Ксения ЧАИКОВА - Теневые игры Страница 6

Выругавшись вполголоса, Жун многоопытно увернулся от какого-то странного оружия, не то ножа, не то дротика, и приподнялся на цыпочки, разыскивая взглядом девушку, послужившую искрой, от которой пороховая бочка чуть нервического веселья храпов вспыхнула и взлетела на воздух. Обнаружилась она довольно быстро: стояла на четвереньках у стены, по ставшей безусловным рефлексом привычке прикрывая собой того самого щеголя, что также послужил первопричиной вооруженного конфликта. На спине скандальной особы причудливым черным горбом восседала ее демон. Странная троица, кажется, ожесточенно переругивалась, причем аристократ ухитрялся размахивать руками, наемница морщила нос, а демон-вонато расправляла крылья и нервно металась по служащей ей опорой части тела хозяйки.

- Ну сейчас вы у меня получите,- тихонько пообещал Жун, опускаясь на четвереньки и под прикрытием еще не перевернутых столов шустро подползая к спорящему трио. Свободная рубаха из некрашеного льна здорово мешала ему, загребая широкими руками сор, свисая до пола и путаясь в коленях, но мужчина упорно продолжал свой нелегкий путь, пылая справедливым желанием нелицеприятно изложить девушке свое мнение о ее безобразном поведении. Впрочем, выразить переполняющее его возмущение почтенный трактирщик так и не сумел: наемница, словно почувствовав, что к ней движется возмездие в виде весьма возмущенного всем происходящим Жуна, вздернула модника на ноги и весомым тычком побудила его лезть в открытое окно. Тот послушно сунулся вперед, но застрял на полдороге и беспомощно махнул ногой, едва не пришибив стоящую рядом девушку. Та прошипела несколько слов откровенно ругательного характера и повелительно указала на спину неловкого аристократа пальцем. Вонато с хищным клекотом налетела на мужчину, чем, видимо, и придала ему необходимое ускорение: тот отчаянно рванулся и смог-таки вывалиться наружу, оставив на торчащем из рамы гвозде кусок своего сверхмодного и дорогого сюртука. Демон порхнула следом, то ли собираясь поощрить понятливого благороднорожденного, то ли намереваясь напугать его еще больше, чтоб тот бежал, не останавливаясь.

Наемница в последний раз окинула взглядом разоренный зал трактира, покачала головой, словно не одобряя столь вольное обращение с чужой собственностью, и с легкостью, сделавшей бы честь любому альму или эльфу, буквально вылетела в окно. Жун с обреченным вздохом проводил ее глазами и вернулся под прикрытие высокой стойки, заодно успев спасти по пути несколько тарелок.

- Ну, цел? - мрачно поинтересовалась я, с тоской косясь на "Сломанный меч". Здание трактира вздрагивало и тряслось от фундамента до крыши, хлопало распахнутыми оконными створками, свистело летающими внутри его предметами и казалось пьяным палачом, отложившим в сторонку свой топор и вознамерившимся пуститься вприсядку. Из соседних заведений, коих на улице Каштанов было понатыкано великое множество, высыпали удивленные посетители, с явным удовольствием наблюдающие за отчаянными дерганьями строения и упоенно обсуждающие все разнообразие вылетающих из окон предметов. Близко к разбуянившемуся трактиру никто подходить не отваживался, но со стороны почему бы и не полюбоваться, как наемники, телохранители и убийцы друг другу нежно, по-дружески, можно даже сказать по-родственному, кости мнут?!

- Цел,- несколько неуверенно подтвердил Торин, вытягивая руку и задумчиво щурясь на нее, словно пытаясь подсчитать пальцы и удостовериться, что все на месте.

- Поздравляю,- сумрачно констатировала я, вновь бросив печальный взгляд на трактир. Там осталась моя куртка - недавно купленная, дорогая, кожаная, в металлических заклепках, с пуговицами из червленого серебра. Похоже, эту красивую стильную вещь мне не увидеть уже никогда - если разгулявшиеся храны не раздерут ее в клочья и не испортят бомбардировкой всевозможных предметов, то Жун наверняка изымет в качестве частичной компенсации нанесенного ему материального урона. А без куртки-то нынче ой как плохо…

Осень я не любила. Тем более что в Каленаре оца всегда какая-то неопределенная, двойственная, словно проверяющая на прочность нервы населения - то темные тучи круглыми сутками над городом плачут, то туманы по улицам крадущимися ворами ползут, то снежок выпадает, чтобы через пару часов растаять без следа, а то солнце припекает страстно, жарко, совсем по-летнему, заставляя опять расцветать петуньи на подоконниках и в палисадниках. Утром дождь, днем зной, а к вечеру подмораживает или ветер безжалостными ледяными плетьми стегает, вот как сейчас.

Я невольно поежилась и обхватила себя руками за плечи, словно пытаясь спрятаться от холодных призрачных рук налетевшего вихря, жадно шарящих по моему телу и стремящихся забраться как можно глубже под крупную ажурную вязку свитера. Тьма на моем плече дернула подвижным носом и разразилась потоком ассоциаций с самым негативным, мрачным содержанием. Лорранский моему демону вроде бы и нравился, она даже, можно сказать, полюбила его - этакой снисходительной, покровительственной любовью, с какой окружающие обычно взирают на безобидных дурачков и дружелюбных умственно отсталых, но вот его поведение иногда ставило вонато в тупик, и она раз за разом недоуменно вопрошала у меня: ну отчего люди такие странные? Или это она ничего не понимает?

Мне демона утешать было нечем. Сама порой удивлялась, какие штуки иногда ухитряются выкидывать представители моей расы. До них и альмам временами далеко бывает, и эльфам, и оркам с гномами.

Торин взирал на меня жалобными беспомощными глазами, и мое сердце невольно тронуло сострадание: ну разве же виноват Лорранский, что в то время, когда боги мозги раздавали, он в очереди за конфетами стоял?!

- А чего тебя вообще в "Сломанный меч" понесло? - задавив в себе непрошеное жалостливое сочувствие, грубо поинтересовалась я. - Дома не сиделось, что ли?

Графенок надул губы, потом посмотрел на трактир, все еще вздрагивающий и трясущийся из-за идущих внутри боевых действий, и преувеличенно внимательно воззрился на затянутое серожелтыми облаками небо. По нему кое-где гуляли отблески многочисленных фонарей и сгустков света с улиц Каленары, да время от времени пробегала стремительная рябь тревожимых ветром облаков. Я посмотрела туда же, не нашла ничего достойного столь пристального внимания и изучения и дерзнула вновь обратить сиятельное внимание аристократа на свою скромную и ничтожную персону:

- Ау, Торин! Я, конечно, понимаю, что благороднорожденному не пристало беседовать с какой-то наемницей, но все же смею напомнить о том, что когда-то ты под моими юбками защиты искал. А это, мне кажется, уже что-то да значит и к чему-то обязывает. В первую очередь тебя. Поэтому не изволишь ли ты ответить на мой вопрос?