Аня Сокол - На неведомых тропинках. Шаг в пустоту Страница 60

— Угу. — Я поставила кубок на стол.

Прекрасная рассмеялась.

— Кирилл, — она покачала головой, — ты не рассказал ей, что это значит? — Она похлопала его по руке и поинтересовалась: — Не возражаешь, если я это сделаю?

— Вперед. — Седой откинулся в кресле, прозрачные глаза блеснули, скулы напряглись.

— Первая охота — это экзамен, сдашь его, и мы, — она обвела бокалом сидящих за столом, — признаем тебя достойным, провалишь — останешься добычей.

— Отпрыски Седых всегда проходили испытания, без исключений, — возмутился Иван, словно она сказала что-то обратное, — все наследники признавались достойными, ни один не был лишен права править.

— Такое возможно? — От удивления гул чуть отдалился.

— Теоретически, — хмыкнула Екатерина, она провела вилкой по опустевшей тарелке, рисуя узор в кровавых ошметках. — Если, к примеру, хозяин предела погиб, оставив слишком юных для испытания наследников. Пределы не подчинятся не прошедшему охоту.

— То есть, если с Кириллом что-то случится, Алиса уже может наследовать как прошедшая испытание? — спросила я.

Иван подавился, закашлялся, столешницу усеяли алые брызги. Тошнота подкатила к горлу, но я смогла удержать то немногое, что там было, внутри. Маленькая победа духа над телом. Седой улыбнулся и сказал:

— Ты так и не объяснила, что значит «Легенда зимы».

— Изволь. — Екатерина отложила вилку. — Ты ведь был Зимним воином, не легендой? — Она повернулась ко мне. — Достойные править бывают разными. Сколько наследников — столько достоинств. Прошедшие испытания не равны по силе и способностям. У каждого своя ступень совершенства. Необходимый минимум — «Зимний воин», на ступень выше «Управляющий льдом». — Она посмотрела на Кирилла. — Твой брат Игнатий поднялся еще выше — «Слышащий холод», но… — нехорошая усмешка скривила ее губы, — судьба причудлива, власть принял ты. Трифон был лучше обоих своих сыновей — «Зимний лорд», и кто бы мог подумать, что его внучка возьмет самый высокий барьер — титул Легенды зимы.

— У тебя есть брат? — спросила я, стараясь не смотреть в сторону рапир, но взгляд возвращался к ним как приклеенный.

— Был, — по тону Седого стало понятно, что продолжать разговор в данном направлении не стоит.

— Он исчез, — Прекрасной нравилась его злость, поэтому она добавила: — давно. А еще сестра, которой даже не дали попробовать силы в охоте, положив на алтарь во славу рода.

— Всего известно о трех «легендах» в роде Седых, — бессмертник вытер рот салфеткой, — их правление было легендарным… — Иван посмотрел на Хозяина и сник, лишив нас продолжения.

— Тебе тоже есть кем гордиться, — вернул Прекрасной поздравление Кирилл, и улыбка исчезла с ее лица, — твоя наследница — Прекрасна, не так ли?

— Так, — согласилась Екатерина, не глядя на Тамарию.

— Хочешь продолжить разговор о дочерях? — спросил Седой, обычно таким тоном он интересовался у затопившего нас в очередной раз соседа, верит ли он в загробную жизнь.

— Пожалуй, нет, — Екатерина взялась за вилку, — лучше об искусстве, музыке или литературе. Так, кажется, принято у людей? — Она подмигнула мне, отчего гул ввинтился в висок с удвоенной силой. — Скучно у тебя, Кирилл, только книгами и спасаюсь. Занятное чтиво принесли недавно слуги. Какая-то старая легенда о демоне.

Секретарь замер, не донеся вилку до рта. Александр, внимательно слушающий весь разговор, подался вперед с напряженным вниманием. Тём поднялся, подхватил свою тарелку и подошел к рапирам. Гул в голове стал оглушающим. Не могу и не хочу слышать стоны живого и разумного существа, которое едят заживо. Но голоса все равно прорывались сквозь болезненный шум отдельными словами, фразами, звуками.

