Внутренний дворец. Книга 1 (СИ) - Архангельская Мария Владимировна Страница 59

А когда я всё-таки собралась выйти, за дверью меня уже ждала целая делегация. Слухи в Восточном дворце и правда распространялись со скоростью пожара.

– Далеко ли собралась, сестра Тальо? – пропела Кольхог со сладчайшей улыбкой. За ней теснились её прихлебательницы. Остальные, правда, не теснились, но стояли вокруг на некотором отдалении, явно собираясь следить за представлением из партера.

– К себе в комнату, – сухо ответила я.

– А… Собирать вещи, – понимающе закивала Кольхог. – Тебе помочь, сестра Тальо?

– Не утруждайся, сестра Кольхог.

– И правда. Тебе не придётся собирать много. Верно, сестра Ю?

Ла Ю манерно хмыкнула.

– Зачем прислуге в Боковом дворце нефрит и жемчуг? – продолжила Кольхог. – Да и шелка ей ни к чему… У тебя будут очень быстрые сборы, сестра. Хотя… какая ты мне сестра?

Я почувствовала, как на загривке поднимаются волоски. Побьют? Или до чего-то столь вульгарного, как драка, всё же не опустятся? Но спасение пришло, откуда не ждали. Никто в комнате не заметил появления давешнего евнуха, пока тот звонко не выкрикнул от входа:

– Пожаловал его высочество!

Все застыли, включая меня, а потом поклонились стремительно вошедшему принцу. Тайрен молча оглядел собрание и уставился куда-то в стену.

– Все – вон, – скомандовал он стене. – Кроме Тальо.

Девицы снова присели и с шелестом шелков одна за другой покинули комнату. Дверь аккуратно закрылась, но, держу пари, если бы она была стеклянная, мы без труда разглядели б контуры прилипших к ней с той стороны ушей.

– Тальо… – начал Тайрен и замолчал.

– Что угодно вашему высочеству?

– Сегодня утром… я наговорил лишнего, – он продолжал глядеть куда-то в сторону, и слова давались ему с явным трудом. – Я никуда не собирался тебя отсылать.

Он замолчал. Я тоже молчала. Наверное, надо было сказать что-нибудь примирительное, но обида оказалась глубже, чем я сама поначалу предполагала. Хотелось произнести что-нибудь вроде «я счастлива» тонким режущим голосом, но это, наверно, было бы уже перебор.

– Я вовсе не то имел в виду. Я ждал, что ты придёшь… Тебя бы впустили. Но ты не приходила, и я подумал… – он резко выдохнул, махнул рукой, прошёлся по комнате, а потом развернулся ко мне: – Ну, прости меня. Мне не надо было на тебя кричать.

– Я… – я облизнула губы и тоже уставилась куда-то в пол. – Ваше высочество оказывает недостойной честь.

– И ты даже не хочешь на меня посмотреть? – он подошёл, расцепил мои сложенные на поясе руки и сжал в своих сильных тёплых ладонях. – Я всё понимаю. Ты скромна, ты не привыкла к дворцовым порядкам. Не привыкла приходить без зова. Я и правда должен был за тобой послать. Ну, что мне сделать, чтобы ты меня простила?

Похоже, его привычка всё перекладывать на материальные и прочие блага была неискоренима. Я уже открыла рот, чтобы отказаться и добавить вежливое уверение, что извинения являются лучшим подарком… И тут мне пришла в голову идея. Да, я перенеслась в другой мир, потеряв всё, что имела в том, и в первую очередь, если не говорить о близких и любимых людях – спокойную жизнь, которую я могла выбирать и обустраивать по своему вкусу. В новой жизни я оказалась на положении щепки в потоке, хотя не могу не признать, что поток ещё обходился со мной весьма бережно. Могло бы быть и куда хуже. Но вместе с неприятными сторонами моё новое положение принесло мне и новые возможности. Так почему бы, раз уж отступать всё равно некуда, не воспользоваться ими и не воплотить в жизнь детскую мечту, на которую я, став взрослой, откровенно махнула рукой? Я подняла голову и взглянула Тайрену в глаза:

– Ваше высочество, научите меня ездить верхом!

