Робин Хобб - Королевский убийца [издание 2010 г.] Страница 6

Баррич отвернулся. Его силуэт едва различался в сумерках комнаты, лица его нельзя было разглядеть в слабом свете огня.

— Завтра мы поговорим… — начал он.

— Только чтобы попрощаться. Я это твердо решил, Баррич. — Я коснулся рукой серьги в моем ухе.

— Если ты остаешься, значит, и я не могу уехать. — В его низком голосе была ярость.

— Нет, не так. Когда-то мой отец захотел, чтобы ты остался и вырастил для него бастарда. Теперь я говорю тебе, чтобы ты уходил и служил королю, который все еще нуждается в тебе.

— Фитц Чивэл, я не…

— Пожалуйста. — Я не знаю, что Баррич услышал в моем голосе, только он внезапно замер. — Я так устал. Так ужасно устал. Я уверен, что не смогу дожить до того, что, как все считают, я должен сделать. Я просто не доживу. — Мой голос дрожал, как у старика. — Не имеет значения, что мне следовало бы сделать. Не имеют значения мои клятвы. Во мне не осталось сил, чтобы сдержать слово. Может быть, это неправильно, но так уж оно есть. Чужие планы. Чужие цели. Никогда они не были моими. Я пытался, но… — Комната закачалась вокруг меня, как будто говорил кто-то другой и я был потрясен его словами. Но я не мог отрицать их правдивость. — Теперь мне нужно остаться одному. Чтобы отдохнуть, — просто сказал я.

Они оба только смотрели на меня. Ни один из них не заговорил. Они вышли из комнаты медленно, словно надеясь, что я передумаю и позову их назад. Я этого не сделал.

Но, оставшись один, я позволил себе перевести дыхание. От тяжести принятого решения у меня кружилась голова. Я не вернусь в Олений замок. Но что мне делать, я не знал. Я смахнул кусочки моей разбитой жизни с игрового стола. Теперь нужно попытаться их как-то склеить, чтобы начать новую жизнь. Я начал осознавать, что у меня не осталось сомнений. Сожаление смешивалось с облегчением, но сомнений не было. Каким-то образом я понял, что должен начать новую жизнь, в которой никто не вспомнит, кем я был когда-то. Жизнь, не подчиненную ничьей воле, даже воле моего короля. Это было решено.

Я снова лег в постель и в первый раз за многие недели полностью расслабился. Прощайте, подумал я устало. Я хотел бы пожелать им всем счастливого пути, в последний раз предстать перед своим королем и увидеть его короткий одобрительный кивок, подтверждающий, что я поступил правильно. Может быть, я смог бы объяснить ему, почему не захотел вернуться. Этого не будет. Теперь все кончено.

— Простите меня, мой король, — пробормотал я.

Я смотрел в танцующее пламя, пока его вид не успокоил меня.

Глава 1

ИЛИСТАЯ БУХТА

Быть наследным принцем или принцессой — значит балансировать на канате, натянутом между ответственностью и властью. Говорят, что, официально принимая титул наследника престола, будущие венценосцы удовлетворяют свое стремление к власти и одновременно учатся пользоваться ею. Старший сын в королевской семье занимает это положение со своего шестнадцатого дня рождения. С этого дня будущий король несет полную ответственность за управление Шестью Герцогствами. Обычно он принимает на себя те обязанности, которые менее всего занимают царствующего монарха, — а таковые могут быть очень разными, в зависимости от положения в стране. При короле Шрюде принц Чивэл первым стал наследником престола. Король передал ему все дела, относящиеся к внешним границам: военные действия, торговлю и дипломатию и как следствие — неудобства длительных путешествий и походной жизни в военных лагерях. Когда Чивэл отрекся от престола, наследником стал принц Верити, который унаследовал все тяготы неопределенности войны с островитянами и разногласий между Внутренними и Внешними герцогствами, вызванные этой войной. С каждым днем выполнять эти обязанности становилось все труднее, и в любой момент решение принца Верити могло быть отменено королем. Часто принцу приходилось разбираться с затруднениями, возникшими не по его вине, и орудие в его руки вкладывал король.

Еще менее прочной была позиция будущей королевы Кетриккен. Горское происхождение сделаю ее чужой при дворе Шести Герцогств. В мирные времена ее бы, вероятно, принимали с большей терпимостью, но в год ее свадьбы в стране было неспокойно, и двор в Оленьем замке кипел страстями. Красные корабли с Внешних островов, впервые после долгих лет мира, стали опустошать наши берега, уничтожая гораздо больше, чем забирали с собой. Постоянная угроза набегов, а также страх перед «перекованными» потрясли основы Шести Герцогств. Доверие к монархии было утрачено, и Кетриккен оказалась в незавидном положении иностранки и жены нелюбимого наследника.

Во Внутренних герцогствах росло недовольство налогами, собираемыми для защиты берегов, которые не имели к ним никакого отношения, и двор Оленьего замка тоже раскололся на два враждебных лагеря. Прибрежные герцогства требовали военных кораблей, солдат и эффективных действий в борьбе с пиратами, которые всегда наносили удар там, где их меньше всего ожидали. Принц Регал, чья юность прошла в глубине страны, надеялся собрать недовольных под свое крыло и улещивал Внутренние герцогства подарками и послаблениями. Наследник Верити, убедившись, что Силы уже недостаточно, чтобы удержать пиратов, занялся постройкой боевых кораблей для защиты Прибрежных герцогств и уделял мало внимания своей королеве. И над всем этим, словно огромный паук, скорчился король Шрюд, пытаясь удержать власть, разделенную между ним и его сыновьями, и сохранить все в равновесии, не дав Шести Герцогствам распасться.

Я проснулся оттого, что кто-то коснулся моего лба. Раздраженно заворчав, я мотнул головой. Одеяла были скомканы; я с трудом высвободился и сел, чтобы посмотреть, кто посмел побеспокоить меня. Шут короля Шрюда беспокойно ерзал на стуле рядом со мной. Я дико уставился на него, и он отпрянул от моего взгляда. Беспокойство охватило меня.

Шут должен был быть в Оленьем замке, рядом с королем, за много миль и дней пути отсюда. Я никогда не слышал, чтобы он оставлял свое место подле короля больше чем на несколько часов ночного отдыха. Его появление здесь не предвещало ничего хорошего. Шут был моим другом — насколько этот в высшей степени странный человек вообще мог быть чьим-нибудь другом. Но он всегда приходил ко мне по какой-нибудь причине, и эта причина редко бывала приятной или обыденной.

Он выглядел усталым, как никогда прежде. На нем был незнакомый шутовской наряд из зеленых и красных лоскутов, а в руках он держал шутовской же скипетр с крысиной головой. Яркая одежда сильно контрастировала с его бесцветной кожей. Из-за нее шут казался полупрозрачной свечкой, оплетенной остролистом. Его одежда выглядела более вещественной, чем он сам. Его тонкие светлые волосы струились из-под колпака, как волосы утопленника в море, а танцующие языки пламени очага отражались в его глазах. Я потер свои слипающиеся глаза и откинул волосы со лба. Они были влажными; во сне я вспотел.