Malice Crash - Мэлис Крэш и философствующие камни Страница 6

— Заткнись, с тобой никто не разговаривает, — отмахнулась я. — Ты, наверное, и Безумного Пророка ни разу не видел.

— А ты как будто видела, — не сдавался побитый.

— А вот спорим, что на этой перемене я к нему схожу, — я потерла руки. Безумный Пророк не значился в числе моих друзей, только близких знакомых. Жил он в занятой нашим интернатом реальности еще до адаптации, звали его Майкл Смит, и был он, как считала я, самым великим ясновидцем среди знакомых мне. Я знала, о чем говорю, — мой личный коэффициент вероятности составлял от 35 до 75 %. У Майкла он был куда стабильнее. Кроме будущего любой дальности, он также видел и прошлое, на что меня всегда не хватало. Меня уже давно интересовало, почему он молчит насчет меня.

— Не верю, — фингал не унимался, и мне очень захотелось поставить ему и второй — для симметрии.

— Пойдем вместе, — отрубила я и с тоской повернулась посмотреть на часы, отсчитывающие время до конца занятия. Оставалось целых сорок минут.

— Мэл, будь другом, залезь в омнисеть,[12] у меня сегодня совсем голова не варит, — тихонько попросил ровно через две минуты мой единоверец. Просить ему больше некого…

— Что такое? — обернулась я. Эти две минуты я потратила на безуспешные попытки поляризации защиты на колонне — так, чтобы нас не слышали, а мы, наоборот, были в курсе всего окружающего. Уроки истории мне все же нравились, хоть и не сильно. Иногда препода пробивало на демонстрацию интересных фильмов вместо простой лекции, да и хотелось бы не упустить парочку очередных перлов в стиле «Вас тут пятьдесят штук, а я вижу, что на меня смотрят максимум пятнадцать глаз!». И не надо думать, что у нас в группе есть одноглазые учащиеся — хотя в параллельной их, кстати, трое. А еще там то ли пять, то ли шесть полухоббитов, два самых натуральных монстрика неясного происхождения и еще несколько редкостно неординарных личностей. Кстати, по странной иронии судьбы к нам как раз попали исключительно похожие внешне на людей ребята. Если еще Сулмор поменять на Ксари, то вообще будет деление на частично человеков и частично всех остальных. Так что то ли историк в том конкретном случае опять обсчитался, то ли нарочно перепутал нас с параллелками — неясно.

— Залезь в омнисеть, пожалуйста, — снова протянул единоверец. — Мне надо узнать насчет сборища наших анархистов.

— Ладно, — я на пару секунд сосредоточилась. Омнисеть — вещь доступная, особенно для тех, кто про нее знает. Чтобы там лазить, компьютер не особенно нужен. Достаточно мозгов. Если, конечно, требуемая информация не занимает пять-шесть листов. — Завтра в обычном месте в обычное время. А зачем тебе меня просить было? — опомнилась я.

— Заблокирован я, — почему-то шепотом сообщил единоверец. — Поспорил с одним козлом, пришлось ему доступ отдать. Вот меня из сети и выбросило.

— Поздравляю с самым идиотским поступком в твоей жизни, — с равными дозами искренности и ядовитого презрения ответила я. Действительно, большего идиотизма в своей жизни, чем отдать личный доступ в омнисеть, даже придумать было нельзя. По сравнению с этим меркли такие выдающиеся достижения, как приход на урок в голом виде, рассказывание пошлых средиземских анекдотов при Сулмор и прочие глупости. Все еще создающаяся омнисеть была сводом информации, часто являвшейся наиболее ценным предметом обмена. Разумеется, доступной эта информация была не всем. Даже самая безобидная — дата и время флеш-мобберских сборищ членов «Вечной анархии» или свежие сплетни. Мало у кого был свой доступ в сеть — не через компьютер, их как раз можно было легко подключить, — и проводить дни в сети в поисках по-настоящему нужных вещей, натыкаясь на горы бесполезного мусора, параллельно думая, что кто-то точно сошел с ума, и скорее всего — ты сам. А вот чтобы лезть в сеть «на чистом энтузиазме», то есть с использованием собственных мозгов и самодельного интуитивного интерфейса, требовался доступ и определенное количество знаний. Кое-кто приноровился шлепать по несколько кодов доступа, так ведь отдать за них нужно было много чего. Я сама в свое время продала второй доступ за некоторое количество мало кому известных секретов, — например, секрет колонны, исписанной маркером, способ поиска Безумного Пророка и еще парочка таких же приятных мелочей.

— Слышь, ты ведь умеешь их делать, — ответил на мои мысли единоверец. — Назови только цену, я ж для тебя все сделаю.

— Доступ сделать — это тебе не пельмени сварить, — отмахнулась я. Только сейчас я поняла, что опять забыла имя единоверца. Вертится на языке, а вспомнить не получается. Пришлось копаться в чужих мозгах, чего я делать не очень люблю, но в своей памяти разгребаться еще противней. — Энвин, откуда ты взял, что сможешь мне предложить ценный веник за мой доступ?

— Не знаю, — Энвин натуральным образом повесил свою русую голову. Так, что лопатки стали видны. — У меня ж и нет почти ничего, — шпоры по стихийной магии тебе не нужны, ты и так знаешь больше, чем там написано.

— Ладно, будешь моим вечным должником, — я снова по-вампирски усмехнулась. Двадцать пять минут до конца занятия… Уже двадцать четыре. Обозлившись на козла-единоверца, я уперлась в преграду и вдруг ощутила, как она поддается. Секунда — и перед изумленными глазами Сулмор и двух слаборазвитых животных с задней парты предстала поразительной прозрачности односторонне поляризованная защитная стена. Кто бы ее ни ставил, увидь он меня сейчас, у него челюсть стала бы напоминать ковш экскаватора. Вот как у синякастого. Тут я вспомнила, что свой второй доступ когда-то продала именно ему…

— Мэлис, ты знаешь, что сейчас сделала? — фингал не скрывал своего восхищения. — Здесь же блок стоял девятого уровня!

— Действительно, как ты это смогла? — зачем-то спросила Сулмор, отлично понимающая, что если я не хвастаюсь своими достижениями специально, то, значит, сама не понимаю, как у меня получилось то или иное действие. Что часто со мной бывает, кстати.

— Просто, — отбрила я фингала, мысленно сделав замечание Сулмор, — пусть уберет с лица свое сомнительное украшение. Осталось перетерпеть еще минут двадцать. Я перевела глаза с часов на преподавателя, отрывавшегося на полную. Садюга решил поиздеваться над одним из наших пацанов, который не мог правильно ответить даже на вопрос «Между кем и кем была русско-японская война»? или «В каком месяце прошла Октябрьская революция»? Кстати, хорошая была вещь, я революцию имею в виду. Теперь целая куча реальностей в течение более чем семидесятилетнего периода не нуждается ни в какой коррекции. К сожалению, далеко не все самоорганизовавшиеся системы бывают одновременно и самоподдерживающимися. Фразочка из учебника, в которой я разбиралась целых две минуты, после чего поняла, что мне попался учебник старшего курса. Но ничего страшного — остальные предложения пошли легче. Теперь я часто почитываю учебники для старших курсов, потому что там есть много того, чего нам якобы читать рано. Но это так, вольное отступление, а пока садист-историк пытает охламона Стана, которого опять обманули, сказав, что сегодня обещали показывать какой-то фильм. Стан не из нашего интерната, у него родители не только в теории есть. На курсах все вперемешку занимаются, безотцовщин и безматерщин просто больше.