Максим Черепанов - Сказатели. Русский фантастический альманах фантастики и фэнтези. № 1, 2014 Страница 59

— …и совершенно законно был удален! — поддерживал Перфильева первый тенор.

— Ну за это ганимедцы и были наказаны голом, — перехватывал инициативу Зубкус. — Хотя в начале второго периода «Астрохимик» восстановил равновесие. После того как Янсона удалили на две минуты за превышение скорости в штрафной зоне ворот, меткий бросок Алексея Егорова распечатал ракушку «Реактора»!

— Не забывайте, коллега, — гудел Перфильев, — что бросал Дементьев, а Егоров удачно подставил плюшку…

— …но это никак не принижает его заслуг, — вмешивался тенор номер два.

— Никак не принижает, коллега, — напористо бубнил Перфильев. — Напротив…

— …напротив ворот «Реактора» острая ситуация! — кричали хором оба баритона. — Торрес — Федотову, Федотов — Крамскому. Бросок!..

— Не будет броска, — разочаровывал товарищей по цеху Перфильев. — Шар перехватывает Магометов. Так о чем я говорил, коллеги?

— О том, что обе команды имеют отличный процент реализации большинства… — ловко обходил конкурента Зубкус.

— …и нужно играть очень аккуратно, чтобы избежать удалений… — находил маленькую лазейку первый тенор.

— …которые чреваты пропущенными шарами, — успевал зацепиться второй.

— А «Астрохимик» между тем собирается делать смену, — замечал Перфильев.

— Смена им не помешает! — пищал Зубкус. — Обе команды во втором периоде держат просто невероятный темп игры. Ресурсы ранцев вырабатываются со скоростью света!

— Да и игроки быстро устают, — бубнил Перфильев.

«Все, — подумал Славик, напряженно следивший за игровым пространством. — Надо решаться. Сейчас или никогда, а сейчас — самое удобное время». Он выждал, пока сменится верхний нападающий «Астрохимика», нащупал под плотной тканью скафандра коробку репроектора, надавил указательным пальцем клавишу и прошептал: «Нападающий Дементьев двести шестнадцать, четыре, дробь семь, пять секунд». Изображение в желто-зеленом скафандре возникло возле прозрачного бортика, врубило двигатель ранца и ринулось в круговерть желтых и синих реактивных струй.

Дребезжащий свисток порвал гул стадиона, ржавой бритвой распорол болтовню комментаторов. Арбитр вскинул руку с растопыренной пятерней, рука мигала зеленым и желтым. Нарушение численного состава! Славик моментально нажал на репроектор. Изображение Дементьева исчезло, будто его и не было. Возле бортика в позе глубочайшего недоумения одиноко висел прыгнувший на смену центрфорвард «Астрохимика».

Славика сильно толкнули в спину, он обернулся и стукнулся шлемом о шлем Марека.

— Ты?! Славян, это ты устроил? — Марек был вне себя от восторга.

Сбоку заглядывал Пряник.

— Похоже, что я, — сказал Славик, улыбаясь.

— Эй, вы про чо? — Пумба завертел головой, с трудом отрываясь от созерцания поля.

— Славка своим репроектором устроил удаление! — шепотом проорал Марек.

— Ну?! То-то я смотрю — херня какая-то!

— Тихо, тихо, — уговаривал друзей Славик, которого хлопали в десять рук по плечам, по спине и по шлему. — Гола еще никто не забил… пока.

— Процент реализации большинства у «Реактора» семьдесят шесть и четыре, — подал голос Пряник.

— Вот пусть и реализовывают! — постановил Пумба. — Зря, что ли, Славян старался?

Как выяснилось чуть позже — не зря. На восьмидесятой секунде игры в большинстве Дмитрий Макаров бросил с очень острого угла, Малкин отбил шар щитком, но вывернувшийся откуда-то снизу Евгений Трач отправил рикошет в нижний сектор ракушки. На трибунах поднялся такой рев, что, несмотря на включенный селектор, у Славки заложило уши, а друзья тискали его и колотили по шлему с таким энтузиазмом, будто это он, а не Трач забил гол в ворота «Астрохимика».

— Оле-е, оле, оле, оле-е-е! Реактор, вперед! — скандировали трибуны.

Когда возбужденные болельщики немного успокоились, Ганя, перегнувшись через спинку Славикова сиденья, задумчиво сказал:

— Два-один — это здогово, но тги-один было бы вообще атомно.

— Не надо форсажа, — со знанием дела отозвался Славик, он чувствовал себя могучим и счастливым божеством.

Удобная ситуация подвернулась за четыре минуты до конца периода. Двое игроков «Астрохимика» разом пошли на смену и почему-то оказалось — втроем. Опять прозвучал свисток. Тренер в строгом сером скафандре попытался что-то выяснить у судьи, но вторично взметнувшаяся вверх сердитая пятерня яснее ясного сказала: «Я видел в игровом пространстве на один желтый выхлоп больше, чем положено! А все остальное не имеет значения».

Зрительские ряды шли волнами. Синие и желтые огни выхлопов зависли вокруг точки сбрасывания. Секунда — и они, сорвавшись с мест, завертелись безумной каруселью.

— Семерка большинства «Реактора» выигрывает сбрасывание! — истошно комментировал Зубкус. — Трач на Макарова, Макаров — Веласкису. Они отчаянно рвутся в зону «Астрохимика»! Трач получает шар, пересекает синие линии! Положения вне игры нету!

— Да, — вторил басом Перфильев, — пока пятнадцатый номер ганимедцев отдыхает на скамейке штрафников, челябинцы идут в наступление. Фирсов открывается под бросок, но Трач идет сам, обыгрывает защитника. Неужели будет дубль?!

Трач всегда славился отменным броском. Шар ловко перескочил с левого крюка плюшки на правый и выстрелил вперед, точно ядро из древней пушки.

— Ух-х! — взвыли комментаторы.

— Ах! — выдохнули трибуны.

— Ап-х… — сказал Славик и едва не перевернулся вместе с креслом.

Шар, мазнув по выставленной плюшке защитника, изменил траекторию, пронесся между двумя бортами, пробил защитную сетку и попал изобретателю точнехонько в живот. Руководствуясь каким-то животным инстинктом, Славик обеими руками схватился за брюхо, но драгоценный трофей таки отскочил вниз, прямо в причинное место, потом отрекошетил вбок, где на него хищным зверем кинулся Пумба.

Пока Славик, моргая от навернувшихся слез, пытался проглотить порцию воздуха, застрявшую в районе солнечного сплетения, Пумба, не без сожаления, вручил ему законную добычу, вожделенный приз любого пустобольного болельщика — добытый на четвертьфинальном матче игровой шар.

— Держи, Славян, твой по закону, — сказал Пумба, неохотно разжимая перчатки.

— Везунчик, — зачарованно пробормотал Пряник.

Славик недоверчиво взял у Пумбы упругий, плотный шар, литой из термостойкой пластмассы. Шар напоминал средних размеров очищенный апельсин, разделенный узкими темными поясками на восемь одинаковых долек. Он светился изнутри ярким голубоватым светом, на одной из долек красовалась крупная, сияющая желтым надпись «ИНХаэЛ».