Роберт Джордан - Перекрестки сумерек Страница 6

Валда обозрел лагерь, высматривая источник зловония, когда запаха вдруг не стало. Ветер не переменился; вонь попросту исчезла. Он удивлялся всего лишь мгновение. Продолжив путь, командир нахмурился еще больше. Откуда-то ведь это зловоние доносилось. Он выяснит, кто решил, будто о дисциплине можно позабыть, и примерно его накажет в назидание прочим. Теперь дисциплина должна быть строгой; строже, чем когда бы то ни было.

На краю широкой поляны Валда опять приостановился. Ровный слой снега на ней не нарушали ничьи следы, несмотря на то что лес вокруг скрывал бивак. Держась под сенью деревьев, Валда внимательным взором окинул небо. За плывшими по нему серыми облаками пряталось дневное солнце. Что-то мелькнуло вдали, и у него перехватило дыхание, и только потом Валда понял, что это всего-навсего пролетела птица, какая-то мелкая коричневая тварь, хоронящаяся поближе к земле от соколов. Он коротко, лающе хохотнул – смешок явственно отдавал горечью. Минуло всего-навсего чуть больше месяца с тех пор, как проклятые Светом Шончан одним невероятным глотком разом заглотили Амадор и Цитадель Света, а у него уже выработались новые инстинкты. Да, умные учатся, а дураки…

Айлрон – набитый дурак, ослепленный сказками о славном прошлом, да еще со временем приукрашенными. Охваченный новыми надеждами, он возмечтал завоевать то могущество, которое приличествует его короне. Он не желал видеть реальности у себя под носом, и результатом стало Айрлоново Бедствие. Как прослышал Валда, это сражение называли битвой при Джерамеле, но так его именовали только амадицийские нобили, которых можно пересчитать по пальцам. Они, уцелевшие, ошеломленные событиями – точно огретые дубиной бычки, – все же пытались бездумно выдавать желаемое за действительное. Интересно, как эту битву назвал сам Айлрон, когда укрощенные шончанские ведьмы принялись сметать стройные ряды его армии в кровавые ошметки? Картины взрывающейся огненными фонтанами земли будто наяву вставали перед мысленным взором Валды. Он видел их в своих снах. Ладно, Айлрон мертв, повержен, его убили, когда он пытался бежать с поля боя, и голова его красуется на пике какого-нибудь тарабонца. Подходящая смерть для глупца. С другой стороны, Валда сплотил вокруг себя свыше девяти тысяч Чад Света. В такие времена человек, который понимает что к чему, мог бы многого добиться.

На дальней стороне поляны, на опушке у самых деревьев, стоял дом, некогда принадлежавший углежогу, – однокомнатная халупа, коряво сложенная из грубых нетесаных камней, стыки между которыми законопачены побуревшей за зиму травой. Судя по всему, хозяин довольно давно забросил это жилище; солома на крыше местами угрожающе просела, и что бы там ни было прежде в узких окнах, все это давно исчезло. Теперь окна были завешены темными одеялами. Возле плохо пригнанной двери высились двое рослых часовых, на их плащах эмблема золотого лучистого солнца была наложена на алый знак пастушеского посоха. Они мерзли от холода, обхватив себя руками и притоптывая обутыми в сапоги ногами. Будь Валда врагом, решившим напасть на них, они не успели бы даже обнажить меч. Вопрошающим нравится вершить свои труды за закрытыми дверями.

Лица часовых, взиравших на подходившего Валду, были словно высечены из камня. И тот и другой ограничились лишь равнодушным салютом – и того хватит для человека, который не несет эмблему пастырского посоха, будь он даже самим Лордом Капитан-Командором Детей Света. Один часовой открыл было рот, словно собираясь спросить о цели визита, но Валда прошел между ними и рывком отворил неструганую дверь. Ладно хоть им не вздумалось останавливать его. Попытайся они его задержать, он бы убил обоих.

Валда переступил порог, и Асунава, сидевший за кособоким столом и читавший маленькую книгу, поднял на него взгляд. В костлявой руке исходила паром оловянная кружка, распространявшая запах пряностей. Кресло со спинкой из реек – второй и последний предмет меблировки – казалось расшатанным, но кто-то укрепил его сыромятными ремешками. Валда поджал губы, сдерживая презрительную усмешку. Верховному Инквизитору Десницы Света требовалась настоящая крыша, а не полог палатки, пусть даже это будет соломенная крыша, крайне нуждающаяся в починке, и горячее вино с пряностями, хотя никто уже по меньшей мере неделю вообще никакого вина не пригублял. К тому же в каменном очаге, даря скудное тепло, плясало маленькое пламя. Незадолго до Айрло-нова Бедствия, чтобы не выдал дым, было запрещено разводить костры даже для приготовления пищи. Тем не менее, хотя большинство Детей Света презирали Вопрошающих, к Асунаве они относились со странным почтением, как будто седины и исхудалое лицо мученика наделили его всеми идеалами Чад Света. Для Валды подобное отношение, когда он узнал о нем, оказалось сюрпризом; он не был уверен, известно ли об этом самому Асунаве. Во всяком случае, здесь хватало Вопрошающих, и неприятностей они могли доставить немало. Ничего такого, с чем нельзя было бы справиться, но лучше таких неприятностей избегать. Хотя бы пока.

– Время почти наступило, – произнес Валда, притворив за собой дверь. – Вы готовы?

Асунава и не подумал встать или потянуться за белым плащом, сложенным возле него на столе. На плаще не было эмблемы солнечной вспышки, только багряный крючок пастушьего посоха. Вместо этого он сложил руки поверх книги, закрыв страницы ладонями. Валде показалось, что это «Путь Света» Мантилара. Необычное чтение для Верховного Инквизитора. Оно более подходит для новичков-новобранцев; тех, кто не умел читать, после того как они приносили клятву, обучали грамоте, чтобы они могли выучить слова Мантилара.

– Мне докладывали, чадо мое, что в Муранди андорская армия, – сказал Асунава. – Возможно, они продвинулись уже далеко.

– Отсюда до Муранди – путь неблизкий, – ответил Валда, словно и не понял, что заново затевается старый спор. Спор, в котором Асунава уступил, но, как кажется, часто забывает об этом. Но что андорцы делают в Муранди? Если только доклады верны, ведь слишком многие сообщения – фантазии путников, закутанные в ложь. Андор. Само это название занозой сидело в памяти Валды. Могейз мертва или состоит в прислужницах у кого-то из Шончан. К титулам, если они не их собственные, Шончан почтения не испытывают. Мертва Моргейз или стала служанкой, для него она потеряна, и, что еще важнее, рухнули его планы в отношении Андора. Из полезного рычага Галадедрид превратился в обыкновенного, рядового молодого офицера, причем в такого, который пользуется чрезмерной популярностью у простых солдат. А хороших офицеров они никогда не любили. Но Валда – человек практичный. Прошлое останется в прошлом. На место Андора пришли иные планы.