Павел Молитвин - Город Желтой Черепахи Страница 6

Обгоняя путников, я снова поразился тому, что не вижу среди них детей. Отсутствие их на берегу бухты еще можно было как-то объяснить. Именно как-то, потому что трудно представить, чтобы какой угодно строгий приказ мог удержать мальчишек дома, когда в пустынную гавань входит корабль. Но почему взрослые не берут их с собой в лес на сбор плодов? Уж не говоря о том, что детям такой поход полезен и интересен, они могут оказать в этом деле неоценимую помощь. Разве вскарабкается взрослый туда, куда ловкий пацан взберется без всякого напряжения? Может быть, в Гавани нет детей, но в Городе-то они должны быть, иначе какой же это город?

Тут мысли мои смешались — я увидел Ворота Заката.

Называя так это сооружение, я лишь повторяю чужие слова. На самом деле это были не ворота и даже не врата, а настоящая триумфальная арка, сработанная из того же желтого камня, что и беседки на обочинах дороги. К высокой, в три человеческих роста, арке примыкали две арки поменьше. Все они были объединены высоким карнизом, на котором восседала гигантская каменная черепаха. Свесив голову в пролет центральной арки, она будто следила за тем, чтобы в ворота не вошел чужой. На массивных пьедесталах по обе стороны боковых арок сидели две черепахи поменьше. Размеры их, однако, тоже впечатляли. Мастерство резчиков по камню было столь велико, что и большая и маленькие черепахи казались живыми и внушали страх.

Перед Воротами Заката раскинулась широкая мощеная площадь с бассейном в центре. В лучшие времена он, очевидно, был наполнен водой, и в ней отражалась самая крупная черепаха. Ныне, однако, воды в бассейне не было, и весь он порос мелким кустарником. Ворота и маленьких черепах увивали лианы, а в одной из боковых арок выросло невысокое кряжистое деревце. Некогда город — теперь я уже не сомневался, что стою на пороге Города Желтой Черепахи, — был окружен высокой каменной стеной, но со временем она разрушилась или была разрушена и так поросла травами и кустами, что о ее существовании можно было теперь только догадываться.

Я стоял перед Воротами Заката, разглядывал сооружение неизвестных мастеров, наслаждаясь его красотой и пытаясь понять символику, а мимо, словно не замечая ни меня, ни ворот и не останавливаясь, шли в Город равнодушные люди с застывшими лицами и плодами в руках. Одни проходили сквозь арки, другие исчезали в переплетениях лиан, там, где имелись тропинки, ведущие через вал, в который превратилась теперь городская стена.

Они шли неторопливо, целеустремленно и вели себя вполне по-человечески: обходили препятствия, раздвигали кусты руками, — и все же, глядя на них, я испытывал смутное беспокойство: снаружи-то они люди, а внутри? Мне казалось, я присутствую на каком-то скверном маскараде и меня окружают не люди в диковинных масках, а неведомые существа, нацепившие на себя человеческие личины. Потому что каждый из них был сам по себе, потому что они не разговаривали и не смотрели друг на друга. Потому что каждый, казалось, интересовался только самим собой и жил только для себя самого.

Помедлив, я вошел в Ворота. Вошел с некоторым трепетом, втайне надеясь, что вот сейчас вокруг меня начнут твориться всевозможные чудеса, из которых я увижу и пойму лишь те, что захочу увидеть и понять. Я приготовился увидеть все и ничего не пропустить и был разочарован, когда, выйдя из Ворот, обнаружил перед собой мощеную площадь и заросший бассейн, почти неотличимые от оставшихся позади.

Городскую площадь окружали приземистые, словно распластанные по земле, здания с аркадами по периметру, сложенные из того же камня, что и Ворота Заката. По характеру это было нечто среднее между римскими виллами дохристианских времен и загородными резиденциями восточной знати. Когда-то, вероятно, эти здания принадлежали очень состоятельным горожанам, однако заботливые хозяева давно уже их покинули — дома были сильно разрушены, прямо-таки обглоданы временем.

Несколько мощеных, сильно заросших травой улочек разбегалось от площади, центральная же дорога поднималась на холм. Люди, пришедшие из леса, скрывались в полуразрушенных домах, уходили по улицам в глубь Города. Мне не хотелось без нужды заговаривать с ними, и я зашагал по центральной дороге, недоумевая, зачем Лэй и Эрфу послали меня в Город. Что должен был я здесь увидеть и понять?

По обеим сторонам дороги росла густая зелень, образуя полупрозрачные узорчатые шпалеры, сквозь которые проглядывали колонны, арки и лестницы жилых зданий. Разглядывая их, я не заметил, как одолел длинный подъем и оказался на вершине холма.

Передо мной открылась небольшая площадка, огороженная крупными каменными блоками, с которой был отлично виден весь Город. Я остановился, пораженный не только его красотой, но и размерами.

Город стоял на трех холмах, вернее, он гигантскими ступенями сбегал с двух холмов и огромной горы, возвышавшейся на севере, и полукругом охватывал ближний берег длинного сине-зеленого озера, так что ряды террас с теснящимися на них домами формировали своего рода амфитеатр с озером-сценой.

Дома очень плотно примыкали один к другому, и, если бы не система радиально-кольцевых улиц, идущих параллельно и перпендикулярно озеру, можно было бы подумать, что это вовсе не город, а огромный замок, очертания которого в точности повторяют рельеф местности. Кусты и деревья вторглись в него, нарушив четкую сетку улиц, облепили каждое здание. В нескольких местах они и вовсе скрыли дома от глаз, зелеными кляксами растеклись по городу и образовали живописные парки и сады.

Вечернее солнце освещало нижнюю часть восточного холма, побережье, крыши и башенки ближайших к озеру домов и большую площадь, переходящую в набережную. Вероятно, я бы долго еще любовался Городом Желтой Черепахи, если бы кто-то не дернул меня за руку. Я вздрогнул и обернулся.

— Шуан? Шапу? Нет? — Темноволосая женщина, казалось, сверлила меня горящими глазами. — Тогда беги за мной, если тебе дорога жизнь! — Она крепко ухватила меня за руку и потащила за собой.

— Зачем? Куда? — Я попытался вырвать руку.

— Беги за мной, иначе тебя схватят Слуги Черепахи! — хрипло прокаркала женщина, не выпуская моей руки.

Чудеса начались. Перестав сопротивляться, я последовал за незнакомкой, увлекавшей меня по дороге, ведущей к озеру.

Я открыл глаза. Надо мной по-прежнему плавал белый потолок — то приближался, то удалялся. По-прежнему гудела лампа дневного света, и я вдруг отчетливо понял: это же больница! Я попал в больницу. Но кто — я?..

Как меня зовут? У меня ведь должно быть имя! Не зря же Эрфу спрашивал об этом… Хотя… Черт с ним, с именем. Что стало с моим портфелем? Успел ли я доехать до Североградского биологического института? Успел ли передать папки?..