Троецарствие. Дилогия (СИ) - Останин Виталий Сергеевич Страница 61

Сперва, поверх нижней рубахи и штанов, халат. Не тот повседневный, легкий и, надо признать, очень удобный. Нет, сегодня моей одеждой был боевой, плотный и тяжелый балахон из нескольких слоев синего шелка, между которыми уложена подкладка из конского волоса, защищающего от скользящего удара или не сильного укола. По сути — поддоспешник.

Затем сама броня. Нагрудник — кожаная основа, с нашитыми на нее внахлест металлическими пластинами. Пояс, на который крепится юбка — две полосы из кожи и чешуи, защищающие бедра и колени. Наплечники, каждый из которых монтируется отдельно к нагруднику и руке сложной системой шелковых шнуров. Боевой пояс — широкая полоса толстой кожи, усиленная железными бляхами. Поверх него кушак синего цвета. Рукавицы, подбитые тем же конским волосом и с чешуей по внешней стороне ладони. Сапоги, усиленные в голеностопе толстой, негнущейся кожей. И, наконец, шлем.

То есть сперва шишка на макушке, схваченная синей лентой, потом кожаная шапочка с утолщением, куда этот волосяной узел вставляется, и только поверх всего этого шлем. Не цельнокованый, а собранный из бронзовых пластин, сшитых синим шелковым шнуром.

В общем, для человека, который на передовую не полезет ни при каких обстоятельствах, я был защищен по самому высокому классу. С другой стороны — передовая имеет дурное обыкновение докатываться до тыла в случае поражения. А оно, поражение в смысле, маячило на горизонте. Так что все не зря.

— Готово, господин! — доложил Ванька и отступил в сторону.

Я взял со стола круглое бронзовое зеркало размером с десятидюймовый планшет и посмотрел, что получилось. На меня оттуда глянул серьезный китаец с аккуратными усиками и тонкой бородкой. Каска, в смысле шлем, подчеркивала мужественность этого человека, несмотря на то, что в ее защитных качествах я сильно сомневался. Но в целом я был доволен образом, который сложился. Настоящий полководец, команды которого хочется выполнять.

Не знаю, сколько в этом утверждении правды. Вполне возможно, что я занимаюсь самовнушением, но в моем положении выбирать особенно не из чего. Танцы уже начались, мандражировать поздно — выходи на танцпол.

— Ну, раз готово, пошли, — сказал я и вышел из шатра.

Моя армия тоже была готова. Тысячи солдат и младших командиров уже заняли свои места в строю. Ровные ряды подразделений, над которыми реяли знамена и флажки десяток, внушали уверенность в победе. Ровно до тех пор, пока не посмотришь на войска противника. Которых было значительно больше.

Генерал желтоповязочников, Юн Вэйдун, привел под стены Пояна почти шестьдесят тысяч человек. Почти в полтора раза больше тех сил, что были у меня под рукой в поле и прятались сейчас за городскими стенами. И это нифига не внушало уверенности!

Ординарец придержал стремя, я вскочил на коня и, не дожидаясь его — зная, что Ванька последует за мной с задержкой в один удар сердца, — поехал к небольшому холму, который был выбран как командный пункт. Там меня уже ждали капитаны и несколько младших командиров, подразделениям которых отводилась особая роль в битве.

Мой приезд все отметили «полевыми» поклонами. Альтернативное воинское приветствие, что-то вроде наклона головы с едва заметным движением корпуса и сведенными на уровне груди руками. Можно сказать, без церемоний. Я ответил собравшимся в том же стиле, ни к кому конкретно свой поклон не обращая, и поймал себя на том, что едва сдерживаю дрожь в руках. Черт, как же я, оказывается, волнуюсь-то!

И было от чего. Войска желтых вышедшей из берегов рекой перекрывали доступ к городу. В большинстве своем армия Юн Вэйдуна состояла из пехоты. Конницы противник имел немного, а та, что была, серьезной угрозы не представляла. Легкая, годная только бегущих преследовать да беззащитных стрелков резать. На флангах я заметил сотни три конных арбалетчиков, но и они погоды не сделают.

А вот пехота опасения, определенно, внушала: в первую очередь своим количеством и во вторую — качеством вооружения. Это уже была не та голытьба, которая составляла основу войск повстанцев, как было в начале смуты. Тогда, по словам того же Пирата, даже встретив армию в пятьдесят тысяч, военачальник, имевший под рукой впятеро меньше войск, мог рассчитывать на сравнительно легкую победу. Сейчас все изменилось.

