Элейн Каннингем - Крылья ворона Страница 59

Катафалк замедлил скорость, кони перешли на шаг, и скрип железных ворот возвестил, что они прибыли в Город Мертвых. Двое мужчин спрыгнули на землю и предъявили сторожу поддельные бумага, в которых стояло имя мертвой эльфийки и место, отведенное для ее могилы.

Тот изучил документы, окинул мужчин странным, почти жалостливым взглядом и махнул им: «Проезжайте!»

— Поторопитесь, — предупредил он. — У вас не так уж много времени до полной темноты.

Все трое знали, что это значит. С наступлением ночи железные ворота закрывались, и их было не открыть до самого рассвета. Возчик подхлестнул лошадей, и повозка, покачиваясь, тронулась.

Они громыхали по узкой извилистой дороге мимо массивных надгробий и деревьев, поросших мхом. Миновали поле гончаров, на котором находили последнее пристанище нищие и безымянные, и остановились наконец возле нескольких странных искривленных деревьев.

Дальше катафалку было не проехать, и двое убийц вытащили гроб и взвалили его на плечи, продолжив путь пешком. Хотя сумерки еще не наступили, тени здесь казались более глубокими, а ночь — пугающе близкой.

Они остановились перед небольшим холмиком, поросшим травой, и особым образом постучали в древнюю дверь. Она отворилась сама собой. Приглушенное фосфорическое свечение словно пригласило их войти.

Мужчины обменялись взглядами, пожали плечами и принялись спускаться по стертым каменным ступеням, которые вели к круто уходящему вниз проходу.

В конце туннеля находился округлый склеп. На стенах рос светящийся лишайник, и в его неярком свете были видны ряды вырубленных в камне углублений, похожих на полки. Они затолкали гроб на первое же свободное место и окинули взглядом несколько дверей, выходивших из помещения.

— Которая? — громко поинтересовался Чадрик.

Напарник пожал плечами и уселся на низкое каменное надгробие.

— Понятия не имею. Змеиный человек сказал, что покупатель сам придет. Ломай камень вызова и давай заканчивать с этим.

Чадрик достал из сумки маленький, завернутый в тряпицу сверток. В нем лежал лазурно-голубой камень. Это была дорогая вещь, но никогда он не задумывался, оставить ее себе или продать. Работая на Змеиного, можно делать деньги, но всякий, кто пытался вести с лунным эльфом нечестную игру, погибал загадочной и страшной смертью.

Он бросил камень об пол усыпальницы, и тот разлетелся сверкающими вспышками света. Они поднялись кверху, будто рой крохотных голубых пчел, и исчезли в трещине стены.

Чадрик нервно взглянул на каменный потолок, думая о надвигающейся ночи.

— Надеюсь, что они там поторопятся.

Его напарник вытащил маленький ножик и принялся выковыривать грязь из-под ногтей.

— На худой конец, заночуем здесь. Я не собираюсь бродить по Городу, имей в виду, но что худого может случиться с нами тут?

— А Диентер?

Второй головорез грубо рассмеялся.

— Думаешь, этот развозчик трупов станет рисковать своей шкурой ради нас? Он, похоже, давно удрал вместе со своей повозкой. Так что присаживайся.

Выбора все равно не было, и Чадрик последовал совету и уселся на древний мраморный саркофаг.

Лишайники вдруг перестали светиться, и склеп погрузился в полный мрак. Двое мужчин вскочили на ноги и схватились за оружие.

— Уберите, — предложил звучный мужской голос — слишком низкий для хафлинга, слишком певучий для гнома, слишком мелодичный для человека. — Дроу прекрасно видят в темноте, вы же не видите вообще ничего. Вы не сможете причинить вреда никому, кроме себя.

Дроу.

Невидимая рука ужаса сдавила горло Чадрика. Его напарник захныкал. Лишайник вновь начал светиться, сначала слабо, потом все ярче, мучительно медленно разгоняя тени, словно давая темным эльфам время сполна насладиться страхом людей.

Наконец люди смогли увидеть свою судьбу. Дроу было четверо, все мужчины. Двое держались позади, по их позам было ясно, что это подчиненные, стоящие на страже. Что же до двоих оставшихся, Чадрик не был уверен, кто из них вожак.

На одном была кожаная куртка воина, и прекрасного оружия у него было столько, сколько Чадрик не имел и в мечтах. Белые волосы дроу были коротко острижены, наверно, чтобы враги не смогли ухватиться за них, а на одной щеке был вытатуирован дракон.

На другом эльфе были хорошие одежды и драгоценности, его длинные волосы были старательно заплетены в множество косичек. Крупный красный камень красовался у него во лбу, словно третий глаз. Он рассматривал людей с улыбкой, значения которой перепуганные головорезы не понимали.

Воин заговорил первым:

— Вы сообщили, что нашли рубин.

Чадрик торопливо протянул ему ожерелье:

— Вот оно. Платить не надо; со мной рассчитается тот, кто меня нанял. — Слова беспорядочно теснили друг друга, спеша вырваться наружу.

Никто из дроу не ответил. Чадрик напряг скованные ужасом мозги, ища, что бы еще сказать. Вспомнив рассказы о ненависти дроу к наземным эльфам, он изобразил усмешку и солгал:

— Смерть эльфийской девки для меня уже достаточная награда.

Взгляды темных эльфов не стали дружелюбнее.

— Мы уже получили рубин, — сказал франт, указывая на камень в своем лбу. — И могу вас заверить, что одного нам вполне достаточно. Не самая умная мысль — пытаться одурачить дроу из «Сокровищницы Дракона».

— Мы не знали! Клянусь, — пробормотал Чадрик. — Мы поймали эльфийскую женщину, как велел тот человек, забрали ожерелье, что было на ней. Вышла ошибка, это ясно, но мы честно раздобыли ожерелье. Мы лишились монет, заплаченных возчику, что привез нас сюда, и писцам, сделавшим похоронные бумаги. Но я не в претензии! Возьмите эти камни за доставленное беспокойство, и мы в расчете.

Воин выслушал его молча. Когда голос Чадрика наконец затих, он кинул взгляд на внимательно слушающих охранников.

— Убить их.

— Подожди, — мягко сказал второй. — Во многих лучших историях действие развивается по кругу. Герои или жертвы приходят к тому, с чего начали. Справедливость не всегда плоха, если она следует достаточно запутанными тропами.

— Ты хочешь… — переспросил татуированный дроу.

— Вы идите. Я скоро догоню.

Роскошно одетый дроу обернулся к своим жертвам, и огонек в его глазах был до ужаса знакомым. Воин нахмурился, но спорить не стал. Он дернул головой в сторону одной из дверей, показывая, что солдаты должны идти за ним. Дверь захлопнулась за тремя темными эльфами. Чадрик почему-то знал, что больше она не откроется, и все остальные тоже.

У Чадрика было немного моральных принципов и вовсе не было иллюзий. До этого самого момента он был уверен, что ничто не сможет напугать его.

Он вспомнил эльфийскую женщину и позавидовал ее способности умереть по собственному желанию.