Любовь против (не)любви (СИ) - Кальк Салма Страница 61

— Скажите, Дженкинс, милорд мой отец всегда был самоуверенным идиотом, или только в последний год своей жизни? — в конце концов поинтересовалась она.

— Только в последний год своей жизни, — с некоторым поклоном ответил тот. — Он был очень опечален историей с милордом Саймоном и немилостью её величества. И начал делать глупости.

— От великой печали, уж конечно. И почему же всё закончилось так, как закончилось?

— Потому, что глаза и уши были не только у милорда Сэмюэля. У лорда Грегори с ними тоже всё хорошо, и со шпионами тоже, и его люди никак не могли пропустить скопление больших сил по ту сторону границы. И уж конечно, не желали допускать войны на своих землях. Телфорды держат границу именем королевской власти уже не первый век, они не могут допустить непотребства — чтобы скотты творили здесь, что хотели. Я говорил об этом милорду Сэмюэлю, но он не хотел меня слушать. И потом ещё подкупили нескольких стражников и выследили и убили пару гонцов — чтобы заполучить письма милорда, и чтобы проникнуть в Торнхилл с наименьшими потерями. Письма, я слышал, были доставлены её величеству. И откровенно говоря, лорд Грегори мог убить здесь и больше народу, но он ограничился смертью милорда Сэмюэля и милорда Саймона, и части защитников. А лорд Роберт приказал жечь замок, это была его идея, лорд Грегори такого не приказывал и даже сказал потом сыну, что тот был неправ, и что замок — ценное имущество. Но было уже поздно.

— И… что же сказала её величество?

— А об этом я уже и не знаю. Может знать ваш деверь, лорд Джон, он, я слышал, на хорошем счету при дворе.

Спросить Джона, отметила себе Катерина.

— И бумаг от милорда моего отца, как я понимаю, не осталось.

— Так вывезли же. И из Прайорсли, и из городского дома. А здесь всё сгорело, ведь шкатулки милорда не нашли.

— Шкатулки? — чёрт побери, была же шкатулка!

— Да, шкатулки. Был такой большой деревянный ларец, инкрустированный серебряными пластинами, от вашего прадеда, милорда Брендона, остался. Там были кое-какие письма, да где ж теперь тот ларец?

— Нашли и вскрыли?

— Вскрыли вряд ли, на нём чары. Только кровный Торнхилл может открыть, никому другому не удастся. И если его, например, рубить топором, то внутри всё обратится в пыль. Наверное, так и случилось.

— Наверное, — согласилась Катерина.

И после уже не оставалось ничего, только спускаться к ужину, к которому их успели снизу позвать раза три.

После ужина Катерина дождалась, пока уснёт Грейс — когда не было Роба, она ночевала у них в комнате, и засветила магический шар — еле-еле. О найденной ещё в самом начале шкатулке она совсем забыла, а поскольку лежала та шкатулка в сундуке с нарядной одеждой и всякими богатствами, да ещё под заклятием, то никто её и не нашёл. И точно — ларец, большой, тяжёленький.

Катерина ощупала его — нет никакого замка, всё верно. А в том месте, где он мог быть, небольшое углубление. Палец лёг туда идеально. И — ничего не происходило. Мысленный приказ тоже делу особо не помог. Но ведь это тело — как раз последний кровный Торнхилл, в чём же дело?

Она вздохнула, вытащила из корсажа булавку и ткнула в подушечку пальца. И приложила палец с каплей крови к тому углублению.

Крышка бесшумно поднялась.

Что же внутри? Не поверите, деньги. Золотые монеты, в двух мешочках. Пара перстней, толстая золотая цепь, ещё какие-то штуки. И на дне — бумага, одна-единственная.

«Я, Роберт Гордон, граф Сэнд-Рок, обязуюсь выступить на стороне Сэмюэля Торнхилла против Грегори Телфорда и англицийской короны, а Сэмюэль Торнхилл должен мне за то пять сотен фунтов стерлингов единовременно и свою дочь, леди Кэтрин Торнхилл, в жёны».

Надо полагать, милорд Сэмюэль Торнхилл написал что-то в ответ?

Милорд Сэмюэль Торнхилл, вы идиот, думала Катерина, укладываясь спать. Если верно, что умершие на своих небесах всё видят и всё знают — то и вы знайте, что я про вас думаю. Извините, по-другому не выходит.