Обучением меня верховой езде Тайрен тоже занялся сам. Мне подобрали красивую, но спокойную и хорошо выезженную лошадку, и принц принялся давать мне ежедневные уроки на заднем дворе Восточного дворца. Хотя в первые разы я шла к лошади на подгибающихся ногах. Я любила лошадей, но до сих пор – чисто платонически, а когда понадобилось залезть на одну из этих зверюг и как-то начать с ней взаимодействовать… Невысокая кобылка вдруг становилась просто огромной, и её слегка меланхоличный и довольно терпеливый вид начинал наводить на нехорошие подозрения. Ведь это не автомобиль, который не поедет и не повернёт, только если сам водитель не нажмёт на педаль или не покрутит руль. Это живое существо с собственными мыслями и настроением, и кто знает, что в её башку взбредёт. Уж если бездушные автомобили – и те, случается, сюрпризы преподносят…

Однако дни шли за днями, а ничего плохого со мной не случалось, если не считать вызванных отсутствием привычки болей в пояснице, бёдрах, а так же в, э-э… том, что между ними. И, кстати, моё желание освоить верховую езду, как оказалось, было куда менее скандальным, чем чтение военных трактатов, если бы оно стало известно. Здешние девицы благородного происхождения вполне спокойно обучались этому искусству, и даже играли в конное поло, так что Тайрен пообещал мне как-нибудь взять меня посмотреть на женскую игру; «если ты будешь хорошо себя вести», с усмешкой добавил он.

Отношения с Тайреном вполне наладились, если не считать того, что его поведение стало ещё более собственническим. Теперь оно проявлялось не только в настоящем, но и оказалось, если можно так выразиться, устремлено в будущее.

– Когда родишь мне сына, станешь наложницей-подругой, – уверенно заявил он мне как-то. – А когда я стану императором, сделаю тебя Благородной супругой.

Я промолчала. Перспектива родить, пусть даже от принца, меня что-то не радовала. Ребёнок словно бы окончательно связал бы меня с этим миром и с тем положением, которое я в нём занимала. Умом я, конечно, понимала, что всё это навсегда и деваться мне некуда. И всё же пока оставалась если не надежда, то ощущение, что всё вокруг – не настоящее. Порой оно охватывало меня очень остро: ну не может быть реальностью то, что со мной произошло, это сон, бред, что угодно, и я вот-вот проснусь и заживу обычной, нормальной жизнью. И с ней рука об руку шла другая иллюзия – всё может ещё измениться и в этом мире. Внутренний дворец, заклятые сестрёнки-наложницы, служба, как тут деликатно выражались, у подушки и циновки его высочества – это всё не навсегда, возможен какой-то выход. В конце концов, все попаданки из фэнтезийного ширпотреба ловили удачу за хвост и сами становились хозяйками своих судеб. И если я сама оказалась словно бы героиней такого романа – ну, должен же и мой сюжет куда-нибудь вырулить?

Беременность поставила бы крест и на этой иллюзии. Куда деваться матери с маленьким ребёнком? Правильно, некуда, разве только за спину его отцу. И это уж не говоря о здешнем состоянии медицины и неизбежном риске, которому подвергается любая роженица. То, что я узнавала о здешних медиках, отнюдь не добавляло оптимизма. Ну как можно положиться на помощь тех, кто на полном серьёзе уверяет, будто лучшее средство от головной боли – уложить эту самую голову на изголовье из розового дерева, а к нарывам на коже предлагает прикладывать мышьяк? Состояние местной науки было для меня постоянным источником, как сказали бы в моём мире, лузлов. Слушая, как Тайрен и тот же Кей рассуждают о мире и его явлениях, я частенько не знала, смеяться мне или плакать. И ведь для них всё было вполне реально! Например, однажды речь зашла о «золото-киноварной пилюле». Я в тот момент задумалась о чём-то своём, поэтому пропустила начало разговора и очнулась, только услышав красивое название.

– А что это за пилюля?

– Пилюля бессмертия, – объяснил Тайрен таким тоном, каким мог бы сказать «от простуды».

– Она действительно из золота и киновари?

– Ага. Точнее, из киновари, свинца и серы. Или ртути.

– И как? – осторожно уточнила я. – Многие ли с её помощью… обессмертились?

– Видишь ли… Мало знать состав. Нужно ещё выяснить, в каких пропорциях смешивать ингредиенты, сколько времени их надо нагревать, перегонять и что там ещё делают… Если ошибёшься хоть в какой-нибудь мелочи, то пилюля вместо дарования бессмертия обернётся ядом. А потому мало кому удавалось действительно достичь бессмертия. Рецепт-то тайный.