Марина Колесова - Мевервильский оборотень Страница 6

— Как скажешь, — волк, склонив голову на бок, грустно посмотрел на нее.

Каролина, чуть повернувшись, открыла седельную сумку, и в ее руке сверкнул длинный серебряный кинжал с рукоятью в виде распятья:

— А теперь прощальный поцелуй, любимый, мне необходимо предстать в выгодном свете перед епископом, так что не обессудь…

— Как скажешь, — вновь повторил волк, и в следующее мгновение его мускулистое тело взметнулось в воздух.

Испуганное ржание зашатавшегося под тяжестью волка коня Каролины, блеск сверкнувшего в лунном свете кинжала, брызнувшая во все стороны кровь, треск материи, и черная громадина волка уже метнулась в сторону, чтобы раствориться в ночной темноте леса.

Дерик в ужасе прижал руки ко рту, потому что рукав и бок платья юной герцогини были разодраны и залиты кровью, так же как и бок ее коня.

— Госпожа… — только и смог выдохнуть он, ошеломленный случившимся.

— Вперед! — Каролина пришпорила коня, посылая в галоп. Ничего не понимающему в происходящем Дерику не осталось ничего, как пуститься следом за ней, стараясь в темноте леса не потерять ее из виду.

Каролина гнала коня до тех пор, пока они на полном скаку не ворвались во двор епископа.

Бросив повод взмыленного коня подбежавшим слугам, она соскочила на землю и громко потребовала срочно позвать епископа.

— Может быть, Вы отложите Ваш визит, миледи? — с крыльца сбежал высокий худой монах, с вытянутыми чертами лица и сросшимися в одну линию бровями, — Его преосвященство, только после вечерней молитвы спать легли.

— Как можно спать, когда по округе разгуливает оборотень??? Какой может быть сон? Я выследила его! Я знаю теперь, где он, и мы должны немедленно ехать, чтобы его уничтожить! Немедленно! Вы с тем отрядом ратников, что предоставил вам отец, должны выступить со мной немедленно!

— Вы, насколько я вижу, ранены, миледи… — монах осторожно взял ее за плечо, — пойдемте в дом. Вам окажут помощь, и мы все обсудим.

— Во-первых, я не ранена, это его кровь… я ранила его… а во-вторых, нужно немедленно ехать, пока он не успел отойти от ранения… Я ранила его серебряным клинком, до утра рана не затянется… это точно… и мы сможем найти его по кровавым следам…

— Такие вещи сгоряча не решаются, миледи, — продолжил ее увещевать монах. — Потом какие кровавые следы можно разглядеть в ночи? К тому же надо все обсудить, подготовиться, а Его преосвященство сейчас спит…

— Брат Алоимус, Вы понимаете, что оборотень свободно разгуливает по дорогам, а вы с его преосвященством спокойно спите?! Я напишу Его высокопреосвященству кардиналу! Это безобразие! Я из сил выбиваюсь, одна сражаясь с исчадьем ада, а вы спите и не желаете мне даже помочь в этом! Я буду требовать, чтобы вас заставили навести порядок на вверенных вашему попечению землях! Вы только на то и способны, чтобы лекарей колдунами объявлять, а как да истинно богомерзких тварей дело дошло, вы спать решили. Я готова собственноручно во славу Господа перевешать хоть всех лекарей, но когда ваше попечение ограничивается лишь подобными советами, я с этим согласиться не могу! Вы обязаны, просто обязаны хранить округу от происков Сатаны и его приспешников.

— Миледи, успокойтесь. Я, конечно же, немедленно разбужу его преосвященство, и мы сейчас все обговорим, и уверен, сумеем найти оптимальное решение… Пойдемте в дом, и подождите всего несколько минут, Его преосвященство обязательно сейчас к Вам спустится.

— Скажите слугам, чтоб лошадь мою осмотрели… в отличие от меня, похоже, коню моему порядком досталось от когтей оборотня, — сбавила тон Каролина.

— Да, конечно, миледи, я распоряжусь, — монах увлек ее в дом, — хотя Ваше плечо тоже осмотреть не помешает… Вы уверены, что зубы оборотня Вас не тронули?

— Хотите найти повод повесить меня на воротах вместо того, чтобы прикончить настоящего оборотня?

— Вы зря иронизируете, миледи, зубы оборотня дело опасное.

— Я покажу Вам свое плечо, но только в присутствии епископа, чтоб исключить любую возможность ложных обвинений и всяческих наветов.

— Я не собираюсь ни в чем обвинять, я хочу лишь помочь…

— Вы, брат Алоимус, лучше Его преосвященство позовите.

Через некоторое время в гостиную, куда прошла Каролина вышел епископ, облаченный в темную повседневную сутану. Он был высок и представителен. Могучий размах плеч, открытое лицо, обрамленное каштановыми чуть волнистыми волосами до плеч, еще не тронутыми сединой, и проницательный взгляд карих чуть прищуренных глаз.

Каролина склонила голову:

— Благословите, святой отец.

— Господь благословит, дочь моя. Что случилось? — рукой в золотых перстнях он осенил ее крестным знамением.

— Я сумела выследить оборотня и ранила его тем клинком, что вы дали мне, святой отец, — Каролина протянула ему окровавленный клинок.

— А сами Вы не пострадали?

— Нет, Господь хранил меня. Пострадала лишь лошадь, да и то не сильно и лишь от когтей…

Каролина обнажила плечо, и брат Алонимус, принесший миску с губкой осторожно смыл с ее кожи кровавые подтеки, удостоверившись, что кожа юной герцогини действительно даже не поцарапана.

— Господь действительно несказанно добр к Вам и явно хранит Вас, дочь моя… — епископ удивленно покачал головой. — Как я понял из рассказа брата Алоимуса, Вы хотите, прямо сейчас с отрядом ратников и с нами ехать разыскивать оборотня…

— Да, я хочу именно этого. Я знаю, что Господь на моей стороне, да иначе и быть не могло, — убежденно проговорила Каролина и в упор посмотрела на епископа. — И я убеждена, что если Вы сейчас поедите со мной, возглавив отряд ратников, мы сможем выследить это исчадье ада по следам крови и окончательно уничтожить, пока он не отошел от удара.

— А Вы уверены, дочь моя, что это его кровь, и Вы ранили именно его? — недоверчиво вертя в руках кинжал, осведомился епископ.

— Неужели Вы не заметили, что кровь на клинке не засохла… — раздраженно скривилась Каролина. — Но если Вас это не убеждает, то прикажите принести жидкое серебро и окуните в него кинжал. Кровь оборотня не сворачивается в нем, а вот если это кровь кого другого — обязательно свернется…

Епископ повернулся к брату Алоимусу, и тот, понятливо кивнув, вышел. Вернувшись через некоторое время со стеклянной плошкой, на дне которой плескалась серебристая жидкость. Епископ окунул конец кинжала в нее и заворожено стал наблюдать, как сползшая в жидкость капля крови с кинжала растеклась тонкой пленкой по поверхности.

— Да, дочь моя, — кивнул он, — Вам действительно удалось то, что не удавалось еще никому… ранить эту дьявольскую тварь… и то, что сами вы никоим образом не пострадали, доказывает то, что Господь избрал Вас своей карающей десницей.