Корнелия Функе - Чернильная кровь Страница 60

38

АУДИЕНЦИЯ ДЛЯ ФЕНОЛИО

— Леди Кора, — сказал он, — иногда просто приходится делать не слишком приятные вещи. Серьезные ситуации не разрешаются в шелковых перчатках. Нет. Мы делаем историю.

Фенолио ходил взад-вперед по комнате. Семь шагов от двери до окна и семь от окна до двери. Мегги не было, и никто не мог ему рассказать, застала ли она отца в живых. Что за чудовищная путаница! Всякий раз, когда он надеялся навести наконец порядок в своем сочинении, случалось что-нибудь, что совершенно не входило в его планы. Может быть, он и правда существует — тот дьявольский рассказчик, что взялся дописывать его книгу за него, придумывая все новые повороты, коварные, непредсказуемые повороты, и рокируя его персонажей, как шахматные фигуры, а то и ставя на доску новые, которые не имели к замыслу автора решительно никакого отношения.

И Козимо до сих пор не прислал за ним гонца! «Ничего, терпение! — сказал себе Фенолио. — Он ведь только что поднялся на трон, и дел у него, конечно, невпроворот. Все эти подданные, стремящиеся к нему со всех концов, челобитчики, вдовы, сироты, его управляющие, егеря и еще собственные сын и жена…»

— Ерунда все это! Меня он должен был позвать первым делом! — Фенолио произнес эти слова с таким раздражением, что сам испугался звука своего голоса. — Меня! Человека, вернувшего его к жизни, и попросту своего создателя!

Он подошел к окну и посмотрел на замок. На левой башне развевалось знамя Змея. Да, Змееглав был в Омбре, он, видно, мчался во весь опор, чтобы лично взглянуть на своего воскресшего из мертвых зятя. Огненного Лиса он на этот раз с собой не взял, наверное, тот сейчас жжет и грабит во славу своего хозяина где-нибудь еще. Зато Свистун расхаживал по улицам Омбры, всегда в сопровождении нескольких латников. Что им здесь надо? Неужели Змееглав всерьез надеется все же посадить своего внука на трон?

Нет, этого Козимо не допустит.

На мгновение Фенолио забыл свою досаду и невольно улыбнулся. Вот если бы он мог рассказать Змееглаву, кто расстроил его прекрасные планы! Какой-то поэт! Как бы это его уязвило! Отличный сюрприз приготовили старому злодею они с Мегги — с помощью его слов и ее голоса!

Бедная Мегги. Бедный Мортимер.

Как умоляюще она на него смотрела! И какой балаган он перед ней разыграл! Как бедняжка могла подумать, что он может какой-то парой фраз помочь ее отцу — при том, что не он и вычитал его сюда. Не говоря уж о том, что Мо — не его создание. Но как Мегги на него смотрела! У него просто не хватило духу отпустить ее без всякой надежды.

Розенкварц сидел на конторке, скрестив прозрачные ножки, и кидался в фей хлебными крошками.

— Прекрати! — прикрикнул на него Фенолио. — Хочешь, чтобы они снова схватили тебя за ноги и потащили к окну? На этот раз я не стану тебя спасать! Я даже не пойду вниз сметать в кучку осколки, которые останутся от тебя там, в свином навозе. Пусть уж мусорщик грузит тебя на свою тележку.

— Ну конечно, срывай свою злость на мне! — Стеклянный человечек повернулся к нему спиной. — Козимо тебя от этого быстрее не позовет!

Тут он был, к сожалению, прав. Фенолио подошел к окну. Оживление на улицах, вызванное появлением Козимо, уже улеглось, возможно, его приглушило присутствие Змееглава. Люди снова занялись своими делами, свиньи копались в отбросах, дети гонялись друг за дружкой между тесно стоящими домами, и порой сквозь толпу проезжал верхом солдат. Солдат сегодня попадалось явно больше, чем обычно. Козимо, видимо, приказал патрулировать город. Вероятно, он не хотел, чтобы латники давили конями его подданных только за то, что те оказались у них на дороге. Да, Козимо наведет тут порядок! Он будет хорошим правителем, насколько правитель может быть хорошим. Кто знает, может быть, он даже в ближайшее время разрешит комедиантам приходить в город по обычным базарным дням.

— Вот именно. Это будет мой первый совет. Он должен снова допустить комедиантов в город, — пробормотал Фенолио. — И если сегодня до вечера он за мной не пришлет, я отправлюсь к нему без приглашения. Что он себе думает, негодник неблагодарный? Что вернуться из царства мертвых — самое обычное дело?

— Мне казалось, он никогда и не умирал. — Розенкварц забрался наверх в свое гнездышко. Там Фенолио было его не достать, и он это отлично знал. — А что с отцом Мегги? Как ты думаешь, он еще жив?

