Тайны Космера - Брендон Сандерсон Страница 61

Но Кельсер скучал по людям. Он не мог без людей, бесед, друзей. Без них он чувствовал себя опустошенным. Он что угодно отдал бы за то, чтобы Охранитель, пусть и не в себе, появился и поговорил с ним. После бесконечных туманных пустошей сошел бы даже тот беловолосый Бродяга.

Кельсер старался отыскать безумцев, чтобы хоть как-то пообщаться с другими живыми существами, пусть это и не имело смысла.

«По крайней мере, я кое-чем обзавелся», — подумал он. У него в кармане костер. Когда он выберется из этой передряги, а он непременно выберется, точно будет что рассказать.

4

Кельсер, Выживший в Смерти, наконец взобрался на последний холм, и перед ним раскинулась невероятная картина.

Земля вырастала из тумана, зловещая, темная и необъятная. Она казалась не такой живой, как текучий бело-серый туман, но это было поистине желанное зрелище.

Кельсер издал долгий вздох облегчения. Последние недели выдались особенно трудными. При мысли, что придется еще бежать, становилось тошно, от одиночества в текучем тумане мерещились призраки, в безжизненном ничто вокруг слышались голоса.

Он уже не тот человек, что покинул Лютадель. Кельсер воткнул в землю посох, который позаимствовал с тела мертвого беженца из реального мира. Он упросил посох вернуться к жизни, пообещав новый дом и нового хозяина. Так же он поступил с плащом, который теперь окутывал его плечи, потрепанный по краям, почти как плащ рожденного туманом.

Мешок он тоже сменил, взяв новый из заброшенной лавки. У этого мешка никогда не было хозяина, и он считал своим предназначением лежать на полке и служить предметом восхищения. Тем не менее попутчик из него вышел отличный.

Усевшись, Кельсер отставил в сторону посох, залез в мешок и пересчитал туго свернутые клубки тумана. На этот раз ни один не исчез — вот и хорошо. Если предмет находили или, того хуже, уничтожали в физической реальности, его идентичность менялась и дух возвращался в то место, где находилось тело.

Лучше всего были брошенные предметы. Ими долгое время пользовались, поэтому они имели сильную идентичность, но в физической реальности о них больше никто не заботился. Кельсер вынул из мешка клубок тумана, который был костром, развернул его и окунулся в тепло. Костер начал изнашиваться, в поленьях появились туманные дырки. Кельсер предполагал, что унес костер слишком далеко от изначального местоположения, и расстояние пагубно на нем сказывается.

Он достал и развернул еще один клубок тумана — кожаный бурдюк — и сделал большой глоток. Вода не приносила реальной пользы: она исчезала вскоре после того, как вытекала из бурдюка, да и Кельсер не нуждался в питье.

Но он все равно пил. Вода приятно освежала губы и горло. И Кельсер мог делать вид, что жив.

Кельсер сидел на склоне холма рядом с душой костра, потягивая призрачную воду и обозревая новый рубеж. Тот миг, что он пережил в реальности богов, тот момент вне времени превратился в далекое воспоминание… Впрочем, если честно, он стал казаться далеким, как только Кельсер из него выпал. Потрясающие связи и простирающиеся в вечность озарения тут же истаяли, как туман под утренним солнцем.

Ему нужно было добраться сюда. А что дальше… он понятия не имел. Где-то здесь есть люди, но как их найти? И что делать, когда он их обнаружит?

«Мне нужно то, что у них есть, — подумал Кельсер, снова глотнув из бурдюка. — Но они мне это не отдадут». Сомневаться не приходится. Но что это такое? Знания? Как обмануть тех, кто, скорее всего, даже не говорит на твоем языке?

— Мутный? — позвал Кельсер для проверки. — Охранитель, ты здесь?

Нет ответа. Вздохнув, Кельсер убрал бурдюк в мешок и посмотрел через плечо туда, откуда пришел.

И тут же вскочил на ноги, выдернул из ножен на боку нож и крутанулся так, чтобы оказаться по другую сторону костра от закутанной в мантию фигуры с огненно-рыжими волосами. Человек приветливо улыбался, но Кельсер заметил у него под кожей шипы. Тысячи паучьих лап пробивались сквозь кожу, отчего она беспорядочно морщилась.

Марионетка Разрушителя. Существо, которое тот создал и спустил на Вин.

— Привет, Кельсер, — сказал Разрушитель губами марионетки. — Мой собрат недоступен. Но, если хочешь, я передам ему твои просьбы.

— Не подходи. — Кельсер размахнулся ножом, инстинктивно потянувшись к металлам, которые больше не мог поджигать. Проклятье, как этого недоставало.

— О, Кельсер, — сказал Разрушитель. — Не подходить? Я вокруг тебя — воздух, которым ты якобы дышишь, земля под твоими ногами. Я в этом ноже и в самой твоей душе. Как же мне «не подходить»?

— Можешь говорить что угодно, но ты мной не владеешь. Я не твой.

— Почему ты так сопротивляешься? — спросил Разрушитель, вышагивая вокруг костра.

Кельсер двинулся в противоположном направлении, сохраняя дистанцию.

— О, даже не знаю. Возможно, потому, что ты злая сила разрушения и боли.

Разрушитель дернулся, будто оскорбившись.

— А вот это излишне! — Он развел руками. — Смерть — не зло, Кельсер. Смерть — необходимость. Завод любых часов должен истечь, любой день — закончиться. Без меня нет и никогда не могло быть жизни. Жизнь — это изменение, и я представляю это изменение.

— И теперь ты хочешь с ней покончить.

— Это был мой дар. — Разрушитель протянул к нему руку. — Жизнь. Чудесная, прекрасная жизнь. Радость новорожденного, гордость родителя, удовлетворение от проделанной работы. Все это от меня. Но с этим покончено, Кельсер. Эта планета — отживший свое старик, испускающий последние вздохи. Дать отдохновение, которое ему требуется, — не зло, а милосердие.

Кельсер посмотрел на руку Разрушителя: под кожей проступали острые кончики паучьих лап.

— Но кому я это говорю? — вздохнул Разрушитель, убирая руку. — Человеку, который не смирился с собственным концом, хотя этого жаждала его душа, а его жена хотела, чтобы он присоединился к ней в Запределье. Нет, Кельсер, я не жду, что ты поймешь, почему всему необходим конец. Если хочешь, продолжай считать меня злом.

— Что плохого в том, чтобы дать нам еще немного времени? — спросил Кельсер.

Разрушитель рассмеялся.

— Все тот же вор, прикидывающий, что же сойдет ему с рук. Нет, отсрочка была дарована уже много раз. Как я понимаю, послания не будет?

— Будет. Передай Мутному, чтобы он взял что-нибудь длинное, жесткое и острое и вогнал тебе в задницу за меня.

— Как будто он может кому-то навредить, даже мне. Ты сознаешь, что, если бы контроль был у него, никто бы не старел, никто бы не мыслил и не жил? Если бы все подчинялось его воле, вы все застыли бы во времени, неспособные действовать,