Людмила Ардова - Путь рыцаря Страница 6

Во многих местах стены были рассверлены солдатами противника, в них отсутствовали камни, подготавливались проломы для штурмовых отрядов.

В сторону замка делались подкопы для закладки пороха.

Враг был готов к решающему штурму: были подогнаны требюше и машины с бревнами, стрелометы и штурмовые башни.

Мы расположились так близко, насколько это было возможно, и производили разведку.

Лорд Лодовико ждал подкрепление, силы наши были недостаточны, чтобы отбить крепость. Пока же мы занялись тем, что стали вести войну короткими набегами на лагерь противника, отвлекая его силы от осады крепости. Задача была такая: небольшими отрядами совершать стремительные атаки и уводить за собой в густые леса Гартулы погоню, где ее ожидает засада.

Возникла необходимость предупредить защитников крепости, что помощь на подходе, наладить с ними связь. Сделать это было чрезвычайно сложно. Лорд Лодовико задумал один план, суть его сводилась к следующему: нужно пробраться под видом лекаря или фуражира во вражескую армию и вместе с одним из снарядов, запущенных из метательной машины, отправить к своим — письмо, скрепленное печатью лорда Лодовико.

Эта почетная роль досталась мне. Наверное, потому что у меня возникла идея по воплощению плана. За лекаря я сойти не мог, а значит, надо было прокладывать себе путь хорошим провиантом и шлюхами. Подделав отличительные знаки фергенийцев, и нацепив их на себя, а также, поупражнявшись в фергенийском наречии, которое мне было знакомо с детства, ибо у нас работали беглые фергенийские крестьяне, которых приютил мой отец, я встал во главе нескольких обозов и, прихватив трех развеселых девиц, отправился в стан врага.

Я выдал себя за фуражира. Не скажу, чтобы меня там встретили очень доверчиво, но провизия и девушки сделали свое дело. Пока разгружали мои повозки, я сумел подойти к одной из требюше и вытащил чучело кошки, спрятанное под плащом — это была дохлая кошка. Всем было известно, что на гербе княжества Аламанте была изображена кошка, как символ хитрости и независимого характера, и что князья очень почитали этих тварей.

Не было ничего необычного в том, что я предложил солдатам, заряжающим требюше разными снарядами запустить эту дохлую тварь — солдаты, осаждавшие крепости нередко закидывали за стены врага разную падаль.

Меня горячо, со смехом поддержали и спросили, лишь, где я подобрал такой подарочек.

На что у меня был придуман ответ.

Странной была сама кошка — она не была мертвой — наш лекарь опоил ее какой-то микстурой, и она на время: часов на семь — восемь одеревенела, вроде как застыла, выпучив голубые свои глазищи. Проснуться она могла и от сильного шока — кто угодно может очнуться, если его запустят, как мяч, через высоченные крепостные стены. На это и был наш расчет- кошка падает оземь — сперепугу орет, а от вопля разжимаются челюсти, скованные искусственным морозом, и из пасти выскакивает письмо. Лекарь наш, ученейший человек, родом из Кильдиады, богатой своими врачевателями, сбежавший оттуда от гнева жрецов и властей, сказал, что он не раз проделывал подобные опыты и не только с животными, и они заканчивались большей частью благополучно.

Важно было, чтобы кошка наша долетела до нужной цели, и осажденные ее сразу заприметили. Этот план не был лишен недостатков, но ведь не бывает полностью совершенных планов: иной раз приходится надеяться на удачу, во всяком случае, я тогда думал именно об удаче, считая ее — основой своего предприятия.

Итак, с радостью запустив моею кошкою во врага, ферганийцы, простые солдаты, и, как мне показалось, нормальные ребята, — мне бы даже стало жаль убивать их в то время, пока я пробыл в их лагере, — стали весело шутить и рассказывать разные истории. Они даже показали мне лагерь и сообщили много полезного, уж не знаю, чем я их так взял, но я умею располагать к себе людей: чужакам могу показаться "своим в доску".

Странно, что там, в чужом лагере я совсем не боялся, у меня был какой-то особый азарт: мне было интересно, смогу ли я их провести вокруг пальца. Вообще, это показалось довольно легко, может, потому что наружностью я совсем не походил на гартулийцев и хорошо знал язык, на котором пришлось говорить, может потому что во мне не было страха, сковывающего человека не меньше, чем пойло лекаря, сковавшее нашу кошку.

Разгрузив мои повозки и надавав многие заказы, меня отправили восвояси.

Мне пришлось проявить немало ловкости и смекалки, а также особого хладнокровия, чтобы миновать посты, выставленные на дороге, и свернуть к своему лагерю, расположенному в другой стороне.

У своих, ждавшие меня с нетерпением приняли радостно, надеясь на благополучный исход моей миссии. Как узналось позже, цель наша была достигнута — кошка произвела фурор среди защитников замка, и прочитанное письмо подняло их боевой дух. Некоторые крепости, как люди: хоть и неказисты, да стоят намертво, а иные — сдаются без боя. Крепость Сол могла гордиться своими защитниками.

Но, наконец, подоспели наши главные силы. И было назначено сражение. Противник, прознавший о нашем приближении, пришел в полную готовность. Теперь он оказался зажат между нашей армией и осажденной крепостью, откуда ему в тыл могли вырваться нам на помощь до восьмисот человек воинов. Впрочем, командиры фергенийцев приняли это в расчет. Фергенийские воины умели сражаться.

Едва рассвет подернулся золотой дымкой, и мягкий пар пошел от остывшей за ночь земли, как выстроились полки с обеих сторон, и взгляд запестрел от вымпелов, знамен и флагов, ярко убранных, начищенных до блеска доспехов, красочных наверший, украшающих шлемы, и щитов, с горделивыми девизами: "умри, но победи", "упасть телом, но устоять духом" и тому подобных изречений, которые приходилось подтверждать своей кровью.

Тогда я еще не был разочарован рыцарством и все его постулаты были дороги мне, словно я впитал их с молоком неизвестной мне матери. Меня увлекали мысли о великом предназначении воина: отстаивать честь, проявлять доблесть и скромность. Мне тогда мнилось, что я пойду по жизни бескорыстным воином в борьбе за правое дело. Наверное, в этом сила и слабость всех идеалистов. Но настало время, когда мысли пришлось доказать действием.

Эта была великолепная битва, которая потрясла мое воображение. Мы с Аньяном были сами не свои от волнения, готовясь к ней, я помог ему облачиться в легкие доспехи, мне помогал вэлл Сатрат. В чрезвычайном возбуждении мы выступили в бой.

В руках наших были мечи, за поясом кинжалы и боевые топоры. К крупам коней были приторочены короткие дротики, которые мы в замке Хэф долго тренировались кидать в цель, а еще у нас были цепы, с ежами на конце и все это мы собирались пустить в ход.