Геннадий Ищенко - Счастливчик Ген (СИ) Страница 60

— Вы всегда так грубо поступаете с девушками, барон? — срывающимся от негодования голосом спросила она.

— Извините меня, ради бога! — с раскаянием в голосе произнес я. — Я тут недавно мылся. Девушка, которая мне в этом помогала, чересчур пеклась об удовлетворении потребностей гостя. Пришлось ее выпроводить. Когда вы зашли, я подумал, что она опять вернулась, и не стал церемониться.

— За кого меня только не принимали, — горько сказала Лана. — Но вот за шлюху — в первый раз.

— Что вы такое говорите, Лана! Я и так перед вами кругом виноват, не надо делать мою вину еще больше! Простите и за дурацкую шутку, и за то, что об этом теперь будут болтать.

— Я из‑за того и пришла, чтобы решить, что теперь говорить. Конечно, что ни скажи, все равно не поверят, но в любом случае нам надо говорить одно и то же.

— А у вас есть предложение?

— Можно пустить слух, что мы давно знакомы, — сказала Лана. — Что вы обещали на мне жениться, а вместо этого женились на купеческой дочери. После такого все решат, что я с вами еще слишком мягко обошлась.

— И будут крутить пальцем у виска, — подхватил я, — имея в виду мои умственные способности! Принцессы, они все жестокие, или вы такая одна?

— Я вообще единственная и неповторимая! А вы получите только то, что заслужили!

— Да я бы и не спорил, одной сплетней обо мне будет больше, одной меньше… Но такое бросает тень на мою жену, а это последнее, что я хотел бы сделать.

— Любите ее?

— Очень.

— Счастливая. Расскажите мне о ней.

— Что рассказать? — не понял я.

— Какая она? То, что красивая — понятно, а как человек?

— Она умна, обладает массой талантов и готова все в жизни разделить с любимым человеком и отдать ему всю себя без остатка!

— Так о женщине может сказать только любящий ее мужчина, — с завистью сказала Лана. — Как бы я хотела, чтобы и обо мне кто‑нибудь говорил так же! При такой любви она, наверное, ревнует вас ко всем другим женщинам?

— Зачем? — удивился я. — Если она знает, что мне, кроме нее, никто не нужен? Она, кстати, слышала слова Ника, которые вас так рассердили. Ее при разговоре, естественно, не было, но его конец она невольно подслушала, возвращаясь в дом после прогулки с Защитником.

— И что она сказала? — с каким‑то жадным любопытством спросила Лана.

— Сказала, что если мне такое будет надо, она не имеет ничего против. У ее любимого дяди было две жены, и прожили они всю жизнь в любви, вместе и погибли. Мол, будет вторая жена или нет, но она уверена, что меньше я ее из‑за этого любить не буду.

— А вы?

— А что я? Как к такому отношусь? Трудно сказать, я и на одной‑то женат всего несколько дней. У нас двоеженство как‑то не принято. Давайте оставим эту тему. Мне, пока мы разговаривали, пришла в голову мысль о том, какую сплетню можно пустить. Я скоро буду писать четвертую книгу об одном принце. Это не сказка, а быль. В конце все, в том числе и сам принц, погибают. Можно все представить так, что я дал вам почитать черновик «Гамлета», а вы в знак протеста против такой концовки меня немного отмутузили. Мне, естественно, пришлось все это вытерпеть. Это подогреет интерес к книге, прославит вас, как натуру утонченную, и уведет разговоры от любовной темы. Во всяком случае, я на это надеюсь.

— Тогда я должна хоть приблизительно знать, о чем будет эта книга.

Я предложил девушке снять плащ и усадил на единственный в моих покоях стул. Сам уселся рядом на край кушетки и начал рассказывать историю принца датского. Вначале я хотел лишь обрисовать содержание в самых общий чертах, но незаметно для себя увлекся и стал рассказывать почти дословно. Лана была очень благодарной слушательницей. Она очень эмоционально реагировала на мой рассказ, полностью отрешившись от реальности и прибывая в мире, выдуманном великим драматургом. К сожалению, рассказ шел не в стихах, а в прозе. Поэзии здесь фактически вообще не знали. В песнях и балладах использовалась так называемая «гладкая речь», которая к стихосложению имела очень отдаленное отношение. У меня по ходу рассказа мелькнула мысль, что, если посидеть, можно перевести все это в стихи и стать здесь первым поэтом. С моей памятью это было бы не слишком сложно. Обычно в этом мире я наловчился довольно точно определять время по своим внутренним часам. Сейчас я бы не смог сказать, сколько его прошло, час, два или больше. Лана понемногу переместилась со своим стулом ко мне вплотную. Только, в отличие от хитрюги Лисы, она это сделала непроизвольно. Рассказ уже подходил к концу, как дверь без стука отворилась, и в мою гостиную зашел король.

— Можешь продолжать, — сказал он мне, смотря на нас со странным выражением на лице.

Принцесса, до того не заметившая его появления, вскочила и быстро отодвинулась со своим стулом подальше. Я же немного разозлился: в этом мире я уже успел привыкнуть к самостоятельности и уважительному к себе отношению и был готов терпеть бесцеремонность только от дорогих для меня людей. Эти комнаты выделили для меня, и я их в какой‑то степени считал своими, поэтому и сказал королю то, чего не осмелился бы сказать в другом случае:

— Вам никогда не говорили, ваше величество, что, перед тем как войти, надо постучаться?

— А ты, братец, нахал, — одобрительно сказал король. — Не слышал о таком выражении, что король везде дома? А в нашем случае и подавно. А если не хочешь, чтобы тебя застали за чем‑то неподобающим, запирай дверь на ключ.

— Извините, ваше величество, — пробормотал я, покраснев.

Король был в своем праве, а я немного обнаглел.

— Вот так‑то лучше. Ну и что мне с вами обоими делать? — король перевел взгляд с меня, на красную от смущения дочь. — Поженить, что ли?

— Зачем ты так, отец? — из глаз Ланы хлынули слезы, и она, закрыв руками лицо, выбежала из комнаты.

— Зря вы с ней так! — вступился я за принцессу.

— А как надо? Может быть, подскажешь моему величеству? — ехидно спросил король. — У меня была сильная, волевая девочка. И что ты с ней сделал? Дерется, льет слезы… Если ты думаешь, что я от такого зятя, как ты, в восторге, то глубоко заблуждаешься. Мало того что мальчишка, так еще всего лишь барон. Был бы хоть графом…

— Род де ла Фер был когда‑то графским, — не подумав, ляпнул я.

— Да? — в его глазах зажегся огонек интереса. — А что, баронство по размерам не уступает иному графству. Дай землю младшим сыновьям баронов, помоги им деньгами и прими вассальную клятву… Можно подкинуть денег какому‑нибудь из обедневших баронских родов по соседству, чтобы они, пусть даже формально, перешли под твою руку. А там указом дадим тебе графский титул.