Андрей Астахов - Крестоносец Страница 61

       Окрестности замка были совершенно безлюдны. Ни одной живой души, кроме ворон, каркающих над башнями. Готический такой пейзажик. По просьбе сэра Роберта Домаш взял рог и протрубил в него. Звук рога пронесся над долиной и эхом растаял в горах, нависающих над долиной.

      - Вот видите, панове, - сказал байор, когда стало ясно, что ворота нам никто не собирается открывать. - Я ж говорю, оскорбление чистой воды!

      - А мне кажется, замок мертв, - сказал сэр Роберт. - Или почти мертв.

      - Мертв? - Байор округлил глаза, - Чума, что ли у них там началась?

      - Я посмотрю, - предложил Суббота, спешился и направился к запертым воротам.

       Несколько мгновений спустя дампир удивил меня по-настоящему. Осмотрев ворота, он быстро подбежал к правой надвратной башне и с ловкостью элитного скалолаза полез по отвесной стене вверх, используя выбоины, выпуклости камня и щели в кладке. Я наблюдал за ним, разинув рот, да и с байора Домаша сразу слетели остатки хмеля.

      - Курвин сын! - только и сказал рыцарь.

      - Приготовьте оружие, - велел сэр Роберт.

       Я вытащил клеймор из ножен и положил его плашмя на правое плечо. Домаш держал обнаженный меч поперек седла. Впрочем, сам фламеньер своего меча не обнажил. Он продолжал смотреть на Субботу, карабкающегося по стене, но было заметно, что думал сэр Роберт о чем-то своем. Лицо у него было на редкость мрачным, и мне это совсем не нравилось.

       Дампиру понадобилось не больше пяти минут, чтобы забраться наверх. Я видел, как его черная фигура скрылась за одним из зубцов. Всполошившиеся вороны тучей поднялись над башней и закружили над нами, оголтело каркая. Домаш испуганно зачурился, подул за пазуху. Сэр Роберт был внешне спокоен - и, кажется, он единственный из нас знал, что ждет нас за воротами Халборга.

       Некоторое время было тихо, а потом мы услышали лязг и грохот. Видимо, Суббота запустил механизм, открывающий ворота. Огромные окованные стальной клеткой створы дрогнули, начали медленно и с противным скрежетом раскрываться перед нами. За створами стала видна ползущая вверх, к своду ворот железная решетка, похожая на гигантские остроконечные зубы. Сэр Роберт ударил шпорами коня, и мы поехали вперед.

       Замок был безлюден - это стало понятно, когда мы въехали на мощеную площадь перед донжоном. Доказательством тому были вороны: они десятками, если не сотнями, сидели на коньках крыш, на зубцах стен, на машикулях и украшающих фасад башни статуях - и каркали дружно и зловеще. Наше появление совсем им не понравилось. Несколько мгновений мы оглядывались по сторонам, пытаясь понять, куда попали. И куда подевались все обитатели замка.

      - Пресвятая Матерь-Заступница! - только и сказал Домаш, в очередной раз осеняя себя защитным знаком. - А люди-то где?

      - Тут больше не осталось людей, - сказал сэр Роберт. - Вот почему, любезный, вас не пустили сюда.

      - Это как же так? - Домаш был растерян. - А старый барон? А баронесса Стася?

      - Теперь послушайте меня, друг мой, - сказал сэр Роберт, обращаясь к Домашу, - немедленно уезжайте отсюда прочь. Вы убедились, что дело не в оскорблении, которое вам пытались нанести. Все намного хуже.

      - Хуже? Что тут творится-то?

      - Не думаю, что вам стоит знать всю правду, мой друг. Просто послушайте доброго совета, байор - уезжайте, пока не стемнело.

      - Я... но как же... - Домаш смотрел то на фламеньера, то на меня. - А вы как, панове?

      - А мы будем делать свою работу, - сказал сэр Роберт и добавил, слегка повысив голос: - Мне вас упрашивать надо?

      - Слышь, браток, вали отсюда, пока не поздно, - сказал появившийся как из-под земли Суббота. - Уноси ноги, не то пожалеешь. По дружбе говорю.

       Наверное, байор Домаш ответил бы дампиру, и, скорее всего, достаточно резко, потому что тон Субботы не располагал к вежливости. Но только в следующий миг все мы застыли в седлах, и новая волна озноба, нахлынувшая на нас, была вызвана не только порывами холодным ветром, который даже в кольце стен свирепствовал не меньше, чем снаружи.

       Я услышал голос. Мужской, властный и ледяной, как осенний ветер, который прозвучал в моем сознании и сказал только два слова:

      - УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА!

       И я даже не сомневался, что все остальные мои спутники слышали его вместе со мной.

       На несколько мгновений стало очень тихо. Даже вороны прекратили каркать. Каждый из нас пытался понять, что происходит. Первым опомнился Домаш.

      - Кровь и дерьмо, кто это сказал-то? - воскликнул он.

      - Все именно так, как я думаю, - заключил сэр Роберт. И наконец-то вытащил клинок из ножен. - Домаш, немедленно уезжайте отсюда. Находиться в замке дальше смертельно опасно.

      - Но ведь... Стася...

      - Домаш, не будьте идиотом! Уезжайте!

      - Роберт, впереди! - внезапно крикнул Суббота.

       Вход в донжон распахнулся, будто тяжелые створчатые двери пнули изнутри, и во двор выскочило несколько здоровенных псов самого жуткого вида. Когда-то наверное, это были обычные для Роздоля мохнатые пастушеские овчарки, забавные и симпатичные звери, но теперь зло, захватившее Халборг, изуродовало их до неузнаваемости. Шерсть на собаках вылезла, купированные хвосты отросли и извивались как змеи, черная кожа обтянула кости, да и в величину твари были намного крупнее самых крупных роздольских овчарок. Миг спустя псы бросились на нас.

       Ближе всех к стае монстров оказался Домаш, и вся стая тварей вцепилась в коня байора, повалив его на землю. Несчастный рыжий жеребец погиб в мгновение ока. Но он дал нам несколько мгновений на то, чтобы прийти в себя и разобраться с тварями.

       Сэр Роберт махнул рукой. Брошенная им огненная граната осветила весь двор. Несколько тварей издохли на месте, остальные, охваченные пламенем, с мерзким воем бросились в разные стороны. Одна из них ткнулась мордой в мостовую в нескольких метрах от меня: брюхо у нее лопнуло, из утробы забил фонтан черного густого дыма. Суббота ударом меча перехватил горящую тварь, мчавшуюся прямо на него, наддал так, что пес взлетел в воздух и шлепнулся на землю бесформенной тлеющей зловонной кучей. Я соскочил с коня и бросился к Домашу, который барахтался в большой луже недалеко от трупа своего коня, пытаясь подняться на ноги, а к нему подползал, волоча парализованные задние лапы, один из трех уцелевших после взрыва гранаты псов. Тварь сильно обгорела, шкура у нее полопалась, она перхала, давясь гнойной пеной - и все равно подбиралась к человеку, движимая непреодолимой жаждой крови. Преградив псу путь, я ударил издыхающую тварь клеймором прямо по черепу, расколов его пополам.