Терри Пратчетт - Темная сторона Солнца Страница 6

Встав, Джоан подошла к платяному шкафу, откуда достала длинный, до пояса, белый парик.

– Значит, вы, очевидно, не понимаете самой сути В-математики, – сказала она. – Мы упорствуем потому, что жить все же лучше, чем умереть. Этот выбор стоял перед гуманоидами всегда, даже когда мы считали будущее бурлящим котлом возможностей.

Она встряхнула парик, расправляя пряди.

– Мы не можем знать наверняка, как именно он умрет, – продолжала она. – Вполне возможно, Институт выберет меня или вас, чтобы…

Кородор круто повернулся.

– Я проверил нас всех глубинным зондом и…

– Ах, Кородор! Прошу прощения. Но ваша вера в причинно-следственные связи так трогательна! Разве вы не знаете, что в бесконечной Совокупности одновременно возможны все Вселенные? Есть где-нибудь такая, в которой минуту спустя вы превратитесь в…

– Подобное предположение выдвигалось, мэм, – пробормотал он.

– Вы меня не понимаете, – капризно надула губы Джоан.

Подняв глаза на золотой, свидетельствующий о столетнем возрасте обладателя диск у нее над переносицей, Кородор сухо улыбнулся.

– Бросьте, мэм, для таких уловок мы слишком стары. Но я действительно не понимаю вашего отношения. Из этой возни ничего хорошего не выйдет. Слишком уж она отдает магией, колдовством.

– Я не изучала всерьез религий, предшественников жалостливой йоги, Кородор.

– Как скажете, мэм. Но нам следует задаться вопросом: «Что случится, если Дом не умрет?»

– Это немыслимо. Мы живем в заданной Вселенной – он умрет. В некотором смысле вся Вселенная зависит от этого факта. Если он не умрет, то, наверное, откроет планету Шутников, а это может быть ужасно.

– А что, если не откроет?

Поправив парик, Джоан открыла окно, выходящее на море. Флотилия ловцов возвращалась с приливом, расцвеченным крохотным синим солнцем Противусолони. На горизонте болезненно ярко отражала свет башня в топях.

– Слишком жарко, чтобы спать, – сказала она. – Закончу вот с этим и спущусь на пристань.

– С мистическим законом Вселенной? – спросил Кородор, когда она снова открыла книгу.

– С отчетами по хозяйству, сэр, – отрезала она. – Большое утешение в часы испытаний.

Она спросила себя, почему так и не уволила его с поста главы службы безопасности, и в мыслях у нее снова выстроились очередью ответы, начиная с его не раз доказанной расторопности и кончая тем смягчающим обстоятельством, что рожден он был на Земле. Вероятно, были и другие причины.

Когда Кородор повернулся, чтобы уйти, Джоан его остановила.

– Отвечая на ваш вопрос о Доме, – сказала она, – следует учитывать, что В-математика – совсем новая наука. Сомневаюсь, что где-либо есть некто, достаточно в ней сведущий, чтобы знать наверняка. Даже Институт не знает всего.

– Дом, возможно, знает. Его наставник говорит, что его интуиция собьет с толку любого. Нет, я ни в коей мере не собираюсь оспаривать ваши доводы. Если это неизбежно, Дому, возможно, лучше не знать. С первого взгляда очевидно, что он из тех, за кем охотится Институт.

– Значит, вы понимаете, что у нас нет ответов на все вопросы.

Он пожал плечами.

– Возможно, мы задаем не те вопросы.

ВЕРОЯТНОСТНАЯ МАТЕМАТИКА

«Как Теория относительности и Единственная Заповедь жалостливой йоги, девять уравнений вероятностной математики служат примером того, как, на первый взгляд, малая искра способна спровоцировать чудовищный взрыв социальных трансформаций.

«Вероятностная математика предсказывает будущее» – так говорят малообразованные люди. Тысячу лет назад они изрекали бы «Е равно МС в квадрате», полагая, будто охватили все стороны математического мышления…

Вероятностная математика исходит из допущения, что мы обитаем в поистине бесконечной совокупности Вселенных, в не имеющих пределов пространстве и времени, мирах без конца… – в творении столь безбрежном, что нашу заданную причинно-следственными связями Вселенную вольны называть просто кругом света от свечки. В подобной совокупности мы можем только вторить словам Дон Кихота: «Все возможно…», «… По разные „стороны“ от нашей выстроились альтернативные Вселенные, бесчисленные миллионы миров, различающиеся, быть может, орбитой одного-единственного электрона. Чем дальше, тем все больше различия – пока в сгущающихся тенях на краю воображения не появились бы Вселенные, не знающие времени, звезд, пространства и рацио».

«… Как указывал Подлунный, на заре своего развития В-математика опиралась на определенную врожденную подвижность ума. Многие превосходные практики были одновременно неизлечимыми безумцами, возможно, именно вследствие этой лабильности. Если оставить в стороне эту особую подгруппу, к которой принадлежал сам Подлунный (остальные были как правило, высокообразованны и обладали потрясающей интуицией). Удача словно держала их за руку. Многие В-математики работали на Шутниковский Институт.

Подобные черты были наследственными в семье Сабалосов на Противусолони. Для тех, кто мало знаком с этой планетой…»

«… незадолго до рождения своего сына и гибели от руки убийцы в топях Джон III предсказал, что мальчик умрет в день своего введения в должность Председателя Планетарного Правления. Шанс, что это не случится, был настолько мизерным, что по сравнению с ним „один на миллион“ показался бы почти бесспорным выигрышем. Да? Прошу прощения. Наверное, мне следует объяснить.

Предположим, вероятностная математика не была бы открыта. Возьмем существующее на Земле животное под названием лошадь. Давным-давно было установлено, что если некоторое число этих животных пустить бежать наперегонки на определенную дистанцию, одна неизменно оказывается быстрее другой, и на этом основании было…

«… возвращаясь к теме. Одна аномалия В-математики касалась Шутников, этих полумифических существ, усеявших половину Галактики своими артефактами. Причем артефактами массивными – большинство можно даже назвать гигантскими. Согласно вероятностной математике создатели этих превратившихся впоследствии в аттракционы для туристов артефактов вообще никогда не существовали…»

Его Пушистость доктор КрАарг +458°. Из неформальной лекции студентам университета Дис

Проснувшись рано, Дом долгое время провел, рассматривая знакомую роспись на потолке своего купола. Потолок расписал его прапрадед, выбрав кричащие синие и зеленые тона, причем темой взял битву трех чрезмерно мускулистых ловцов с разъяренным дагоном. Дом знал, что это клевета на дагонов: нервная система у них отсутствовала, и вообще было сомнительно, способны ли они думать. Они просто реагировали.