— Откуда мне знать? — сердито ответил Фенолио. Напоминание о Мортимере было ему неприятно. — Ну уж за эту передрягу на меня никто не может возложить ответственность! — пробурчал он. — Что я могу сделать, если каждый вписывает в мою историю, что хочет, как будто это яблоня, которую нужно подстричь, чтобы лучше плодоносила.

— Подстричь? — переспросил Розенкварц. — По-моему, они все к ней что-нибудь прибавляют. Твоя история разрастается, как сорная трава! И вид у этой травы не самый привлекательный, если хочешь знать мое мнение.

Фенолио раздумывал, не швырнуть ли в него чернильницей, но тут в дверь просунула голову Минерва.

— Гонец, Фенолио! — Лицо у нее раскраснелось, как от быстрого бега. — Гонец из замка! Он хочет тебя видеть! Козимо хочет тебя видеть!

Фенолио бросился к двери, на ходу оправляя хламиду, сшитую ему Минервой. Он не вылезал из этой обновки уже несколько дней, она вся измялась, но тут уж сейчас ничего не поделаешь. Когда он хотел заплатить Минерве, та покачала головой и сказала, что он уже заплатил — теми историями, что каждый вечер рассказывает детям. И все же хламида была великолепная, хоть и куплена всего лишь за детские сказки.

Гонец ждал на улице перед домом. Лицо у него было серьезное, лоб нетерпеливо нахмурен. Плащ на нем был черный, с вышитыми слезами, как будто на троне все еще восседает Герцог Вздохов.

«Ничего. Все будет теперь по-другому! — думал Фенолио. — Без всякого сомнения! Отныне я буду рассказывать эту историю дальше, а не мои персонажи». Его вожатый ни разу не поднял на него взгляда, пока они шли по улицам Омбры. «Чурбан неприветливый!» — отругал его Фенолио про себя. Но, возможно, и этот гонец вышел из-под его пера: одна из многих безымянных фигур, которыми он населил этот мир, чтобы главным его героям не оставаться здесь в одиночестве.

На внешнем дворе слонялась между конюшнями толпа латников. Фенолио раздраженно спросил себя, что они здесь делают. На стене между зубцами ходили дозором люди Козимо, как свора собак, которой поручили охранять волчью стаю. Латники угрюмо поглядывали на них, задирая головы. «Глядите-глядите! — думал Фенолио. — Главной роли ваш мрачный хозяин в моей истории не сыграет. Он эффектно уйдет, как подобает приличному злодею. Может быть, потом придется сочинить нового негодяя — книги быстро становятся скучными, если в них нет приличного злодея. Но Мегги вряд ли станет помогать мне оживить такого».

Стража у ворот внутреннего двора опустила копья.

— В чем дело?

Громовой голос Змееглава раздался навстречу Фенолио, едва тот ступил на внутренний двор.

— Ты хочешь сказать, вшивая мохнатая морда, что он снова заставляет меня ждать?

Ему что-то тихо отвечал робкий испуганный голосок. Фенолио увидел, что перед Змееглавом стоит Туллио, маленький паж Жирного Герцога. Он доходил правителю как раз до расшитого серебром пояса. За ним застыли двое стражников Жирного Герцога, но за спиной Змееглава выстроились не менее двадцати тяжеловооруженных воинов — пугающее зрелище, хотя с ними не было Огненного Лиса и даже Свистун куда-то запропастился.

— Вас примет ваша дочь. — Голосок Туллио дрожал как осиновый лист.

— Моя дочь? Если мне захочется поговорить с Виолантой, я вызову ее к себе во дворец. Я хочу увидеть наконец этого мертвеца, вернувшегося к живым! Так что веди меня немедленно к Козимо, вонючий кобольдский ублюдок!

Бедняга Туллио затрясся всем телом.

— Правитель Омбры, — произнес он тоненьким голоском, — вас не примет!

Эти слова заставили Фенолио отшатнуться, как удар в грудь, и он ступил прямо в розовый куст, вцепившийся шипами в его свежесшитую хламиду. Это еще что значит? Не примет? Входит ли это в его планы?

Змееглав выпятил губы, как будто ему в рот попала какая-то гадость. На висках у него вздулись жилы — темные полоски на пошедшей красными пятнами коже. Он окинул Туллио взглядом саламандры, взял из рук ближайшего к нему солдата арбалет и, когда Туллио съежился, как напуганный кролик, направил его на птицу в небе. Выстрел был меткий. Птица с окровавленными желтыми перьями упала прямо к ногам Змееглава. Золотой пересмешник. Фенолио придумал этих птиц специально для замка Жирного Герцога. Змееглав нагнулся и вырвал стрелу из крошечной грудки.

— На, держи! — Он сунул мертвую птицу в руку Туллио. — И передай своему хозяину, что разум он, видимо, оставил в царстве мертвых. На первый раз пусть это послужит ему извинением, но если он и в следующий мой приезд пошлет тебя ко мне с такой наглой вестью, то обратно получит со стрелой в груди уже не птичку, а тебя самого. Передашь?