Дело о серебряном копье - Лариса Куницына Страница 6

схватил её, но она вырвалась, распахнула вторую дверцу и выпала на мостовую, он попытался дотянуться до неё, но она откатилась в сторону, вскочила на ноги и убежала, криком зовя на помощь. Убийца выскочил из кареты и убежал в другую сторону, а наши воришки, поняв, что попали в скверную историю, поспешили убраться, ни к чему не прикасаясь.

— Где это случилось?

— В переулке между улицами Плюща и Старой голубятни, там, где с одной стороны суконная лавка, а с другой булочная.

— Я знаю, где это. Переулок там довольно узкий. Удивительно, что она поехала этим путём, проще было свернуть на одном из перекрёстков. Что с кучером?

— Ещё одна загадка! Это была наёмная карета, и кучер заявил, что с перепугу убежал и ничего не видел.

— Он не сказал, почему поехал этим путём?

— Утверждает, что так хотела баронесса, но в это с трудом верится, однако, некому уличить его во лжи, баронесса умерла, а её служанка пропала, и мы не можем её найти.

— Похоже, всё это было подстроено только для того, чтоб убить старушку.

— О, она вовсе не старушка! — воскликнул Брешо. — Баронессе де Морель было всего сорок восемь лет, это была ещё очень красивая дама.

— Вы успели опросить её родственников?

— У меня не было на это времени, — сокрушённо вздохнул маленький сыщик. — Я попытался встретиться с её племянником графом де Монтезье, у которого она жила, но он не пожелал меня принять. А теперь, когда по приказу господина Буланже дело закрыто, я и вовсе не могу ничего сделать.

Марк задумчиво кивнул и, немного помолчав, спросил:

— Вы могли бы показать мне документы по этому делу?

— Конечно! — Брешо поспешно сунул листок со своим рисунком в папку и протянул её Марку.

Пока тот читал, сыщик занимался другими делами, но стоило Марку закрыть папку, тут же снова взглянул на него.

— Ещё одна просьба, — проговорил граф, — не могли бы вы позволить мне допросить тех грабителей?

— Идёмте! — сыщик решительно поднялся и пошёл к дверям.

Они спустились в подземелье ратуши, где размещалась уголовная тюрьма магистрата. Их встретил пожилой усатый тюремщик, который доброжелательно кивнул сыщику, а увидев его спутника, почему-то очень обрадовался и принялся кланяться. Разглядев в полумраке тёмного коридора длинный шрам на его щеке, Марк понял, что перед ним ветеран, который, очевидно, помнит его со времён военной кампании короля Армана. Так и оказалось, старик сообщил, что служил сержантом в королевской пехоте и часто видел барона де Сегюра в свите короля. Он заверил Брешо, что выполнит все пожелания господина барона и тот, поклонившись, удалился.

Марк спокойно и без помех допросил всех членов шайки, коих было пять человек. Они клялись ему, что их наняли лишь для того, чтоб они остановили карету, которая будет проезжать в этом переулке. Тот, кто нанял их, говорил, что должен забрать у дамы в карете какую-то вещь, после чего её отпустят. Однако вместо этого он сразу заколол несчастную женщину, да ещё позволил сбежать её служанке, которая убегая, звала на помощь. Понимая, что в этом районе города на каждом шагу дежурят квартальные сторожа, да и городской патруль проходит чаще, чем на окраинах, грабители поспешили скрыться.

— Мы и пальцем не тронули ни саму даму, ни её служанку! — причитал главарь шайки, растрёпанный парень в каких-то обносках, которого звали Жиль Муке, по прозвищу Гусь. — Мы грабим прохожих, это верно, но никогда никого не убивали. Что ж нам ради горсти серебра на рудники отправляться? А этот заказ и вовсе был похож на шутку. Нам велено было ждать в переулке, когда туда въедет карета, и окружить её. Мы даже не собирались залезать внутрь, просто ждали сигнала, когда можно будет пропустить карету дальше.

— Но всё пошло не так, как вы ожидали? — спросил Марк, стоя возле решётки, за которой стоял, держась за прутья, узник.

— Сперва всё было как надо. В переулок заехала карета, и мы тут же преградили ей дорогу. Сзади тоже двое наших встали, хотя задом ей было бы не выехать. И тот хлыщ в маске распахнул дверцу, запрыгнул на подножку и влез внутрь. А потом раздался вопль, вторая дверца открылась, оттуда вывалилась эта тётка и давай орать. Потом вскочила, сшибла с ног Гринье, — а он не такой уж слабак, — и побежала. Я думал, не стоит ли её поймать и заткнуть, но тот в маске уже выскочил и бросился в другую сторону. Я заглянул в карету и не сразу, но разглядел, что та дама мертва. Жизнью клянусь, ваша милость, я к ней не прикасался и ничего у неё не взял!

— Как вы встретились с этим заказчиком?

— Как обычно встречаются. Мне сказали, что меня ищет какой-то петух в маске.

— Петух? То есть вы сразу знали, что он из благородных?

— Ну да! Старьёвщик, который мне это передал, так и сказал: «Петух»! Велел ждать его вечером в «Сломанном колесе», а тот сразу же, едва вошёл, ко мне направился. Сел напротив и, недолго думая, сразу сказал, что хочет нас нанять. Сговорились за тридцать марок серебром. Дело-то простым казалось!

— Ты его раньше в «Сломанном колесе» видел? Он с кем-то там говорил или здоровался? Сказал, кто ему вас рекомендовал?

— Нет, говорю ж, сразу ко мне подошёл и сел. Даже пить ничего не стал, наверно потому, что для этого пришлось бы маску снять. Только договорились, он дал мне десять марок в задаток и ушёл. Потом я его уже в том переулке увидел.

— Как он выглядел?

— Высокий, чуть ниже вас, но повыше меня. Одет во всё чёрное. И плащ с капюшоном, он его не снимал. На лице кожаная маска, скрывавшая всё лицо.

— Какого цвета волосы?

— Не видел, у него на голове была тёмная повязка, как носят бретёры из южан. На руках перчатки, чёрные с раструбами.

— Заметил какие-нибудь приметы? Драгоценности, пряжки, оружие?

— Ничего такого…

— То есть, если ты его увидишь, то не узнаешь?

— Одежду, может, и узнаю, а его нет.

— Что скажешь о голосе? Ты же разговаривал с ним!

— Он всё шептал, шипел, как змея. Мне даже не по себе было!

— Значит, не можешь сказать, молод он или стар, беден или богат?

Разбойник честно задумался, а потом заявил:

— Скорее, молод, ваша милость! Уж больно ловко он из кареты выскочил и умчался прочь. Там тесно было, а он юркий, как ласка, ни за что не зацепился, в стену не вмазался. Старику такое не под силу! А больше ничего не скажу, не