Александр Абердин - Парадиз Ланд 2-1 Страница 59

       Дело дошло до того, что ему удалось то, чего не смог добиться Бертран, - разжечь Звезду Великого Маниту и заставить родинки его дочери заалеть и вспыхнуть так ярко, что если бы она захотела сделать своего Гришеньку братом, то тот смог бы перетащить на свой поджарый, весь в тугих кубиках мышц, волосатый живот, все пять родинок. Но как раз этого она и не хотела делать по целому ряду причин, главной из которых была та, что в Зазеркалье она не могла так свободно манипулировать небесной механикой. К тому же это сулило ей целую кучу сложностей и по другим причинам, ведь она, прежде всего, хотела изловить Василиска и предать его черную душонку самым жутким мукам ада.

       Лишь под утро её любовник в изнеможении замер, лёжа на спине и уснул, но перед этим муза, которая с первого же взгляда, брошенного ею на этого плечистого парня, поняла к чему он стремится в постели и чего жаждет его душа. А жаждала она так много и была столь неутолима, что музе пришлось излить на своего любовника чуть ли не всё то, что она узнала благодаря магическому перу Зиночки Васильчиковой. Так что, в какой-то мере, Гришку Толмача можно было пожалеть, ведь на него опрокинулся такой девятый вал эротических фантазий Эрато, что он едва не отдал Богу душу и только то, что под его загорелой лысиной имелись очень крепкие мозги прирождённого аналитика, спасло его от безумия.

       Хотя было уже половина одиннадцатого утра, Гришка Толмач, полностью лишенный сил, крепко спал и солнечная девушка, которой для полноценного сна хватило всего двух часов, могла спокойно нежиться на его волосатой, крепкой груди прирождённого чемпиона. То, что этой ночью этот мосластый, плюшевый сибиряк побил все рекорды, которыми могли бы гордиться небожители, было несомненным. Тут он оказался на высоте и мог собой гордиться.

       Зарываясь пальчиками в его густую, волнистую и упругую шерсть, Эрато смотрела на умиротворенное лицо своего нового возлюбленного и думала о том, как ей следует поступить. В том, что она не зря открылась ему, не было ничего предосудительного и запретного. Как сам Алекс, так и все его помощники, орудовавшие на планете Земля, нисколько не смущаясь, привлекали к своей деятельности кого только не вздумается и, порой, они избирали на роль агентов Парадиза таких типов, что будь здоров. То, что в прошлом некоторые из них были самыми настоящими преступниками, никого не волновало, ведь Алексу было дано так же легко проникнуть в сознание любого человека, как и видеть его душу. Поэтому он никогда не ошибался и Парадиз Ланд имел отличных помощников в этом удивительном мире, - Зазеркалье.

       Поскольку Эрато имела полную свободу действий, то её в данный момент волновало только одно, - что делать с лысиной Гришки Толмача, которую тот считал чуть ли не самой привлекательной чертой своего облика. Красавцем этого парня можно было назвать только в полумраке и на значительном расстоянии. Впрочем, уродом он точно не был. Просто у этого парня было характерное лицо с какими-то демоническими чертами опереточного злодея, к тому же еще и с очень подвижной мимикой. Этот парень отлично знал это и умел пользоваться тем, что его лицо могло меняться в широком диапазоне, начиная от одухотворенно-прекрасного, до зловещего, и могло при этом быть ещё и уморительно потешным.

       В общем, Гришка Толмач мог скорчить рожу ничуть не хуже любого тролля, от чего на допросах кое-кого из подозреваемых, порой, била крупная дрожь. Однако, куда больше он любил корчить уморительные рожицы своим детям-погодкам, сыну и дочери, которым было двенадцать и одиннадцать лет от роду и которые любили его безмерно не смотря на маленькую зарплату и то, что их папка так редко бывал дома. Зато всё своё свободное время он проводил с ними и тогда они могли творить все что угодно, пускаясь на любые шалости и нисколько не боясь строгих окриков матери.

       Эрато, думая о том, в какой степени ей следовало открыть своему любовнику все тайны Парадиз Ланда, приходилось учитывать не только его любовь к детям, но и то, что суровые законы Зазеркалья были на стороне их матери, которая, так же как и их отец, любила их и была хорошей матерью. В том, что ей хотелось дать им больше, чем это мог себе позволить Григорий Толмачев, не было ничего предосудительного, тем более, что она вышла замуж за своего одноклассника, в которого была влюблена ещё со школьной скамьи.

       Любовно глядя на умиротворенное лицо своего Гришеньки, Эрато как то не сразу заметила то, что тот проснулся и столь же внимательно разглядывает её из-под прищуренных век не меняя при этом выражения лица. Заметив это, девушка вцепилась в его густую шерсть на груди и воскликнула в притворном гневе:

       - Ах, ты, косматое чудовище! Я, бедняжечка такая, лежу тут, гляжу на этого соню, а он, бесстыдник, оказывается, сам меня разглядывает.

       Гришка открыл глаза и широко улыбнулся. Чтобы не привлекать на помощь допотопные средства Зазеркалья, муза сотворила мощное гигиеническо-магическое заклинание утренней свежести и немедленно приникла к губам своего возлюбленного, пахнущим мятой и немного мускатным орехом, своим жадным ртом, источающим яркий аромат винограда сорта "Изабелла". Их первый поцелуй был очень страстным, а для Эрато ещё и таким долгожданным, что она очень быстро перерос в затяжную и напряженную любовную игру.

       Завтракали они уже в бассейне с золотистой водой. Эрато, в конечном итоге, махнула рукой на Гришкину лысину и сделала его лишь чуть-чуть моложе, но зато дала его телу все те физические возможности, которые имела она сама, вплоть до способности дышать под водой так же легко, словно он был настоящий прирожденный водяной. Теперь она уже и сама могла беспошлинно ввозить в Парадиз Ланд, а также и в Зазеркалье, такой дефицитный товар, как Божья Благодать, которая, на самом деле, была почти так же естественна, как и все эманации, генерируемые Кольцом Творения.

       Внешне Григорий Толмачев почти не изменился. Кроме того, что его зубы теперь уже не нуждались в услугах стоматологов, а лысина сделалась немного меньше, всё осталось точно таким же. В конечном счете раз этот парень считал свой внешний облик вполне приемлемым, то пусть оно так и будет. Всё равно ему, явно, светило стать Создателем, а стало быть ещё раз преобразиться. Как только с предварительным преображением, имеющим, по большей части, глубоко внутреннее значение, было покончено, Эрато, вытолкав своего любовника из большого бассейна, на дне которого они всё же занялись после завтрака любовью, строго сказала ему:

       - Всё милый, отложим свои желания до ночи, а теперь я должна тебе всё объяснить, рассказать о кое-каких секретах Парадиз Ланда и научить кое-чему полезному.