Наталья Авербух - Напарница Страница 61

Вот и всё, что я сумела разглядеть, пока гость стоял неподвижно, но, едва он шевельнулся, я заметила некоторую скованность движений, будто что-то ему мешает… Например, свежая рана.

«Глупости, Ами!» — по старой своей привычке возразила я сама себе и осеклась. Мы в Острихе. Здесь бывает всё, и свежие раны отнюдь не редкость.

Незнакомец, видимо, вспомнив о хороших манерах, отвесил мне поклон — сдержано, по-дейстрийски.

— Не могу сказать того же, сударыня, — продолжал он на моём языке. — Я думал, на встречу со мной бюро отрядит человека… — он демонстративно окинул мою фигуру таким взглядом, что я почувствовала себя едва ли не обнажённой, — посолиднее.

Я вспомнила наставления напарника и посторонилась, делая знак гостю проходить в комнату. Тот не стал вспоминать дейстрийские приличия, и прошёл первым. Что ж, можно считать, первый шаг сделан…

— Итак, — сердито проговорил незнакомец, усаживаясь в кресло, — вас прислало бюро вместо серьёзного человека? Прошу прощения, сударыня, но темы, которые я собирался обсуждать, не для женских ушей!

Я покачала головой. Надо было отвечать, и отвечать быстро, пока этот человек не успел убедить себя, что сделка ему не нужна. Если бы напарник хоть что-то мне объяснил так, как это делают люди: спокойно, подробно, предусматривая все возможные неприятности, какие только могут ожидать меня во время вербовки! Куда там, ему показалось достаточным передать мне мысленно суть задания и парой коротких фраз по дороге сюда запретить прямо ссылаться на свою работу в бюро. Пусть, мол, этот человек не сможет потом «представить доказательства разведывательной работы Дейстрии на чужой территории». И что мне прикажете теперь делать?

Я опустилась в поставленное для меня кресло и поправила распахнувшийся на груди плащ.

— Сударь, — проговорила я, лихорадочно подыскивая слова. — Давайте говорить начистоту: у вас есть товар, который вы хотите продать, и есть нужда в деньгах. У моих друзей есть деньги и есть нужда в вашем товаре, но у них нет возможности встретиться с вами. Они обратились ко мне, потому что хорошо знают меня и уважают, и верят, что мы с вами отлично поладим к обоюдной выгоде. Вы хотите что-то сказать моим друзьям — их здесь нет, но есть я, и я охотно выслушаю каждое ваше слово. Вы можете доверять мне ровно в такой же степени, как и моим друзьям, ничуть не меньше, и то, что я женщина, никак не влияет на условия сделки. Итак?..

Я перевела дух, сама удивляясь, как ловко и плавно сумела сформулировать свою мысль. Информатор сделал протестующее движение, когда я упомянула нужду в деньгах, и как-то недовольно шевельнулся при слове «сделка», словно эти слова оскорбляли его чувствительную натуру. Не исключено: если он явился с оружием, то передо мной острийский дворянин, а эта разновидность человечества весьма неохотно признаёт свои потребности в презренном металле. Однако в этом не было ничего страшного, уже то, что этот человек не ушёл при виде меня и сейчас спокойно сидит в кресле (он даже как бы рассеянно взял из вазы яблоко и поднёс ко рту, хотя надкусывать не стал), показывало: всё идёт как надо, и сделка состоится. Это уже не могло не радовать…

— Вот как, — медленно произнёс незнакомец, пристально разглядывая меня сквозь прорези чёрной маски. — Вы отдаёте себе отчёт, сударыня, что здесь вы полностью в моей власти, и я могу забрать у вас деньги силой вместо того, чтобы о чём-то договариваться?

Я вжалась в кресло, не очень уверенная в том, как нужно отвечать на подобное заявление. В крайнем случае напарник всегда успеет прийти мне на помощь, однако мне бы совсем не хотелось срывать переговоры таким нелепым образом. И, опять же — кого я должна изображать — слабую женщину, которая, как и настаивал информатор, явилась одна на назначенную встречу — или уверенного в себе специалиста, которого не напугают и трое таких вот громил, даже если они будут все одновременно размахивать шпагами?

— Вы не станете этого делать, — сударь, — холодно ответила я. Голос почти не дрожал, и это тоже не могло не радовать. — Отобрав деньги сейчас, вы лишаетесь возможность и дальше поддерживать отношения с бю… с моими друзьями.

— Вот как, — не менее холодно, чем я, повторил информатор.

— Именно так, — резко кивнула я. Информатор не стал вскакивать с кресла и размахивать шпагой, и переговоры всё-таки продолжались. Главное — не сказать ничего конкретного до того, как этот человек произнесёт пароль. Однако же он отнюдь не собирался облегчать мою задачу.

