Дмитрий Михайлюк - Превратности судьбы Страница 6

Я понял, что кабан умер совсем недавно, ведь вчера был дождь, а следы крови на траве были видны отчетливо. Приблизившись вплотную к секачу, я увидел, что у него из‑под лопатки торчит рукоятка кинжала.

'Что?! Такую махину убить с помощью ножа? Кто бы это мог сделать?' - моему удивлению не было предела.

Еще раз оглядевшись и не обнаружив никаких следов чужого присутствия, я немного успокоился и присел рядом с тушей.

Кинжал очень заинтересовал меня, поэтому я схватился за рукоять и вытянул его. Из раны потекла еще не успевшая свернуться кровь. Получается, кабана зарезали менее получаса назад.

Я стал рассматривать странную находку. Кинжал был не прост: вдоль лезвия струились выгравированные вязью руны. Клинок был серого цвета, и даже кромка лезвия не давала бликов на солнце. Стержень из материала, похожего на зеленое стекло, был вертикально вставлен в рукоятку, обтянутую змеиной кожей, и выглядывал наружу миллиметра на три. На его зеленой кромке и на кольце у основания ручки, располагались непонятные символы.

Мне стало не по себе. Нет, понимаю, что хрень странная, чувствую, что что‑то не так с этим 'ножиком', а выбросить — жаба душит. Минут через пять, жаба победила, и, завернув кинжал в газету, я убрал сверток в пакет.

Взглянув на часы и поняв, что пора возвращаться к друзьям, я, оставив тушу кабана, стал выбираться обратно. Возвращаясь, я думал о том, кто же хозяин кинжала и куда он подевался? Как‑то не радовало то, что кроме нас, здесь, в лесу, может оказаться кто‑то, способный вот так, одним ножом убить такое опасное животное.

Через пол часа ходьбы я вышел на просеку и по ней дошел до нашего лагеря. На мангале жарился шашлык, распространяя вокруг себя аппетитный запах, над ним с бутылкой пива и пучком зелени 'колдовал' Андрей. Тем временем, Толик и Леша на нашем походном столике расставляли закуску. Помидорчики, сырная и мясная нарезка, консервированные хрустящие огурчики, свежий черный хлеб, запечённая в золе картошечка, перья зеленого лука, маслины и другие деликатесы — все это украшало наш столик. В машине негромко играла клубная музыка.

— Я, кажется, вовремя?

— Да, только тебя и ждем, — ответил Леша, отвлекшись от сервировки.

Отнеся пакет к машине, я попросил его полить мне на руки воды из бутылки и взял мыло.

— Много собрал? — спросил он, приоткрыв крышку бутылки.

— Польских в основном и немного маслят, — похвастался я, подставляя руки под тоненькую струйку воды.

— У меня все готово, — окликнул нас Андрей, снимая шашлык с мангала.

Ароматный запах специй и жареного мяса грозил свести с ума, поэтому, поспешив вытереть руки, я помог ребятам раздвинуть закуски на столе так, чтобы уместился шашлык. Про секача я решил рассказать только после того, как мы поедим, потому что ребятам наверняка будет интересно на него посмотреть, а мне потом холодный шашлык есть не хотелось.

Разложив шампуры, мы присели за столик. Шашлык удался на славу, впрочем, как и всегда. Пили не спеша, отдыхая от повседневных забот. Вспоминали старые смешные случаи, которые происходили с нами, делились планами на будущее. Эх, как хорошо вот так, в кругу друзей, посидеть, пообщаться, когда говоришь, и тебя понимают с полуслова.

После того как шашлык был полностью съеден и закончилась вторая бутылка водки, я наконец поведал друзьям о находке кабана, при этом умолчав про кинжал. Я еще не решил, что с ним делать, и, возможно, он мог бы стать будущим подарком Толику, на его день рождения.

Сообщая о находке секача, я, как настоящий рыбак, размахивал руками показывая, каких он был размеров. Делал страшные глаза, изображал клыки полуметровой длины. В общем, с моих слов там лежал целый мамонт.

Совместно было принято решение: пока еще не стемнело, проверить правдивость моего рассказа, найти место с небывалым 'чудищем' и сфотографироваться на его фоне. Пошли все, любопытство победило даже Андрея.

Я со всей ответственностью исполнял роль Сусанина. Завел ребят в какие‑то дебри, но тропинку так и не нашел. После часового блуждания, узнал о себе очень много нового и интересного. Друзья осыпали меня ну очень 'добрыми' пожеланиями и даже несколько раз вспомнили мою маму.

Терпение ребят резко закончилось после того, как Толик провалился в чью‑то нору и чуть не сломал себе ногу. К тому же, начинало темнеть. Поэтому забросив поиски, мы стали выбираться на просеку.

Вернувшись на поляну мы продолжили пикник. Достав из багажника гитару, Леша с Толиком по очереди играли старые проверенные временем песни 'Чижа' и 'Сектора Газа'. Хитом же вечера, не единожды исполненным, стала песня группы 'Чайф' - 'Никто не услышит'. Ее припев в четыре глотки, заставил все местное зверье, никогда не слышавшее воя такого ужасного монстра, попрятаться по норам.

В час ночи, когда все выбились из сил, Андрей ушел спать в машину, мы же, достав спальники разместились у костра. Леха в очередной раз напомнил, что я - 'нехорошая редиска', заставил их зря болтаться по лесу, и что кабан моя выдумка.

— И ничего я не выдумал, у меня и вещдоки есть, — обиженным голосом ответил я.

— Это какие? — не унимался Алексей, пытаясь подколоть меня.

— А вот такие. Кабан ведь не своей смертью умер, а от обильной кровопотери. Пырнули 'хрюшку', да видно он очень матерым оказался и умудрился сбежать вместе с кинжалом. А я тот кинжальчик схомячил.

Уже дремавший Толик, едва услышав про орудие убийства подскочил и потребовал оружие к досмотру. Пришлось выбираться из теплого спальника и идти к машине. Достав из багажника рюкзак, в который переложил кинжал, я передал трофей удивленным друзьям.

Приблизившись к костру, Толик с глазами маньяка рассматривал мою находку. Он только что на зуб его не пробовал. Газета, в которую был завернут кинжал, за три минуты была изрезана на тонкие полоски. Чтобы лучше рассмотреть символы, Толик достал из кармана маленький диодный фонарик и направил свет на зеленый стержень. Мы замерли. Луч от светодиода как будто попал в ловушку: он начал растекаться десятком ручейков по бокам стержня, и тут же вернулся в центр, образовывая трехмерное изображение дракона, обвившего сферу.

Когда мы пришли в себя, от Толика посыпались предложения о продаже ему данного чуда оружейного искусства. В ход пошли даже угрозы, что он вообще со мной разговаривать не будет, если я не отдам ему кинжал. Пообещав ему, что я подумаю на трезвую голову, и успокоив его тем, что до возвращения домой, удивительный трофей он может оставить у себя, я завалился спать.

Абсолютно черные глаза, пристально смотрели на костер и трех человек спящих возле него. Темнота ночи скрывала мешковатую фигуру стоящую за деревом. Атон улыбался, звериная ухмылка все шире и шире расползалась на его морде. Наконец‑то, миссия почти завершена, и теперь, он сможет вернуться домой. Руки, заканчивавшиеся уродливыми пальцами, дрожали от переполнявших его чувств.