Ольга Хрипина-Головня - Колыбельная для эльфа Страница 61

— Если честно, я бы тебя прямо сейчас убил, Аллард, — помедлив, ответил Мориан, опуская меч.

— Поддерживаю, — немедленно отозвался от волнения приплясывающий на месте Вихрь.

— Ан Шетдва? — Суна, не убирая меча, вгляделась в эмъена. Вот ведь, как странно. Разве может тот, у кого такой открытый, такой прекрасный взгляд быть злодеем?

— Возьми себя в руки, дура. И слюну подбери, — раздался голос в голове.

Целительница дернулась. И в самом деле, чего это она?!

Аллард устало прикрыл глаза.

— Мне крайне важно успеть поговорить с вами обоими.

— Успеть? — спросил Мориан недоверчиво. Эмъен открыл рот, замялся, словно хотел сказать что-то постыдное, а потом как-то странно дернулся, наклонился и с тихим всхлипом упал на правый бок, лицом к костру, наконец-то потеряв сознание.

— И как он столько продержался на ногах? — Мориан посмотрел на непригляную рану внизу живота и удивленно покачал головой.

— Ихучь!

— И что это значило? — Амарисуна медленно водила руками над раной, но ничего путного придумать не могла. Слова не шли, сила не приходила и ощущение собственной беспомощности жгло и пугало намного, намного сильнее, чем если бы Целительница сама была ранена. Мориан промолчал, зато вмешался Вихрь.

— Это такое ласковое аргкское слово. Обычно произносится вслед покупателю, с которым не удалось сторговаться, и обозначает…

— Заткнись, — коротко и требовательно перебил единорога эльф.

— Нет, оно совсем не это обозначает, — проворчал недовольно Вихрь, но, как ни странно, замолчал.

— Я не знаю, что с этим делать. — Мориан потрогал пальцем край раны — Как не понимаю, почему он шел за нами раненым. Не мог обработать рану? Торопился?

— Возможно, он просто не мог сделать остановку, и… — Суна не закончила — эмъена выгнуло судорогой, он пару раз дернулся и снова затих. Лоб покрылся едва заметной в неровном свете костра испариной.

— Не получается, — Суна убрала руки и огорченно прикусила губу. — Видимо, я очень устала. Придется самим.

— Рана плохая, — Мориан достал из голенища сапога нож и принялся греть его над огнем. — На оружии, которым ее нанесли, похоже, был яд. Да и вообще, побитый он, этот Шетдва. Боюсь даже думать, кто мог так избить наследного Правителя эмъенов, чтобы тот не смог защититься.

Амарисуна нервно потерла ладони друг о друга.

— Глупость несусветная. Он специально шел столько, что бы скончаться у нашего костра?

— Суна, я откуда знаю? — с поразительным терпением ответил эльф. Девушка убрала со лба волосы.

— А почему сразу не сказал, что ранен? Стоял, на вопросы отвечал, зубы скалил.

— Потому, что гордость непомерная и глупая. Как же — сразу падать перед нами и просить помочь, мы же для этого слишком гордые, слишком смелые, нам унизительно вот так вот перед глупцами остроухими, тратящими свои жизни на других, свою слабость показывать.

— Ну, изначально это была и их задача, — Суна смотрела, как накаляется лезвие ножа.

— Изначально мы вели себя если не как равные, то как стремящиеся к этому, а они — как повелители, которые снизошли до своих подданных. Эта вечная уверенность, что их порядок и устройство мира — лучший вариант, на чем их, собственно, и поймали темные силы… тьфу, как глупо это все звучит.

— Мориан, ты злишься? — запоздало поняла-удивилась Суна.

— Ты тоже вроде бы огорчилась.

— Ну, во-первых, он просил нашей помощи, а во-вторых… я… знала когда-то эмъена и… он был… хорошим другом.

Мориан убрал нож от костра и невесело ухмыльнулся.

— Лично меня не очень трогают давние традиции — просьба о помощи и так далее. Слишком много я уже успел увидеть. Но, и я действительно зол, я знаю, какими преданными друзьями мы могли быть и были, и знаю так же, что оставшихся вне войны эмъенов убьют при первом же наступлении, а кого не убьют — обратят в свою новую веру.

Кроме того, я всегда уважал тех, кто может с такой смелостью придти к тому, кто легко может тебя убить, несмотря на твою просьбу о помощи.

— Это ты про себя? — Суна положила руки Алларду на лоб.

— Это я про себя, — Мориан поднес нож к ране, собираясь прижечь ее.

— Проще было бы его добить и закопать тут же, — повернулся задом ко всему происходящему Вихрь. — Если на оружии был яд, то прижигание ничем уже не поможет. Смешинка успокаивающе ткнулась мордой ему в шею.

— У меня все равно нет противоядия, — ответил Мориан раздраженно.

Амарисуна посмотрела на пальцы эмъена. Тонкие, длинные, красивые… До чего же странно. До чего же… жалко его. Наверное, он хороший воин, если все-таки дошел до них. Несправедливо, если он вот так вот умрет.

В ладони толкнулась мягкая волна, погладила кожу и запульсировала.

Это…

— Подержи меня сейчас, — одними губами прошептала Амарисуна. — Я сниму боль и затяну рану.

— Суна?

— Быстрее, я могу помочь ему, но я так устала, что мне понадобиться помощь.

"Вернулась для него. До чего же странно".

***

Просыпаться совершенно не хотелось. Отчасти из-за боязни, что за то время, пока она спала, эмъен все-таки успел испустить дух, отчасти — из-за странного, непривычного чувства пустоты. Суна пошевелила пальцами, те неохотно подчинились. Хотелось умыться, переодеться, поесть и снова провалиться в дрёму. Амарисуна представила свою комнату в Андагриэле и у нее заныло сердце. Теплая постель, внизу — накрытый стол, Ларна, расчесывая волосы, со смехом рассказывает привидевшийся сон, за окном пляшет солнце. Все так привычно, уютно и по-домашнему… зачем она уехала так далеко от дома?

Запахло дымом. Суна упрямо зажмурилась.

Можно выйти босыми ногами на крыльцо, пройтись по холодной, упругой траве, окинуть взглядом роскошь природы вокруг. А потом, если нет никаких дел, можно было бы отправиться вниз, в долину. Узнать последние новости, перебросившись парой слов со знакомым садовником, или просто посидеть в тени раскидистого дуба в центре, куда сходятся улицы долины. Подмигнуть симпатичному эльфу или даже послушать, как он играет на флейте, пытаясь выдать давно известную мелодию за "только что сочиненную в честь прекрасной Целительницы, помощницы Ларны".

Отправиться в прохладу аллей, поздороваться со старой липой, проведя ладонью по шершавому стволу.

Как можно здороваться с деревом и зверем?

Нет, как можно не здороваться? Как можно проходить мимо всего этого, наивно полагая, что имеешь право считать себя не частью всего этого, а выше?

И не слушать, не слышать в Тихий месяц?

Только эльфы могли назвать месяц, в который ледяной ветер опрокидывает с ног — тихим.