— Вы пришли сюда одна, сударыня? — безо всякого перехода спросил он. Я молча кивнула. — Ночью?

Я снова кивнула, не зная ещё, какую ошибку совершаю этим признанием.

— Вы сошли с ума! — возмутился дворянин. — Безумие женщине разгуливать ночью одной по улицам! Вы представляете, какой опасности подвергались?!

Я состроила гримасу, пользуясь тем, что моё лицо надёжно закрыто вуалью. Где-то я эту песню уже слышала, и ничем хорошим она не кончилась…

— Уверяю вас, сударь…

— На вас могли напасть вампиры! Вас могли ограбить или похитить по пути сюда! — гневно выкрикнул дворянин. — О чём думали ваши хозяева, отпуская вас на эту встречу?!

— Сударь, послушайте…

— Так продолжаться не может! — заявил дворянин и, к моему ужасу, поднялся с кресла. Резкий шаг в мою сторону — и вот он уже нависает надо мной, продолжая свою нравоучительную тираду. — Вот что, сударыня. Одна вы отсюда не выйдете. Я провожу вас до дома и на следующую встречу будьте добры прислать мужчину, чья смерть, во всяком случае, не будет на моей совести.

Он протянул мне руку, явно намериваясь вытащить меня из кресла и, как и сказал, провожать до дома. Бежать было некуда, соглашаться на это «заманчивое» предложение — немыслимо. Я набрала в грудь побольше воздуха, вознесла коротенькую мысленную молитву и начала говорить, глядя на дворянина снизу вверх:

— Поверьте мне, сударь, я глубоко тронута вашим щедрым предложением, однако, уверяю вас, эта забота совершенно излишня. Мне уже приходилось, и не раз, выходить ночью после захода солнца из дома и ни разу я не столкнулась с описанными вами опасностями. Что касается мужчины, о безопасности которого вы не станете так же сильно беспокоиться, как о моей, то, боюсь, ваше предложение неосуществимо. Бю… мои друзья не имеют возможности прислать к вам кого-либо, кроме меня, иначе, смею вас заверить, вы бы вели дело с человеком, которого сочли бы более подходящим для ваших целей. Однако обстоятельства складываются так, как складываются и, может быть, вы сядете, и мы продолжим нашу беседу?

Мужчина хмыкнул. Несколько мучительных мгновений он так и стоял, нависая надо мной, а после отступил на шаг.

— Вы ведь всё равно не прекратите шляться по ночам, верно?

Он так и сказал «шляться», словно это слово допустимо в приличной беседе, но я решила не обращать внимания ни на тон, ни на грубость выражений, и кивнула. Информатор снова хмыкнул и вернулся в своё кресло; я позволила себе перевести дух.

— Может быть, сударь, перейдём к делу, — предложила я. — Час поздний и, по правде сказать, мне хотелось бы пораньше оказаться у себя дома и лечь в постель.

Дворянин фыркнул.

— Я могу предложить вам другой способ времяпрепровождения, — насмешливо произнёс он. — И, хоть у меня и «имеется нужда в деньгах», вряд ли они будут лишними для вас, сударыня. Вряд ли ваши «друзья» особенно щедры с вами — не так ли?

Я вспыхнула и едва удержалась от того, чтобы не подойти к мерзавцу и не отвесить ему оплеуху.

«Спокойно, Ами, — напомнил о себе напарник, — он всего лишь пытается вывести тебя из себя».

— Вам плохо, сударыня? — почти искренне заволновался информатор, когда я сжала руками виски: мысленный голос вампира по-прежнему причинял сильную боль. Я покачала головой.

— Благодарю вас, сударь, я чувствую себя прекрасно. Однако чем скорее мы перейдём к делу, тем будет лучше для нас обоих.

— Но вы не ответили на моё предложение, — вкрадчиво напомнил остриец. — В конце концов, зачем молодой женщине забивать головку государственными делами, когда она создана совсем для другого?..

Я выпрямилась в своём кресле так резко, как будто меня ударили в спину.

— Сударь, — холодно проговорила я. — Позвольте мне самой судить, для чего я создана. И — если вас не интересует сделка, я, с вашего разрешения, откланяюсь. Моё время дорого, в отличие от вашего.

— О, я заметил, — протянул информатор, но больше спорить не стал. Он отодвинул кресло так, чтобы его лицо оставалось в тени, и снял шляпу, а после стащил через голову тонкую цепочку. Волосы, до того скрытые головным убором, у этого дворянина были такими же светлыми, как и у того, который дрался на площади Трёх свечей прошлой ночью. Он надел шляпу и подвинулся на прежнее место. Я, в свою очередь, отстегнула точно такую же цепочку со своей шеи и, примерившись, кинула информатору вместе с висящем на цепочке крестиком. Он ловко поймал крестик и, повернув к себе обратной стороной, провёл пальцев по выцарапанной на серебре надписи: