто людям казалось, что мужчине ни к чему пикая красота, и они стремились, возможно, совершенно подсознательно, найти в ней хоть какие-то изъяны. Ну, зачем, спрашивается, мужчине такие густые, вьющиеся белокурые волосы, такая белая кожа, такие правильные, словно выточенные искусным резчиком черты лица, такие большие, голубовато-серые глаза с поволокой, такой изящно вырезанный рот? Вдобавок все движения Алена отличались редкой, хотя и совершенно неосознанной гармоничностью, и в этом тоже кое-кто усматривал признак женственности.

Во всем остальном он представлял собой образчик именно великолепно сложенного мужчины: высокий рост, хорошо развитая мускулатура, широкие плечи, узкий таз. Ален был неглуп, хотя звезд с неба не хватал. Большинство женщин в городе млели при одном лишь взгляде на него, но он этого, казалось, совершенно не замечал.

Кем-кем, а «ходоком» наподобие Бруно он никогда не был. Подружка у него имелась, а как же. Ничем не примечательная девушка по имени Итиль, по отношению к которой Ален проявлял удивительную и совершенно необъяснимую преданность – с точки зрения большинства женщин. Однако не так давно Итиль погибла во время небывалого шторма, вызванного землетрясением в океане, и с тех пор Ален затосковал. Именно этим в большой степени объяснялось то, что он так рвался в отряд к Антару.

Зато у мужчин этот юноша зачастую вызывал глухое раздражение. Не умея определить природу такой своей реакции – в основе которой, это и слепому ясно, лежало чувство соперничества – они обвиняли Алена в манерности и даже притворстве. На самом деле тут начисто отсутствовало и то, и другое; просто Ален был тем, кем он был, но совершенно не отдавал себе в этом отчета.

Да, это то, что нужно, подумал Эрритен, глядя на распростертого на траве красавчика, все еще не пришедшего в сознание. Ничего не соображающие животные по-прежнему носились по двору, но по какой-то причине огибали то место, где он стоял рядом с Ночкой. Только она одна вела себя относительно спокойно, лишь мелко подрагивала, переступала с ноги на ногу и время от времени негромко ржала.

Эрритен сделал шаг по направлению к Алену и краем глаза заметил, как тут же насторожился Серебряный Человек. Ага, сейчас до него дойдет, что Эрритена может интересовать не только Антар, но будет уже слишком поздно. Быстрыми шагами подойдя к Алену, Эрритен ухватил его под мышки, подтащил к лошади и взвалил на нее. Серебряный Человек оставил Антара и бросился к нему, но Эрритен молниеносно взлетел в седло и направил лошадь к предусмотрительно раскрытым воротам заднего двора. Его преследователь был уже совсем рядом, и тогда Эрритен, осадив лошадь, заставил ее резко отступить назад. Мощный круп с силой толкнул Серебряного Человека в грудь. Тот упал на спину и некоторое время лежал, странно подергивая руками и ногами. Когда в конце концов он поднялся и снова бросился вдогонку, Эрритен уже был за пределами двора.

Прежде чем покинуть «поле боя», он на мгновенье оглянулся. Никто не видел его; одни потому, что только-только начали приходить в себя, другим он отвел глаза. Никто, кроме, конечно,

Серебряного Человека. Но и тот уже не бежал, а шел, все время замедляя шаг. Потом он и вовсе остановился, провожая Эрритена взглядом светящихся зеленоватых глаз. Понял, умник, что на своих двоих за лошадью никому не угнаться, неважно, серебряный ты или нет.

Эрритен пришпорил Ночку и растворился во тьме.

Вокруг костров по краю города метались тени. Охранников, судя по всему, уже всполошил поднятый во дворе Антара шум. Однако они, по-видимому, больше всего опасались нападения извне, а может быть, думали, что оно уже произошло, и появление Эрритена, выезжающего из города, хотя и удивило, но не напугало их. Какой-то мужик с огромной дубиной в руке бросился к нему с криком:

– Эй, что там творится?

Эрритен был так зол – на себя, на Антара, на Серебряного Человека, который спутал ему все карты – что с трудом сумел сдержать мгновенно вспыхнувшее желание прикончить горе-охранника на месте. Надо же быть таким идиотом! Воображает, что способен со своей дурацкой дубиной противостоять Детям Богини. Однако Эрритен не стал рисковать. Мужик даже не догадывался, как ему повезло – он лишь споткнулся, упал и скатился в одну из небольших, заросших колючими кустами лощин, которыми была изрезана вся местность. Когда Эрритен уже миновал линию костров, вслед ему раздался новый крик:

– Куда ты его тащишь, Молчун? Эй, парни, смотрите, он кого-то увозит! Стой! Стой, кому говорю!

Совсем рядом с головой Эрритена просвистел пущенный из пращи камень, тут же немного в стороне упал другой. Эрритен обернулся – и догонявший замер на месте с выпученными глазами и раскрытым ртом. Но позади него Эрритен успел заметить двух всадников, мчащихся во весь опор. Ага, значит, сумели-таки справиться с лошадьми и снарядить погоню.

Он выехал на тропу, прорезавшую весь остров, и поскакал по ней, изредка оглядываясь назад. Его лошадь несла двоих, и ей, конечно, приходилось труднее, чем тем, которые мчались вдогонку. Эрритена поражала глупость преследователей. Даже после всего происшедшего они осмеливались думать, что смогут остановить его. Наверняка тут не обошлось без Антара. Наглый, самоуверенный мальчишка, видимо, продолжал воображать, что смертоносное оружие делает его неуязвимым. У Эрритена просто руки чесались проучить его. Мелькнула даже мысль еще раз попытаться захватить Антара, но Эрритен чувствовал, что изрядно выдохся. Конечно, не в физическом смысле. К тому же он с некоторой долей суеверия полагал, что если что-нибудь не получилось один раз, повторять попытки бесполезно. Как говорится – значит, не судьба. Да и Ален что-то зашевелился. Пришлось хорошенько врезать ему, чтобы он унялся еще хотя бы на некоторое время.

Над головой по-прежнему плыла огромная, ничем не затененная луна, но небо уже начало утрачивать свою глубокую, насыщенную черноту, и на открытых пространствах тьма стала не такой плотной. Правда, под пологом леса она все еще не рассеялась, но все равно разглядеть светлую ленту дороги не составляло труда.