35. С ветром у плеча

Следующий акт драмы ли, комедии, посвящённой местной политике, следовало разыгрывать ещё с большей осторожностью. Долго говорить с мастером Дженкинсом Катерине случалось — по разным ремонтным и хозяйственным делам. Долго говорить с Роем случалось тоже, но здесь нужно было, чтобы вот совсем без свидетелей и без никого. В теории она могла сесть на лавку посреди двора и обеспечить невозможность прослушивания, но на практике её заколебали бы все — дети и взрослые — по миллиону мелких и крупных вопросов. Поэтому она дождалась, пока рыжий Джорджи достанет свою новую дудочку — ему купили на ярмарке флейту покрупнее, с глубоким насыщенным звуком, и теперь следовало приучать к ней пальцы. Дети отзанимались и были отпущены — в последнее время урок словесности происходил разом с уроком местной истории, и присутствовавший отец Томас помогал с фактическим материалом. Взрослые пообедали и разбрелись по тенистым углам — в жаркую погоду после еды Катерина разрешала передохнуть, пока сильная жара не спадёт. И даже неугомонный садовник Дин Холли не копался в саду, а дремал в теньке под яблоней.

Катерина взяла в корзинку молодых, недавно поспевших яблок, хлеба и сыра, налила во флягу вина пополам с водой, сказала Петронилле, что пойдёт в лес тренировать магические силы, и кивнула Рою, чтоб следовал за ней. Тот безропотно выбрался из-под раскидистого дуба, подхватил пояс с оружием и, надевая его на ходу, пошёл за Катериной наружу.

Впрочем, далеко они не ушли. Топот копыт по мосту заставил притормозить и прислушаться — мало ли, кто там и что там?

Там прибыл Чёрный Палец самолично, с ним — трое парней и ещё двое кого? Вероятно, пленников. Потому что руки у них были связаны, а у одного ещё и перевязана голова. Ну вот, только соберёшься, называется, отойти.

Катерина сунула корзинку Рою в руки и пошла посмотреть. У Фила на шее уже висела Милли, он с довольной улыбкой убеждал её, что с ним всё хорошо. Остальные сгружали пленников — связанные руки не располагают к активным действиям.

— Миледи, — поклонился Фил. — Милорд велел доставить сюда захваченных вчера скоттов — они что-то вынюхивали на наших землях. Их отряд был перебит, но сами они одеты, не как простые бойцы, поэтому будут дожидаться милорда здесь.

— И когда милорд собирается вернуться? — поинтересовалась Катерина.

— Завтра к вечеру, — с поклоном сообщил Фил.

Пленники были поразительно похожи между собой — братья, что ли? Молодые, темноволосые, один вообще мальчик — стройный, изящный, второй — который с разбитой головой — постарше, повыше, посерьёзнее. Он-то как раз открыл глаза… и изумлённо уставился на что-то позади Катерины. Или — на кого-то.

— Ты? Здесь? — чувствовалось, что язык у парня ворочается слабо, но изумление было, очевидно, слишком сильным. — Живой и здоровый? Сытый и довольный? Когда мог бы пнуть под зад своего дурного родича и делать дело?

Рой словно закаменел, и заговорил в ответ — на языке, которого Катерина не знала. Но пленник не желал ничего скрывать.

— Что, лучше носить корзину за несостоявшейся невестой своего дяди? Как собачонка? Или как дворовая девка?

— Заткнись, Джордж Дуглас, — выдохнул Рой уже на понятном языке. — Тебя б я ещё не спросил, что мне следует делать.

Катерина оглядела картину маслом, распорядилась поместить пленников в ту кладовку, где одно время держали Роя, и велела помянутому Рою идти с ней. За углом замка накрыла невидимостью их обоих — он ничего не заметил, а никто другой не отследит, куда они подались.

В лесу они молча добрались до полянки, на которой происходили занятия с Бранвен, там Катерина уселась на кочку и поставила корзину рядом. Кивнула Рою на соседнюю.

— Надо поговорить.

— О чём, миледи? — он смотрел на неё открыто и безмятежно, будто и не было этого разговора в замковом дворе.

Да-да, под ним струя светлей лазури, над ним луч солнца золотой, а волк всё ещё в лес смотрит.