Александра Черчень - Курсовая и дипломная работа по обитателям болота. Дилогия Страница 59

Спустя пару секунд я поняла, что Мастера заинтересовала вовсе не рука, а браслет, который эльф назвал тарагаром.

— Занятная штучка, — щелкнул по камню острым черным когтем мужчина. Отпустил меня и сел рядом. — Простите за спектакль. Имею небольшую страсть к эпатированию окружающих.

— Вы действительно мой клиент, — мрачно проговорила я, вспомнив его «шуточки». — Как, впрочем, и весь не так давно наблюдаемый мною паноптикум.

— А что, возьметесь? — усмехнулся и фыркнул Смерть. — Юлия… верно? — Дождавшись моего кивка, он продолжил: — Как вы верно заметили, мы не совсем обыкновенные, с нами даже просто общаться сложно. И, кстати, в этом свете данный диагноз стоит отнести и к вашему риалану. Вы же так много о нем не знаете…

Попытаться узнать у разговорчивого красноглазого что-нибудь интересное я не успела.

— Смерть, ты сегодня просто аномально болтлив, — раздался холодный голос риалана, пропитанный издевательской иронией.

— Феликс, — хмыкнул Мастер, затягиваясь сигаретой и спустя секунду с улыбкой разглядывая Ла-Шавоира сквозь дым. — Ты, как обычно, не вовремя. У меня были большие планы по твоей дискредитации в глазах этой очаровательной кудрявой девушки. Кстати, прекрасный экземпляр человейки! — Провозгласив эту пакость, он нахлобучил на голову свою красную шляпу и торжественно кивнул: — Хвалю, Кик!

— Айлар, — тихо и зло прошипел болотник. — Ты переходишь границы.

Брюнет пару секунд пристально смотрел на Феликса, потом быстро встал и коротко поклонился.

— Прошу прощения. — После одернул плащ и повернулся ко мне: — Леди, с такой же просьбой обращаюсь к вам. Мое поведение было несколько более вольным, чем это позволительно на данном этапе знакомства. Надеюсь, вы пойдете мне навстречу, примете извинения и инцидент будет на этом исчерпан.

— Да, конечно. — Я слегка растерянно оглядела Мастера.

Неловкую паузу нарушил риалан, пригласив проследовать в гостиную. Я поднялась и привычно приняла руку зеленого. В разгромленную гостиную мы, разумеется, не вернулись, а прошли в другую, попросторнее, и не носившую следов гульбищ и игрищ «гласа оппозиции».

В просторном помещении не было ни единого стола, стула или еще чего-либо из ненужных излишеств, которые вдобавок можно сломать. Но оказалось множество огромных подушек, некоторые — плоские, видимо, предназначенные для того, чтобы на них валяться. Этим и занимался длиннорукий волосатый уникум, считающий, что «баба в доме — конец свободной жизни».

На другой подушке сидел ящер-барабанщик и в данный момент скучающе полировал огромной пилочкой не менее внушительные когти. Я присмотрелась к красивому гребню, яркому окрасу, тому, с каким изяществом он обернул хвост вокруг задней лапы, и резонно заподозрила, что это тоже девочка. Но, к сожалению, в отличие от Шахерезады Адовны, у этого прямоходящего варана не было ни груди, ни бантиков, по которым можно было бы определить половую принадлежность.

На небольшом помосте в конце зала находился Лель, который мягко перебирал струны виолончели, от чего по комнате неслась почти неслышная тревожная мелодия. Смычок валялся на полу рядом со стулом.

Я впервые увидела шута серьезным… И это настолько не вязалось с его обычным обликом, что он казался совсем другим человеком. Так… кажется, я хотела пообщаться с ним поближе. Возможность представилась гораздо быстрее, чем ожидалось.

Под потолком парила Мерилин уже в нормальной одежде и с немного виноватым выражением лица. Даромира Скелетоновна затаилась на самой дальней подушке и в нашу сторону, кажется, даже смотреть боялась.

— Еще раз добрый вечер, — первым поприветствовал собравшихся Смерть, стянул шляпу, огляделся, но бюстов, на которые ее можно пристроить, не нашел, потому нацепил на острый уголок подушки и сел.

От звука голоса Мастера все, кроме Леля, едва заметно вздрогнули и неприязненно покосились на эпатажного мужчину в красном.

Меня проводили до аналогичной огромной подушки, а сам Ла-Шавоир опустился напротив так, чтобы можно было видеть всех собравшихся. Посмотрел наверх и скомандовал:

— Спускайся! — Потом скривился и прошипел: — Х-х-хранительница!

— Не ругайся на Мери, — лениво проговорил Смерть, и я внезапно вспомнила, что при жизни Мерилин, кажется, была в его непосредственном подчинении. Кик никак не отреагировал на реплику серокожего Мастера, обвел всех присутствующих тяжелым взглядом и неожиданно устало спросил:

— Как вас угораздило-то? — Взглянул на музыкантов и осведомился: — Ну и зачем быть такими свиньями? Я что, мало для вас сделал?

— Мы пришли — тут уже все почти никакие были! — возмутился волосатый Шан. — И разве этому отказать можно?!

Он кивнул в сторону невероятного субъекта, на котором сегодня, похоже, сошлось все.

— Да, это не они, — опять ответил красноглазый, многозначительно ухмыляясь, потом подмигнул мне и продолжил ломать комедию: — Видишь ли, Кик… — Последовала драматическая пауза, во время которой глаза риалана начали светиться голубоватым светом, и я поняла: Мастер откровенно нарывается. Феликс — внук богини, неизвестно, на что способен.

— И?! — наконец не выдержал зеленый.

— Захотелось мне выпить… — глубокомысленно изрек Смерть, внимательно разглядывая потолок.

Последовал возмущенный возглас Даромиры:

— Пришел, спросил вас. — Мы все посмотрели на несчастную служанку. — Вас не оказалось, тогда приказал согнать ему собутыльников.

— Мне было грустно и печально, — скорбно поведал красноглазый в ответ на осуждающие взгляды. Только Лель молчал и улыбался, с иронией посматривая на Смерть.

— Айлар, ты мог мне дом не громить, а?!

— А это уже мы! — радостно просветил Феликса синеглазый шут. — Пришли в гости знакомиться с риале и заодно показать новую концертную программу. А тут — Смерть… Ему согнали только Дару, которая хоть и пьет, но плачет, да Мерилин. Последнюю пои не пои, а толку никакого!

— Все остальные спрятались, — грустно поведала Скелетоновна. — А я сбежать не успела.

— А откуда у вас кожаный прикид? — Я задала интересующий меня вопрос и тут же поежилась, потому что про меня, похоже, почти забыли, и оказаться под прицелом стольких глаз было неуютно.

— Это наше концертное, — охотно поведал Лель. — Для одной программы делали, но не пригодилось, потому оставили тут, в подсобке.

Служанку стало откровенно жалко. Не успела сбежать — и вот результат! Судя по влажным глазам, Даре тоже было себя очень жалко. Она была гораздо моложе, чем мне почему-то казалось. Не больше тридцати лет.