Леонида Подвойская - Предтечи Зверя. Алёна Страница 6

– Нет, мама… Хотя, вот лес и грибы помню. На скамейке сидим - помню. Ты мне ещё про бабушку рассказывала, как она грибы чуяла, да?

– Правда, доченька.

– А вот дальше не помню.

– Ну, ничёга. Не страшно. Говорят, бывает. Сейчас доктор приедет, посмотрит. Вон и приехали.

Докторша была не то, чтобы злая, а какая-то неприветливая. Проведя традиционный обряд осмотра с обычными вопросами, она тут же заявила, что девочку они забирают для более тщательного обследования.

– Может, как Вы говорите, от страха за братика, а может, и нет. Возраст такой, что…, ну, сами понимаете.

– Ой, что Вы, а как тут они без меня, - испугалась девушка.

– Я думаю, справятся, - улыбнулась-таки врачиха. - Да и не будем мы долго тебя там держать, если всё нормально.

Встревоженная мать наскоро собрала немудрёную поклажу и санитарная машина направилась в районную больницу.

– Устроишься, позвонишь. Привезём, если что понадобиться.

Братья и отец ещё не вернулись, и Алёна попрощалась с соседскими бабусями, подтянувшимися на такое событие. С заднего сидения "Козлика" девушка рассеянно рассматривала обступавший дорогу лес. В районной больнице ей лежать не приходилось. Да и вообще лечиться - Бог миловал. И вот теперь… Чего она так сомлела?

– Абсолютно здоровая девочка… И чего вы её привезли? Нервное истощение - полежала бы дома.

– Но Сергей Сергеевич. Селяне. Лето. Где она там полежит? Не хотела ехать: " Как они тут без меня!" - повторила заступница. А скоро уборка, школа, заготовки. И нет сейчас у нас запарки. Давайте обследуем?

– Хорошо. Полное обследование, общеукрепляющее… ну, Вы знаете сами.

– Ну вот, недельку побудешь здесь, врачи тебя посмотрят хорошенько, чтобы больше в обморок не бухалась - сообщила врачиха резюме испуганно сидевшей на краешке койки девочке. - А то будешь с кавалером танцевать и бух в обморок! - решила растормошить шуткой она новую пациентку.

– Ой, что Вы такое говорите, - засмущалась Алёна. Какие там кавалеры!

– Ну-ну, тебе уже пятнадцать скоро?

– Скоро, - вздохнула девушка.

– Чего же вздыхаешь?

– Так…

– Ты, главное, не теряйся. Это твоя кровать, это твоя тумбочка. Санитарки всё расскажут и покажут. Здесь кроме тебя сейчас две больных, сейчас на процедурах. Так что держи хвост пистолетом. Если что, спрашивай меня. Я твой лечащий врач, зовут меня Вера Ивановна. Ну, не теряйся.

"Ей хорошо так советовать. Врач. В городе живёт. Училась где- нибудь в областном центре. А человек, может, из деревни только в экскурсии с классом выезжал да по телевизору другую жизнь и видел",- вздыхала девушка, раскладывая в тумбочке свои нехитрые пожитки. Затем внимательно рассмотрела больничный халат и вздохнула. И зачем забрали её одежду? А в трико ходить перед незнакомыми людьми. Алёна вздохнула, вспомнив, как смущалась она на уроках физкультуры под взглядами одноклассников. Ещё год - два назад ничего не было видно, а теперь. Нет, уж лучше в халате. Она вышла в длинный, пустынный сейчас коридор. С удивлением рассмотрела роспись на стене: какой-то пейзаж древнегреческого острова, с колоннами, берегом, кораблями и морем. Посидела в вытертом временем мягком кресле. Уже начала было скучать, но тут разъехались в стороны железные двери, и из кабинки лифта санитарка вывезла кресло - каталку с довольно древней старушкой.

– ДавайтеЈ я помогу - метнулась к санитарке Алёна. Вместе они благополучно вытянули кресло и покатили в дальнюю по коридору палату. Там девушка помогла санитарке и переложить больную с кресла в кровать.

– Спасибо, внученька, - задыхаясь, просипела старуха. - Чую, доброе у тебя сердечко. Зайдешь ко мне попозже, когда отдохну, хорошо?

– Ты обязательно к ней зайди, - посоветовала санитарка. - Это бабка особенная. Дар у неё - насквозь людей видит. Чем-то ты ей показалась. Новенькая? Из четвёртой? Ну, палата хорошая. И врачиха хорошая. Только с виду строгая. И в отделении у Вас сейчас тихо.

А там, в шестой взрослой - все тяжёлые. Запаришься их обслуживать.

– Я буду помогать, если хотите. Что тут без дела сидеть?

– Лежать, девонька, лежать. Сидят, знаешь где? Ну, если самой в охотку… тебя как зовут? Алёнка? Красивое имя. Я тоже хотела дочку или Алеся или Алёнка назвать. Не получилось, - вздохнула санитарка.

– Почему?

– Не родила девочку. Трёх балбесов вот родила на свою голову, а девочки нет. Меня Марией Петровной зовут. Можешь тётей Марией или Петровной. Ну хорошо. Обед сейчас. Лежачим разнесу, потом покажу где какие врачи. Ты пока тоже иди перекуси.

– А можно, помогу?

– Не сидится? Хорошо, давай вместе.

Так с первого же дня Алёна взялась за дело. Спокойная и участливая, преисполненная уважения к старшим, она так естественно ухаживала за лежачими больными, словно это было её приятными обязанностями.

В этот же вечер, уже после окончания процедур, Алёна заглянула к странной старухе.

– Садись - садись, внучечка. Дай налюбуюсь на тебя, - засипела больная.- Как лучик ты. Блеснёт, согреет - и нет его. Скрылся за тучкой и ждёшь следующего… У меня доченька была таким же лучиком. Блеснула - и всё.

– А что "всё", бабушка?

– Можешь называть меня Даниловной. Что случилось? Да ты садись. История долгая, вот и остальные послушают. Правда, бабоньки?

Три соседки согласно закивали головами, одна осталась лежать неподвижно с закрытыми глазами.

– Плохо ей. Но мы ей не помешаем. А твои соседки как?

– К ним там родственники пришли.

– Значит, и тебе торопиться некуда. Так вот что случилось. Мы, Ростовы, нездешние, мы из тех самых, ну что в "Войне и мире". Не читала ещё?

– Нет, фильм видела.

– "Фильм". Книги читать надо. Хотя, может, и рано. Ну, неважно. В общем, прибило предков сюда. Уже давно, правда. Ещё до войны. А в войну как ушли они в леса, так и возвращаться не пожелали. Жили себе и жили. Потом "единоличников" раскулачивать пришли. Раскулачили - травы лечебные позабирали, дичь засоленную, да другие соления разные. И хозяина забрали. Это отца моего. А мать уже на сносях была. Вот родила меня и остались мы одни жить - поживать в лесу. Лес, он, знаешь, и прокормит, и обогреет. Надо только с ним дружить…

Разговор был прерван диким криком. Неподвижно лежавшая женщина вдруг забилась в конвульсиях. Её било так сильно, что ещё до того, как к ней подбежала Алёна, несчастная упала с кровати.

– Держи, держи её. И язык, язык вытяни, не дай задохнуться - заверещали соседки. Одна кинулась за врачами.

Алёна не стала хватать эпилептичку за язык. Положив руки на виски больной, она мягко погладила ладошками мокрую от пота кожу и стала уговаривать успокоиться, как уговаривают мяукающего по ночам грудного ребёнка.