Елена Вахненко - Отдать долги Страница 61

Приближение весны совсем не ощущалось, и сад по-прежнему окутывала густая пелена снега. Вдыхая морозный и острый, режущий носоглотку воздух, Влад хмуро измерял шагами утопающие в белом пуху аллеи и упрямо игнорировал ноющие от холода пальцы и до крови потрескавшиеся губы.

Однажды к нему присоединился демон. Юноша искоса глянул на похожего на переливчатую дымку незваного спутника и недовольно насупился. Еще один нашелся! Тоже поучать будет…

— Хочу выказать свою поддержку, — внезапно заявил Свинг, и Влад недоверчиво посмотрел на него. — Я тебя понимаю. Я и сам очутился в похожем положении…

— В смысле? — сиплым простуженным голосом спросил Влад и даже остановился, охваченный тревогой и надеждой одновременно.

— Мои идеалы и принципы не позволяют мне существовать на этой планете подобно моим сородичам. Как всякий обитатель Черных Дыр я впитал мораль свободы, всегда жил ею и только ею… но лишь прибыв сюда, понял, что под свободой можно понимать совершенно разные вещи.

— А при чем здесь свобода? — не понял Влад.

Демон вздохнул, и этот многоголосый вздох напоминал порыв ветра:

— Мои сородичи полагают, будто мораль свободы позволяет отказаться от каких-либо правил и норм. Любой поступок оправдан. Я тоже придерживался такого мнения, пока жил в Черных Дырах… Но тут все иначе. Жизнь на Земле слишком хрупка, а грань между бытием и небытием почти незрима. Имею ли я право самовольно разрывать тончайшие нити, связывающие жизнь и смерть? Не знаю…

И он снова вздохнул, и в этом его вздохе было столько мучительного сомнения, что Влад, на время вынырнув из бездны своего отчаяния, с невольным любопытством спросил:

— А как там, в Черных Дырах? Все по-другому? Жизнь не такая хрупкая?

Свинг коротко рассмеялся и вскинул голову, подставляя серебристое призрачное лицо холодным лучам зимнего солнца.

— Там все иначе… все… этого не описать с помощью ваших слов! Жизнь течет на уровне энергии и мысли… окружающая действительность меняется почти постоянно, под воздействием тех же мыслей… и каждый, каждый принимает участие в процессе созидания! Ты можешь волею воображения прочертить линию гор, кто-нибудь другой позднее покроет их кромкой снега… Ах, что я говорю?! У нас нет гор и снега, но ваши слова так скудны… я пытаюсь передать настроение, понимаешь? — он на минуту умолк, все с той же грустной мечтательностью рассматривая грязно-белое полотно небес, потом выпрямился и, печально улыбнувшись, перевел взгляд на завороженного его речью Влада. — Теперь ты понимаешь, друг мой, отчего демоны столь легкомысленно относятся к жизни и смерти? Нас самих убить непросто, почти невозможно, а наш мир столь переменчив и зыбок, что о смерти тоже речь не идет. Я могу стереть нарисованный кем-то узор действительности и изобразить собственный. Я уничтожаю, но и создаю! А здесь я выступаю только в роли того, кто разрушает, ничего не давая взамен. Это не та свобода, к которой я привык, не та свобода, которой меня учили!

— Да, да, ты прав… — прошептал Влад, его выразительные карие глаза вспыхнули лихорадочным возбуждением, он принялся с волнением сжимать и разжимать кулаки. — Нельзя уничтожать, пока не стал хоть в какой-то степени творцом… Если жизнь пытаются отнять у тебя — это одно, тут ты вправе защищаться…

— Вот именно, — подтвердил демон.

Влад с подозрением покосился на него:

— Но ведь как раз твой дружок Тарр попросил Хуана уничтожить двойника. Не будь этой просьбы, Хуан вряд ли затеял бы подобное… м-м… представление!

Свинг секунду молчал.

— Что ж… да, Тарр попросил Хуана избавиться от своего фантома, но он не знал, что это подразумевает.

— Теперь-то знает! — сердито заспорил юноша. — Что ему мешает дать задний ход?

— Дать задний ход? — обитатель Черных Дыр засмеялся, и его смех напомнил собеседнику шелест травы. — То есть отказаться от своих слов? Забавное выражение ты использовал!

— Может быть, — раздраженно буркнул Влад. — Ну и что?

— Ничего. Просто Тарр не отступит. Он считает себя обманутой стороной. Ему обещали схватки на равных, с достойными противниками. Хуана ему жаль, кончено. Но мой друг убежден, что колдун сам во всем виноват и должен расплачиваться за ошибки прошлого.

— Пускай так. Но все равно — у этого Хуана двойная мораль.

— Двойная мораль? — медленно повторил Свинг.

Влад энергично кивнул и попытался облечь свою мысль в слова:

— Да! Тебе, конечно, трудно понять, ты ведь не человек… но все же… Хуан решил пожертвовать собой — отлично. Но он жертвует и Николя с Робертом. Да, Николя я ненавижу и желаю ему всяческих бед. Я не расстроюсь ни на мгновение, если ему придется умирать в муках — однако Хуан-то ему отец! Пусть это не тот Николя, а лишь фантом, но разве это важно? Почему он с такой легкостью жертвует дорогими ему людьми?

— Мне действительно сложно понять вашу мораль и логику, — признался демон. — И потому трудно судить о мотивах поступков Хуана. Возможно, причина в его слишком долгой, с точки зрения людей, жизни.

— Да ладно! — сердито отмахнулся юноша. — Он столетия назад пожертвовал своей любовницей ради сомнительного удовольствия жить века. Да и вообще, это все — его проблемы! Я-то при чем?! Почему Хуан выбрал меня на роль убийцы?!

— Наверное, он иначе смотрит на жизнь и смерть. Проще, чем ты. Хуан многое видел.

Влад с яростью стукнул кулаком по дереву:

— Я не верю в бредятину про прошлые жизни! Не верю, и все! И не буду казниться из-за грехов, которых не помню!

— Успокойся, Влад, — миролюбиво предложил Свинг. — Я не собираюсь тебя переубеждать.

Парень горько усмехнулся и с иронией посмотрел на сияющего демона.

— Но ты ведь согласен с Хуаном. Ты тоже думаешь, что я в чем-то там виноват!

— Влад, повторяю: я не стану тебя переубеждать. Верить или нет — твое право.

— Но сам ты веришь?

— Влад, ты меня утомил, — устало откликнулся Свинг. — Что ты хочешь от меня услышать? Мы с тобой слишком разные. У меня другое прошлое. Я по-другому живу, иначе воспринимаю мир. Понимаешь?

— Понимаю, — вздохнул Влад. — Но как я мог быть Николя? Он же садист!

— Откуда ты знаешь, каким он был раньше? — уклончиво заметил демон. — Просто тебе стоит быть осмотрительнее. Возможно, при определенных обстоятельствах в тебе пробудятся некоторые дурные наклонности.

— Вот, ты проговорился! Ты веришь, что я и Николя — один человек! Веришь, что я в чем-то виновен!

— Влад, я верю лишь в одно: в свободу, — возразил Свинг. — Ты свободен в своих поступках. Ты волен быть верующим или атеистом (надеюсь, я правильно подобрал термины). Ты можешь считать меня результатом собственного безумного воображения или согласиться, что я прибыл из Черных Дыр. Вот во что я верю. Больше — ни во что.