Легион павших. IV - V Акт (СИ) - Крэйн Эри Страница 6

— Да что у вас тут произошло, пока меня не было? — Райз приподнял брови. — Меня не покидает ощущение, что я только зря явился и укоротил Аелитт жизнь.

— Как тонко ты чувствуешь ситуацию, — прошипела она.

— Все. Довольно. Мне надоели эти склоки, — Къярт отпустил ее руку и встал с кресла. — Можете и дальше грызться, только без меня, — он устало посмотрел на Райза. — Закончим здесь и вернемся в Афракский Союз.

Он не стал дожидаться возражений или продолжения спора. Ему хотелось тишины и, как бы странно это ни было после всего проведенного взаперти времени, — одиночества.

Благодаря воспоминаниям Аелитт он знал эту крепость как свои пять пальцев, и отыскать подходящую для ночлега комнату не составило труда. Не все спальни крепости были такими же аскетичными и холодными, как ее комната. Ополоснувшись в каменной ванне со стылой водой, он еще какое-то время постоял босиком у открытого окна, рассматривая продолжающие копить дождь тучи.

Къярт устал от этого бесконечного дня. Он так долго мечтал о том, чтобы забыться сном, но теперь, когда это стало возможным, оттягивал этот момент, зная, что сновидения могут оказаться куда хуже, чем действительность. Тем более сейчас действительность была не так уж и плоха.

Но он не мог бодрствовать вечно, и пусть он успел отвыкнуть от кошмаров, пришло время снова к ним привыкать.

Не знавший все это время покоя разум смешал во снах все, что только смог: Мерлен, Иеро, Райза, Аелитт и даже друида, их кровь на руках и жар от поглощенной жизни в груди. Кошмары зациклились, понеслись по кругу, словно он находился под действием яда фурии, пока его наконец не выбросило из них, как медузу на каменистый берег.

Къярт открыл глаза и сел на кровати. Посмотрел в сторону окна. В стекло молотили крупные капли начавшейся грозы. В осветившей комнату вспышке молнии он осознал, что не один.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он у сидящей на краю кровати Аелитт.

— Смотрю, как ты спишь.

Къярт вздохнул и вернул голову на мягкую, пуховую подушку. Он давно смирился с присутствием фурии и не видел смысла ее прогонять.

— Снова кошмары? Позволь мне помочь, мышонок, — тихо попросила Аелитт. — Позволь забрать их.

Фурии действительно были частью Орды. Сама Аелитт, как и остальные, не знала ничего о своих предках, которых изгнали во время последнего вторжения в этот мир. Не знала она и о роли фурий в Орде, но, учитывая знания о некромантах, что ей передала мать, и то, что Райз видел фурий в соседнем мире, несложно было увязать воедино. Цели и стремления фурий, как вида, по прежнему оставались неизвестны, но пока хватало того, что являясь частью Орды, в которой почти все держалось на силе некромантов, они обладали целым набором навыков, которые могли быть тем полезны.

— Тебе незачем так мучить себя, — продолжала увещевать Аелитт. — Пожалуйста, позволь мне.

Она могла уговаривать его до самого рассвета, а затем ходить следом, такая же упрямая, как и он сам. Раз уж решила что-то, то не отступится. Будет стоять на своем, пока в итоге не возьмет измором.

— Мышонок…

Къярт сдался. Не столько потому, что с радостью провел хотя бы одну ночь без кошмаров, сколько из-за того, что ему было жаль Аелитт. За один день она потеряла все. От ее и без того немногочисленной стаи в живых остались только дети, которые вряд ли переживут близящуюся войну, и теперь уж точно не смогут примкнуть к Орде. Стремления и желания Аелитт все еще не до конца улеглись в голове, и сейчас Къярт не мог с уверенностью сказать, что именно ею движет: желание ухватиться за малейшую возможность сохранить хотя бы те крохи ее вида, что остались, или же банальное смирение и принятие своего положения. А может быть она хотела помочь просто потому, что ей так хотелось.

Къярт устроил голову на ее коленях и сразу почувствовал прохладное прикосновение светящихся алым когтей к вискам и скулам. Одно короткое движение — и его жизнь оборвется. Но с момента ее призыва он не отдал ей ни одного приказа и пока не собирался этого делать. Он знал, что она не станет вредить ему, и дело было отнюдь не в том, что его смерть означала бы и ее собственную.

