Элеонора Раткевич - Ларе-и-т`аэ Страница 60

– А ведь их же кормить надо! – триумфально возопил Иргитер.

– Мы никогда и не предполагали, что кормить их не надо, – очень вежливо произнес Эвелль; в глазах его блестели колючие смешинки.

Само собой – а вот Иргитеру, похоже, эта светлая мысль пришла в голову едва ли не впервые. Не иначе, сытный обед надоумил. Ладно же. Поглядим, чего ты добиваешься.

– А чем это вы их в степи кормить собираетесь, а? – Иргитер оперся руками на край стола и картинно навис над ним. – Как еду повезете в такую даль? Она же вся протухнет! Как есть протухнет! Или солдатскими подметками обойтись надумали?

Лерметт поморщился. Солдатской подметкой называли мясо, подготовленное для долгого пути: наложенные чары сколь угодно долго сохраняли мясо свежим до тех пор, пока полковой маг не снимет их перед тем, как за мясо возьмутся кашевары. Это куда лучше солонины или жестких, как ремни, полос вяленого мяса, которыми тоже можно обойтись в долгой дороге: в отличие от них, мясо заколдованное не портится вообще, да и по вкусу ничем вроде бы не отличается от обычного. Беда в том, что «вроде бы» – самое подходящее слово. Лучшего не найдешь, как ни старайся. Никто не мог бы с уверенностью сказать, чем очарованная, а затем разочарованная говядина несхожа с обычной – и все же чтото с нею было крепко не так. Вкусное, сытное, совершенно свежее… но уже через несколько дней такой пищи начинаешь понимать, как тебе хочется простой, нормальной еды, не тронутой никаким волшебством. Разочарованное мясо ели, когда нет другого выхода – но если даже и в походе надолго посадить войско на ненавистные «подметки», бунт обеспечен.

– Подметками? – мимолетно удивился Эвелль. – Ах да… понял. Просто у нас в море это блюдо именуется задницей рулевого.

Флегматичное заявление Эвелля застало врасплох буквально всех – может, оттого никто не сумел сдержать смешок или хотя бы ухмылку. Этот нежданный смех, каким бы кратким он ни был, внезапно сделал все еще нависшего над столом Иргитера донельзя нелепым. Нельзя безнаказанно принимать трагически картинные позы, когда всем вокруг смешно.

– А это правильно, – вполголоса пробормотал Орвье.

– Вот именно! – вновь собрался с силами Иргитер. – И вот этими вот… солдатскими задницами…

– Подметками, – педантично поправил Илмерран. Впрочем, невзирая на все присущее гномам занудство, он тоже еле удержался от смеха.

Алани приподнял голову над свитком пергамента. На его обеспокоенном лице явственно читался одинединственный вопрос: насчет солдатских задниц тоже нужно записывать, а? Лерметт молча кивнул ему, и Алани вновь застрочил с прежней бойкостью.

– Вот этим вот, – гнул свое Иргитер, – вы и собираетесь кормить своих работников в степи? Боюсь, его найлисское величество проявляет невозможную самонадеянность.

Уж кто бы говорил, мысленно огрызнулся Лерметт. Как же ты не вовремя набил себе брюхо, приятель – а еще говорят, что на сытый желудок мысли в голову нейдут… вот еще! Как раз на сытый желудок Иргитеру в които веки пришла в голову действительно занятная мысль… чертовски не вовремя пришла, надо признать. Я еще не готов выкладывать на стол переговоров эту карту… не готов – а придется.

– Вообщето, – спокойно возразил Лерметт, – я собирался кормить работников не подметками, а мясом. Свежим. Которое вчера еще мычало.

– Гнать стада? – приподнял брови Аккарф. – Через всю степь? В общемто это возможно… хотя…

Аннехара послал Лерметту быстрый, как клинок, взгляд и вновь опустил глаза. Так. Хотя Лерметт ни разу еще не обсуждал эту часть своей задумки с Аннехарой, но великий аргин, в отличие от всех остальных, догадался мгновенно. Яснее ясного, что Аннехара понял: никакие стада Лерметт никуда гнать не намерен.

– Никакие стада я гнать никуда не намерен, – отчеканил Лерметт с решимостью пловца, кидающегося в ледяную воду – он даже дыхание на миг задержал в точности так, словно ее обжигающий холод вотвот сомкнется вокруг его тела. – В пустыню со своим песком не ходят.

Аннехара чуть приметно кивнул. Лерметт с трудом выдохнул – осторожно, незаметно… ну, сейчас начнется!

– Как это понимать? – растерялся Иргитер.

– Очень просто, – медленно произнес Сейгден. – Незачем гнать скот туда, где его и так полнымполно.

А вот Сейгден знал, что задумал Лерметт – но он не знал, что тот скажет об этом сегодня, сейчас. Что ж – Лерметт и сам этого не знал. Ничего не поделаешь – как ни старайся рассчитать все свои действия наперед, а жизнь все равно вносит свои поправки.

– Неглупо, – задумчиво протянул Эттрейг, сложив кончики пальцев вместе и уставясь на них отрешенным взором. – Очень неглупо.

– Покупать мясо у степи? – взвился Иргитер. – Да ведь это… это грабеж! ! !

Грабеж, значит. Час от часу все интереснее.

– Почему вдруг грабеж? – деланно удивился Лерметт. – Никто ведь степняков обманывать не собирается. Мы дадим справедливую цену.

Намеренное его непонимание было притворным насквозь. На самом деле Лерметт отлично понимал, что имеет в виду Иргитер.

– Вот я и говорю – грабеж! – взвыл Иргитер. – Покупать мясо у степняков – да еще за полную цену! – и это вместо того, чтобы взять все в свои руки! Такую наживу за здорово живешь от всех нас оторвать да степным шавкам и отдать! Грабеж и есть! Да с какой стати?!

Аннехара смолчал – но само его молчание обещало Иргитеру многое.

– А с такой, – опасным холодным голосом осведомил его Эттрейг, – что никто из нас не может себе позволить поставки мяса.

– За себя говори! – рявкнул Иргитер. – Эттарм, может, и не может, а Риэрн…

– А Риэрн не может тем более, – отрезал Аккарф, мигом ухвативший суть.

– Нам толькотолько хватает мяса для собственных нужд. – Эвелль укладывал доводы один к одному четко и быстро, словно удары абордажного топора – что ж, он действительно умный человек и способный король… и очень, очень практичный. – Пока хватает. Юльму проще – мы живем не только рекой, но и морем… и всетаки даже мы начинаем ощущать некоторое утеснение по этой части. Шесть веков почти без войны нельзя сбрасывать со счетов. Народу за это время прибавилось… а земли больше не стало.

Лерметт ощутил жаркую благодарность к венценосному адмиралу. О да, на море Эвеллю нет равных – потому и нет, что он всегда знает, где суша… и что на этой самой суше творится. Любому гному сделала бы честь дотошность, с которой Эвелль входит во все дела. Именно эта дотошность и побудила Эвелля все утро мучить Лерметта придирками, покуда тот едва не рехнулся – зато сейчас лучшего разъяснения не дал бы никто. Лерметт мог бы справиться не хуже… но если он хочет, чтобы эти слова достигли цели, они не должны исходить из его уст.