Дэйв Дункан - Разящий клинок Страница 59

Первым ехал Ило со сверкающим на солнце штандартом, за ним – Хардграа, с двумя молодчиками по бокам. А затем уже и сам Шанди, с пятью десятками солдат за спиной. Мерный грохот копыт и блеск бронзы сгоняли с пути и пешего, и конного; дети махали вслед, взрослые провожали отряд улыбками. Едва ли многие замечали эмблему наследника на штандарте, и наверняка мало кому даже бросались в глаза знаки отличия, наделявшие Шанди по меньшей мере званием легата. Они приветствовали улыбками не его самого, а Империю как таковую.

Наконец-то он возвращается домой!

После мучительного ожидания дороги все же открылись, – и первым по ним проехал Шанди со своим отрядом, пробивая себе путь через подтаявшие сугробы. Неприятные дела задержали его еще на месяц в Южном Шимлундоке, но сейчас он двигался по Восточному тракту, связавшему Хаб с Утренним морем:

«Тысяча лиг – и ни единого поворота» – как хвастался кто-то из его предков. Преувеличение, конечно, – но не особенно большое. Лишь пять сотен лиг отделяли его теперь от Эшиалы.

Поля по обе стороны тракта уже наливались золотом, да и сено уже косили вовсю… Отличный урожай.

Эшиала, с ее безмятежностью, мягким голосом, чудесными чертами! Ее тело – гладкое, словно грудка ласточки, без изъяна! Ни одной родинки! Волосы ее черны, как вороново крыло… Шанди не встречал еще женщины, которая двигалась бы как Эшиала: она не ходила – она плыла.

Шанди любил вспоминать, как Эшиала впервые появилась при дворе. Посреди крикливой мишуры и вызывающе ярких нарядов она была в простом узком платье нежно-абрикосового цвета, с маленьким бриллиантовым венцом в волосах. Она прошла через аристократическое собрание во всей его изысканности – и мгновенно рассеяла его, разрубив пополам.

Другие могут счесть ее холодной, но сам Шанди знал, что это просто робость. Конечно, Эшиала вовсе не была страстной натурой, но в таком случае и сам он необузданностью не отличался! При виде бурных проявлений чувств ему всегда становилось неловко; лед и пламень плохо уживаются меж собой. Они же отлично подходили друг дружке и уже успели доказать, что способны вместе производить потомство – что имело особое значение для будущего императора. И, наверное, будет небольшой взрыв страсти, когда они все-таки встретятся вновь…

Здравый смысл подсказывал не торопиться, воспользоваться путешествием для осмотра городов и гарнизонов: кто знает – может статься, пролетит немало лет, прежде чем он снова лично навестит эти области Империи… Да будет проклят здравый смысл!

Когда Шанди окликнул Хардграа, тот вроде бы уже знал, зачем его зовут. Осадив своего коня, центурион подождал принца – и хмурил брови при этом:

– Ты намерен пуститься вскачь? Не терпится добраться до Хаба?

– А ты что же, сомневался во мне? – Отряд из пятидесяти воинов не может загонять лошадей, ибо нет такого почтового двора, где найдется наготове полсотни скакунов. Сегодня Шанди собрался вырваться вперед с горсткой надежных людей.

– Если твои действия можно предугадать, – проворчал Хардграа, – ничего хорошего не жди.

Шанди никогда не расставался с охраной, и покушения на его жизнь действительно случались, хотя, разумеется, ничего слишком серьезного. В дороге же он был куда более уязвим, нежели за оградой лагеря или в стенах дворца. Пару раз он срывал планы заговорщиков, сам того не замечая, – лишь благодаря скорости, с которой передвигался по Империи…

– Сколько народу тебе бы потребовалось, чтобы устроить засаду на отряд вроде нашего? – выкрикнул Шанди сквозь цокот копыт.

Хардграа сплюнул, обдумывая задачу.

– А зачем много народу? И один хороший лучник вполне справится.

– Хороший лучник, готовый умереть за здорово живешь? В наши дни это редкость. Но все равно, ему нужно будет точно знать, когда я проезжаю мимо, – и время, чтобы все подготовить. Нельзя ведь сутки простоять на месте с натянутой тетивой?

Хардграа нехотя кивнул, выражая полное согласие. – И что с того?

– Значит, нам надо обогнать новости о собственном прибытии.

Даже непробиваемый центурион был потрясен подобным заявлением:

– Что, обогнать почту?

Отличный наездник с деньгами (и при условии благоприятной погоды) может одолеть три почтовые станции в день. Если же дело особенно спешное, тогда четыре, хотя мало кто способен долго выдерживать такой темп. Закон предписывал размещение постов на расстоянии восьми лиг друг от друга. Пеший путник мог утром выйти от одного поста – и к вечеру добраться до следующего, груженая же телега могла проехать вдвое дальше. «Четыре поста» означали скорость около тридцати лиг в день, обычно при участии от восьми до двенадцати лошадей; то была быстрая езда и верная гибель.

Имперская почта переправляла срочные послания еще быстрее, – но при этом менялись как кони, так и люди. Курьер вовсю дул в рожок, издалека извещая о своем прибытии, и его напарник хватал сумку с письмами еще до того, как конь первого успевал замедлить бег. Неопытному же наезднику нечего и мечтать обогнать почту.

– В особых случаях, – с усмешкой пояснил Шанди, – проконсул имеет право остановить почтовую доставку.

Он предлагал нечто настолько похожее на кощунство, что впервые, кажется, за всю свою службу начальник личной охраны оказался потрясен до глубины души. Шанди ткнул большим пальцем назад, указывая на следовавший за ними отряд:

– Думаешь, Ократи справится? Хардграа кивнул не задумываясь. Оптия Ократи он выбирал сам, так что тот справится со всем, чем угодно.

– И надолго?

– Трех-четырех дней вполне хватит, – сказал Шанди. – А потом первым делом пойдет государственная корреспонденция, а частная переписка подождет еще денек-другой.

Эта идея завладела воображением центуриона, и он радостно оскалился:

– Кого возьмем?

– Господина Акопуло и лорда Ампили, конечно. По виду обоих не скажешь, что они способны выжить после безумной скачки в духе Шанди, но Хардграа знал их достаточно давно, чтобы не обмануться на этот счет.

Акопуло, политический советник принца, был невысок и худ, напоминая собой какую-то невзрачную птаху; к тому же из-за седины он казался старше своих лет, но при этом обладал, пожалуй, самым острым умом во всей Империи. По одной «единственной паутинке Акопуло мог бы выследить паука за тысячу лиг, и каждого видел насквозь.

Ампили, начальник протокольной службы, был вдвое крупнее Акопуло. Сейчас он трясся на своей лошадке где-то в конце колонны, и вздувающийся волнами серый плащ овевал его рыхлые телеса. У этого толстяка источников информации больше, чем у всей имперской бюрократии Хаба. Неопытный Ило воображает, будто находится в курсе всего, что происходит в Империи, потому что через его руки проходит вся официальная корреспонденция; но это только события, Пропущенные сквозь «официальную» мясорубку. Из разговоров с Ампили Шанди узнает множество важных вещей, о которых так называемые официальные лица даже заикнуться не смеют; Акопуло же раскрывает ему подлинный смысл происходящего, вкупе с хитроумными рассуждениями о возможных последствиях. Тучный Ампили сочтет путешествие нелегким, но он куда более вынослив, чем можно подумать.