Снова заснуть, чувствуя затылком прохладу ее коленей, оказалось не так просто. Перед глазами стояли смоляные кудри: не те, что сейчас окружали склонившееся к нему лицо фурии, но те, что разметались по белой шерсти шкуры на вершине башни в ночь жатвы.

В итоге сон взял свое. Больше этой ночью кошмаров не было.

Къярт проснулся, когда солнце поднялось достаточно, чтобы его лучи проникли в комнату и упали на кровать. Но разбудило его чувство абсолютной бодрости, а не свет: Аелитт все также сидела, касаясь его висков, а ее крылья закрывали его от солнца.

— Прости, мышонок, — произнесла она так, будто едва смогла дождаться его пробуждения, — что вспылила вчера. Я просто испугалась и совсем забыла, кто ты.

Къярт оставил приют на ее коленях и сел.

— О чем ты?

— Об Орде. Если кто и сможет противостоять ей, так это ты. Я же сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь.

Къярт провел рукой по лицу, пытаясь прогнать остатки сна. Для начала дня такие разговоры были слишком.

Он не знал, какие мысли бродили в голове Аелитт этой ночью, но она и правда стала вести себя иначе. Как, собственно, и Райз. За весь день, на протяжении которого Къярт занимался призывами и восстановлением тел павших фурий, не началось ни одного спора, не прозвучало ни одного выпада. Даже во взглядах, которыми Райз с Аелитт одаривали друг друга, заметно поубавилось неприязни. Похоже, накануне вечером, когда Къярт оставил их, эти двое смогли прийти к соглашению, что радовало и настораживало одновременно.

Бенджи весь день крутился поблизости, а с наступлением темноты, когда они вчетвером собрались за одним столом, сказал, что хочет начать тренировки по возвращению мертвых к жизни. Къярт заподозрил неладное, но Бенджи сразу вступился за Райза, утверждая, что тот и слова ему не сказал, и что решение он принял сам. Будто Райзу нужно было что-то говорить, чтобы повлиять на других.

Но Бенджи продолжал яро стоять на своем и не унимался, пока Къярт не сдался. Правда, после этого Аелитт перехватила инициативу и заявила, что сама займется его обучением. Все же, несмотря на успехи на поприще медицины, одного прикосновения и мысленного складывания печати ему точно не хватит, чтобы поднять умертвие, не говоря уже о том, чтобы призвать душу. Бенджи перспектива заиметь фурию в учителя не обрадовала, но возражать он не стал.

На то, чтобы поднять всех фурий гнезда и как следует скрепить их тела печатями, ушла неделя. И каждую ночь Аелитт приходила к нему, и он засыпал, устроив голову на ее коленях.

Последним он вернул Когтя. Пришлось потратить немало сил, чтобы придать ему вид абсолютно живого грива. Конечно, он не мог поправить его температуру тела, но вряд ли в Афракском Союзе и где-либо еще нашлись бы желающие погладить его или хотя бы подойти достаточно близко, чтобы что-то заподозрить. А вот скрыть от Клыка, что произошло с его братом, не стоило и пытаться. Он недовольно обнюхивал его, фыркал и скалился, даже пару раз попытался напасть, за что тут же получил в ответ и только тогда присмирел.

Коготь полностью осознавал то, что с ним произошло. Къярт призвал его душу печатью второго уровня, так что первое время ему приходилось сдерживать пришедшего в панику зверя. Тот понимал, что с его телом что-то критически не так, и это понимание приводило его в смешанный с яростью ужас. Но не прошло и часа, как Коготь успокоился и даже стал смотреть на Къярта иначе, словно бы понимал, почему он одновременно и мертв и жив, и кто к этому причастен.

Помимо возвращения из мертвых нужно было нанести печати и на тело Райза — те, что должны были скрыть его теперешний статус от паладинов. Лучшим решением было бы вырезать печати на его костях, так же, как в свое время Фелис вырезал их на костях Къярта. Но у Аелитт не нашлось оборудования для проведения подобной операции. Поэтому пришлось ограничиться татуировками на спине и следить за тем, чтобы те не попались кому-либо на глаза.