— Я думала, все экземпляры уничтожены, — впервые за ужин открыла рот Тамария.

— Так и было, — ответил ей Иван.

— Хочешь сказать, я вру? — Брови Прекрасной взлетели вверх.

— Отнюдь.

— Библиотека Серой цитадели огромна, — задумчиво проговорил мужчина, которого я считала секретарем Прекрасных.

Его голос звучал дребезжаще и надтреснуто, возможно, его сорвали громким криком и еще не успели восстановить и вернуть глубину звучания.

Беловолосая девушка вскрикнула, что-то лопнуло в ее теле, и она повисла на перекладине. Кровь уже не капала на пол, она лилась струей, завораживая и заставляя смотреть, заставляя видеть. Понимать. Пашка оставалась в сознании, от пятен, проступивших на белой одежде, кружилась голова. Каждый миг этого ужина подтверждал: может быть еще хуже. Звуки прорывались сквозь ватную пелену, которая окутывала меня все сильнее и сильнее.

— Никто не знает, какие знания хранят ее стены, — невозмутимо продолжил мужчина.

— Кто ж из моих слуг такой начитанный? — поинтересовался Кирилл.

Охотник вернулся к столу, поставив перед собой тарелку с мясом, залитым кровью, из которого торчали обрывки каких-то хрящей или сосудов. Несколько минут назад это было живым существом. Тём взял вилку, я поняла, что на этот раз не справлюсь с собой. Они ели, я в деталях изучала потолок, лепнину, прожилки на стенах, узор самотканой салфетки, но на этом все, вторую подачу блюд я не переживу. Всякой силе есть предел, и я вплотную подошла к своему, пусть после предыдущего ужина он и отодвинулся немного дальше.

— Кирилл… э-э-э… Хозяин, — я встала, — я наелась, можно мне уйти?

Все посмотрели на тарелку, сохранившую первозданную белизну.

— Иди, — взмахнул рукой Седой.

Я не смогла сдержать вздоха облегчения. Я не хотела видеть их лица. И тех, кого сегодня ели. Никого. Сегодня мне не вручили нож, надо уметь радоваться хотя бы этому.

Я всматривалась в овальное лицо с такими же прозрачными глазами, как у моей Алисы. У Трифона было трое детей. Думал ли он, что выживет один Кирилл? Или с двумя сыновьями был уверен за будущее рода, с легким сердцем отправив дочь на алтарь? Куда исчез второй сын? Как ты умер? Как вообще умирают демоны?

Я чуть повернулась и встретилась с мертвыми темными глазами, навсегда застывшими на холсте. Молодая Нинея. Были ли это и твои дети? Или один Кирилл? У меня был брат, и я благодарю святых, как бы плохо это ни звучало, что мать не дожила до его похорон. Надеюсь, Нинея тоже.

Ужин подействовал угнетающе, хотелось завыть в голос, забиться в какой-нибудь темный уголок и стать невидимой, неслышимой и незаметной. Второй раз было не легче. Это было, и я сидела там и старательно улыбалась, пока они поглощали плоть.

Я отвернулась от портретов. Постамент из темного камня все так же занимал в комнате главенствующее положение. Я коснулась темной, почти черной поверхности, да так и замерла с вытянутой рукой. Постамент был пуст. Иззубренное, с темными пятнами каменное лезвие атама больше не украшало его вершину Я обошла подставку, стукнулась ногой о соседнюю, с медной урной с узким горлышком. Хранилище праха одного из членов рода угрожающе зашаталось. Я придержала его рукой и тут же отдернула. На ней было выбито знакомое имя. «Влада Седая — владычица северных пределов», ниже даты. Жила она и по меркам людей, и по меркам нечисти очень мало.