Основу построения составляли такие же, как у меня, алебардщики с копьями-клевцами гэ. У большинства солдат даже броня имелась, но такая, китайская. Как копеечный замок на хлипкой двери — от честных людей. Кожаные полосы, сшитые между собой в нагрудник, кожаная же шапочка, как мой подшлемник. И, собственно, все. Пробить такой доспех мечом, стрелой или копьем труда не составляло. Основная функция брони тут, похоже, заключалась в придании сброду единообразного вида армии.

Но были и хорошо укомплектованные подразделения. Центр так вообще выглядел внушительно. Полный ламеллярный доспех, как у моих телохранителей или у «нефритовых драконов», нормальные шлемы с защитой щек и шеи. Мечи, щиты, гунь дао, вездесущие алебарды-гэ. Серьезные ребята, в общем.

Лучников тоже хватало. Вчера при «облете» позиций противника я насчитал примерно десять отрядов по пятьсот человек. Сейчас обнаружил еще пять выдвинувшихся вперед и ожидающих наступления построения. Арбалетчиков у желтых не было, кроме конных, что не могло не радовать.

Я смотрел на все это и никак не решался отдать приказ атаковать.

Вроде вчера еще все три раза просмотрел, никаких ловушек не обнаружил и назначил атаку на утро, а теперь сижу в седле и боюсь начинать наступление. Оглядываю войска врага и ищу подвох. Точнее, повод не начинать эту мясорубку.

Но и не атаковать нельзя.

Войска Юн Вэйдуна обложили город со всех сторон. Основные силы переместили лицом к моей армии, но оставили и резервы, которые помешали бы защитникам осуществить вылазку. Командир желтых мог себе этого позволить — с такой-то численностью! А вот у меня даже на засадный полк людей не хватало.

Но, не поспеши мы на выручку, город Юн Вэйдун взял бы за три-четыре дня. С небольшими, кстати говоря, потерями. Сколько там в гарнизоне оставалось? Около тысячи копейщиков, которых я сам здесь оставил, порядка трех тысяч раненых под Синьду бойцов, отправленных сюда лечиться, ну и пусть еще тысяча-полторы горожан, которые возьмут в руки оружие и будут сражаться. Итого — пять с половиной тысяч. Достаточно, чтобы сдержать вдвое превосходящие силы врага, но не такую ораву.

С моим появлением у защитников появилась надежда. Зыбкая, но все же. Ведь я избранник Гуаньинь, Белый Тигр, у которого под рукой пятьдесят тысяч воинов и самый богатый землевладелец юга в тестях. Но это на словах, а по факту я располагал куда меньшей армией.

На старте компании против Синьду она насчитывала сорок восемь тысяч шестьсот двадцать человек. Шесть тысяч я безвозвратно потерял под Синьду. Три тысячи уехали в тыл ранеными и теперь являлись гарнизоном Пояна. Еще три — оставил в захваченном городе в качестве гарнизона, достаточное количество, чтобы в случае чего отбиться от Ля Ина. Если я в нем ошибся.

То есть у меня было тридцать шесть тысяч бойцов. Четыре тысячи конницы, включая конных арбалетчиков, почти восемь тысяч стрелков, из которых только две были лучниками, а остальные арбалетчиками. Шесть тысяч тяжелой пехоты, включая два отряда по тысяче «нефритовых драконов», две тысячи «стражей реки», копейщиков с тяжелыми ростовыми щитами, и две «защитников юга» — мечников в ламеллярных пальто и щитами. Остальные были легкой и средней пехотой, со щитами и без, но преимущественно вооруженные многофункциональными алебардами-гэ.

И тесть, который уже получил сообщение с просьбой о помощи, никак не мог успеть к празднику.

А атаковать нужно было обязательно.

Вчера я даже не стал задавать вопрос «почему» на военном совете. Сам понял — набрался уже опыта. Во-первых, такого подарка судьбы я больше никогда не получу. Юн Вэйдун пошел на Поян не всеми силами, а собрав «только» шестьдесят тысяч из доступной ему сотни. Если мне удастся разгромить его здесь, фракция Желтых повязок на юге, считай, обречена. Вместе с тестем мы зачистим их владения за полгода, если не быстрее. Оставшиеся соседи: Сунь и Чжоу, — либо вольются в мое княжество на условиях вассалитета, либо будут насильственно присоединены до конца год.