Алексей Большаков - Получить статус Бога Страница 6

— Следующая полногрудая, — «красивый молодой человек» Сашка переждал смешки и вновь осветился блаженной улыбкой, — встала в позу, подняла руку вверх и, как на митинге, почти убедила вступить в партию свободных женщин; спасибо «Оливье» — вернул в реал. Еще я прослушал, в компании с копченым угрем, курс самосовершенствования методом медитации; средних размеров кусочек сочнейшего шашлыка скрасил заунывные вирши тощей поэтессы; а пирог с малиной помог не впасть в депрессию, когда томная большеглазая девица призвала к страданиям во имя любви и предложила вместе броситься со скалы в реку. Сейчас! Все брошу и побегу от стола, с уточкой в золотистой корочке, бросаться в реку с белой мышью на пару.

— Как? Как ты ее назвал? — переспросил Штольц.

— Мышь белая — это вроде «белой вороны» — то каркает не в лад, то пищит не в такт, — пояснил механик, помолчал немного и вновь мечтательно загрустил. — И тут вошла она… — Сашка засопел и засмущался.

— Не томи, — Штольц едва не подпрыгивал от возбуждения. — Я уже представляю картину семейного благополучия: тихий уютный домик на берегу, детишек сопливых, Машенька с ухватом у печи.

— Или Гретхен в белом передничке… Мечты бывают слишком причудливы, — внес я свою лепту. — Иногда лучше не воплощать.

— Она смотрела спокойно, достойно и немного насмешливо, о фигуре молчу, наверное, совершенной и гармоничной, — Сашка вздохнул. — Я уже говорил, что обед длился почти всю ночь?… — Сашка вздохнул еще раз. — И мне нестерпимо захотелось в туалет.

Экипаж изумленно молчал, потом коротко хохотнул Гришка, а следом захохотали остальные.

— Не удалось создать условия, чтобы почувствовало себя счастье уютно в твоих руках, — грустно прокомментировал Штольц, вспомнив, видимо, что-то из своей биографии. — А два раза на одну наживку оно не клюет.

— Счастье свалилось на голову, но я успел отбежать, — грустно подтвердил механик. — Мимолетное счастье, как игривый шлепок теплой ладони.

— Вот так и получают мужики вместо тупого безбашенного секса красивую светлую грусть, — ехидно подковырнул Отрепьев.

— Сколько людей радуются, что однажды свое счастье не догнали, — с трудом сдерживая смех, я попытался сбить механика с печальной струи. — Вяжет оно молодца порой по рукам и ногам, и уже ни в космос за мечтой, ни с друзьями на рыбалку.

— Механик не при делах, а мальчики-девочки откуда? — желая поддержать веселье, развязно улыбнулся Гришка, и экипаж сразу обернулся к штурману-стрелку, разом ощутив в вопросе фальшивую нотку.

— Гриша, — случай нарушения должностных обязанностей без внимания оставить я не мог. — Ты сторожил транспорт не в одиночестве?

— Увы, — Гришка понурился, — но в корабль я их не пустил. Кувыркались всю ночь в палатке на берегу.

— «Их» — это сколько? — заинтересованно переспросил Штольц.

— Четыре бесстыдно прикинутые девицы, появились в сумерках как сладострастные нимфы, — Гришка хитро улыбнулся. — Я всегда помню на чужих планетах, что за мной Земля и надо отстаивать честь, и, если потребуется, по-мужски умереть, сгореть от страсти в руках красавицы.

— Не умер, и, судя по всему, справился достойно, — Штольц, смеясь, повернулся ко мне. — Осталось восемь. Похоже, окончание рассказа мы услышим от командира.

— У нас не принято бросать товарищей в беде, — обычно я не распространяюсь о любовных историях, но сегодня особый случай: нештатные ситуации в космосе должны исследоваться досконально для извлечения опыта и предупреждения ошибок в дальнейшем. Расследование вел методичный Штольц, и отвертеться от рассказа не представлялось возможным. — У нас не принято бросать товарищей в беде, и, едва заметив исчезновение Сашки, я предупредил Отрепьева и отправился на поиски.

— По тропинке, уходящей в сторону леса? — уточнил Штольц.

— Не лыком шиты: прекрасное видим, и к тонкому и чистому прикасаясь, сначала руки с мылом моем, — я указательным пальцем вернул нижнюю челюсть Кольки-стажера в положение «закрыто». — Двинулся по тропинке, и скоро вышел к легкому одноэтажному деревянному строению с множеством окон. Оглядевшись, прошел внутрь, и меня мгновенно обхватила руками и ногами крайне возбужденная стройняшка. Как уже упомянул наш штурман стрелок: «за нами Земля» — да и девушка горела нетерпением. Не скучно рассказываю?

— У Сашки получалось красивее, — Штольц протянул племяннику пустую чашку и жестом попросил еще кофе. — Склоняюсь к мысли, что в космос надо бы посылать мужичков с минимальными сексуальными потребностями. — Штольц покрутил очки за дужку. — Нечего в серьезном деле отвлекаться на низменные инстинкты.

— Кастратов что ли? — угрожающе привстал Сашка Буратино.

— Молодца! — вскинулся кипящий негодованием Отрепьев. — Я, конечно, не Фрейд, но, уверен, люди оскопленные, стерилизованные, отлученные от сексуальных желаний, теряют и стремление к подвигу, к умению переступать запреты, совершать безбашенные поступки. Все просчитать невозможно, а если человечек работает, как автомат в рамках инструкции, он и не рискнет, и не примет нестандартного решения. И зачем он тогда в космосе, достаточно послать робота.

— Хорошо, хорошо, — Штольц примирительно салютнул чашкой с кофе. — Вопрос пока не вышел за рамки дискуссии, хотя формула, «в воздержании есть смысл» — прозвучала с самого верха. Дослушаем рассказ командира о налаживании дружественных контактов на планете Вуди-Руди.

— Я заглянул в одну комнатку, в другую, и в третьей встретил милую тридцатилетнюю особу, с мощными бедрами и красивой волной черных волос, слегка прикрывающих плечи и грудь. Представилась Афрой, порадовалась нашему присутствию на Вуди-Руди, выразила надежду на долгое гостевание. Пока готовился обед, предложила искупаться в фонтане, куда и плюхнулась следом высокобедрая, высокобровая молодуха с высокой грудью.

— Нормально, — смешливо сморщил нос Гришка Отрепьев, косясь в сторону борт-механика.

— Афра оказалась королевой племени амазонок и утомительной болтушкой. Красотка нуждалась не в мужике, а в терпеливом слушателе, и через пару часов я запросил свежего воздуха и сигарету. Выбрался в коридор и насладился любовью с элементами демократических свобод. К полногрудой эмансипе выскочил, уже точно зная время выхода. Девочки появлялись каждые два часа, как по расписанию, и к утру от меня пахло стойлом племенного жеребца. Запах наконец-то добрался до широких ноздрей королевы и заставил на полуслове оборвать легенду о неустрашимой прапрабабушке, которой равных не было в бою. Как оказалось, и королеве равных не было… в любви.