Руслан Михайлов - Изгой. Трилогия Страница 6

Я потерянно молчал, не поднимая взгляда. Сказать было нечего. Теперь понятно, почему Рикар не хотел мне ничего рассказывать. Позор рода. Обрекший преданных людей на верную смерть в Диких Землях.

Взмахом руки я дал понять, что хочу остаться один.

Рикар попытался что‑то сказать, но священник остановил его:

– Молчи. Ему надо побыть одному.

Подталкивая перед собой Рикара, священник пообещал прислать ужин и неизменный травяной отвар.

Я остался в одиночестве. Мне надо много о чем подумать. Этой ночью я засну нескоро. Если вообще смогу заснуть.

* * *

Рикар клялся и божился, что мы достигнем скалы еще до начала сумерек, и я ему верил. Травяная равнина способствовала быстрому передвижению, уже не приходилось покорно следовать изгибам лесной тропинки или терять время, обходя стороной высокие холмы. Теперь наш путь лежал только прямо.

Последний день пути.

Рикар по моей просьбе шел рядом с носилками – требовалось восстановить хотя бы часть знаний. Понять, кто я есть и что могу. Тяжкое бремя ответственности давило на меня и лишало покоя. Рикар охотно отвечал, радуясь, что мне становится лучше.

Сейчас я рассматривал ворох бумаг, имеющих к моей персоне прямое отношение, – небольшую тубу с документами вручил мне Рикар, объяснив, что получил их от меня на хранение.

В тубе нашлась и карта, начертанная на толстом пергаменте. В связи с плохой изученностью Диких Земель карта изобиловала белыми пятнами. Но все же лучше, чем ничего. Также на карте присутствовали различные отметки, значение коих мне было неизвестно. Окликнув здоровяка, я попросил показать, где находится цель нашего путешествия. Рикар присмотрелся и ткнул толстым пальцем в карту.

– Подкова, – удивленно прочитал я. – Рикар, а почему Подкова?

– Я слышал, что гора очень похожа на огромную подкову, господин, – отозвался тот, разводя руками.

Я хмыкнул и отложил карту в сторону. Подкова. Смешное название для горы. Почему не «Пик Храбрости», например?

Перевернув тубу, я хорошенько встряхнул ее. Оттуда выпало еще несколько свернутых в трубки бумаг и небольшой тщательно завязанный кошель. Бумаги я пока отложил в сторону, а кошелем занялся вплотную. Развязав тесемки, я заглянул внутрь и снова удивился – несколько разноцветных стеклянных шариков и сложенный лист бумаги. Взяв один из шариков в руки, я вздрогнул – стоило мне прикоснуться, как он ярко засветился. Интересно…

– Рикар, ты знаешь, что это? – показал я находку.

– Нет, господин, – ответил здоровяк, пожав плечами.

Поместив шарик обратно в кошелек, я достал лист бумаги и развернул его. Это оказалось длинное и нудное пояснение по использованию Вестников. Все оказалось очень просто. Следовало зажать один из шариков в кулак, дождаться, когда внутри загорится огонек, и, прошептав сообщение, раздавить шарик. Высвобожденная энергия достигнет мага из Королевской Канцелярии и передаст ему мое сообщение и местонахождение.

Первое сообщение следовало отправить незамедлительно по достижении нами цели путешествия. После этого – каждые полгода или в случае нападения на поселение. Сделать это мог только я. В чужих руках Вестники не работали. Последнее уточнение заставило меня задуматься. А если я погибну? Как другие дадут о себе знать?

Надежно завязав кошель, я спрятал его обратно в тубу. Оставшиеся бумаги я отложил на потом. Еще будет время этим заняться. Сейчас меня волновал вопрос, ответ на который я хотел получить немедленно:

– А почему мы идем пешком? На весь отряд ни одной лошади. Для основания поселения нужны скот, птица, зерно, инструменты. Где все это?

Рикар замялся, и когда наконец решился ответить, я уже догадывался, что он скажет:

– На снаряжение отряда была выделена небольшая сумма, господин. Для покупки всего необходимого. Но…

– Но что? Договаривай, Рикар.

– Но вы ее потратили на прощальный вечер в трактире, господин, – пробормотал здоровяк. – Все деньги до последнего медяка.

Если бы я мог придушить себя, то я бы это сделал не задумываясь. Проклятье! Прошлый Корис Ван Исер был полным безумцем, обрекшим на смерть себя и преданных ему людей. Я обрек на голод всех, кто отправился со мной.

– Не беда, господин, – попытался успокоить меня Рикар. – Мы умеем охотиться. Не пропадем. Да и инструменты кой‑какие захватили.

Я промолчал. Да и что я мог сказать. Ничего. Была лишь пугающая меня самого надежда, что мое прошлое «я» больше никогда не вернется. Я не хотел становиться прежним Корисом Ван Исер.

Собрав все бумаги обратно в тубу, я отдал ее Рикару – надежней места не найти. Взмахом руки отпустил верного здоровяка и глубоко задумался.

Меня тревожила некоторая избранность потери памяти: все воспоминания о прошлом исчезли. Воспоминания, но не знания. Я заметил, что если еще вчера я не мог сказать, что за деревья меня окружают, то теперь не только узнавал, но и мог их назвать.

Изменился даже характер – со слов Рикара я уже знал, что в прошлом был вспыльчив и тяжел на руку, совершенно не думал о будущем. Глупый юнец. Тогда как теперь я холоден и расчетлив, стараюсь просчитать собеседника, понять его намерения, причем делаю это сознательно. Два абсолютно разных человека. Один умер, другой родился.

Еще одна деталь не давала мне покоя – каждая моя попытка вспомнить прошлое, вызывала дикую головную боль. Волхв обещал, что со временем память вернется. Нужно лишь подождать.

* * *

Когда сумерки начали опускаться на землю, мы достигли густой рощи у подножья Подковы. Добрались. У утомленных людей не осталось сил радоваться окончанию долгого и изматывающего путешествия. На скорую руку разбили лагерь, приготовили ужин, и, выставив стражу, все завалились спать. Отец Флатис несколько раз обошел лагерь, что‑то бормоча себе под нос и делая пассы руками. Изредка между его пальцами проскальзывали яркие искры, ясно различимые в сгущающейся темноте.

– Освящает, – со знанием дела пояснил Рикар, решивший расположиться на ночлег рядом со мной.

– Угу, – согласился я, дожевывая черствый кусок лепешки.

– А друид, может, и не зря опасается, – добавил здоровяк, с кряхтением перевернувшись на бок, – мы в самом сердце Диких Земель. Здесь погани темной полно. Днем‑то их нет. А ночью самое для них время. Хотя зря друид это делает, беду накликает.

– Не друид, а священник, – поправил я здоровяка и, спохватившись, спросил: – Почему зря? А если мертвяк или еще что похуже набредет? На освященную землю им ходу нет.