Светлана Литвакова - Зона особого влияния Страница 61

— Почему? — безмятежно улыбнулась я.

— Мои родители были волшебниками, — неохотно ответил мальчишка.

— Ну и что? — не поняла я.

— Господь их наказал за грехи, — неуверенно сказал Фердинанд. — Теперь инквизиция охраняет нас от ведьм и колдунов. — Было видно, что этот разговор ему неприятен и дается нелегко.

— Значит колдовать — грех. А травить людей не грех? — опять не сдержалась Лариска.

— Ну, я не совсем его отравил, — смутился Фердинанд. — Он всегда проверял свое питье, опуская такой специальный камень в бокал. Я просто представил, что он пьет крысиный яд, а он взял и умер. На меня никто и не подумал! — он опять хихикнул. — Крысиный яд стоял в кладовке, — объяснил он, — в замке много крыс. Я потом посмотрел, а половины порошка нет! Вот тогда я и понял, что это я его отравил!

Мальчишка сумел подсыпать яд в бокал прямо перед тем, как жидкость попала в рот инквизитора! Кто его научил? Неужели сам?!

— Похоже на телепортацию! — присвистнула Лариска, до того как я успела ткнуть ее в бок.

— Похоже на теле…что? — спросил герцог.

— Ваше высочество, — поспешно перебила я, — а вы умеете делать что ни будь необычное, то чего не умеют другие.

— Конечно! — с гордостью ответил Фердинанд и спохватившись добавил, — только инквизитору не говорите!

— Вы боитесь верховного инквизитора?! — всплеснула руками Лариска. — Не может быть!

— Никого я не боюсь! — отмахнулся герцог. — Просто у него армия лучше подготовлена! У них знаете сколько крестовых походов было?!

— А ваша армия? — спросила я.

— Когда родители живы были, армия была сильной. — Он опять опечалился.

— А новый верховный инквизитор? Он кто?

— Он служил в церкви господней, когда я Кунца отравил, — объяснил Фердинанд. — Кунц — это бывший верховный. Потом, после похорон, инквизиторы стали молиться, чтобы господь указал нового главу ордена.

— Ну и как? Указал господь на верховного инквизитора? — невинно полюбопытствовала Лариска, сдерживая улыбку.

— Указал! — уверенно ответил мальчишка. — Господь заставил всех инквизиторов поклониться Питеру. Только он остался стоять на ногах, когда остальные упали! Господь показал, кого он выбрал! Теперь Питер Борн — верховный инквизитор! — Фердинанд произносил заученные слова, но глаза выдавали его неприязнь к Борну.

Я просто поразилась той путанице, которая царила в голове у подростка. С одной стороны он поддерживает инквизицию в ее борьбе против колдовства, с другой стороны — он использует это самое колдовство и не видит в этом никакого преступления. Или он не понимает, что сделал? А ведь он должен быть потомственным волшебником! Неужели родители не сказали ему об этом? Почему? Тоже боялись инквизицию? Не может быть! Инквизиция стала преследовать колдовство только после их смерти. Может просто подозревали, что их убьют и постарались уберечь малолетнего ребенка от подобной участи? Но мальчишка просто обязан догадываться, что он не такой как все! Или он знает и скрывает это?

— Ваше высочество, — решила проверить я свою версию, — а что вы умеете делать необычного?

— Вольдемар! — крикнул герцог. На пороге с поклоном возник дворецкий. — Убери стражу от дверей и приготовь мне постель! — приказал Фердинанд.

Дворецкий исчез. За дверью послышался удаляющийся топот стражи.

— Только никому ни слова, а то отдам инквизитору, — предупредил Фердинанд.

— Могила! — заверила Лариска, резко проведя краем раскрытой ладони по горлу.

— Смотрите! — С ладони герцога сорвался оранжевый пульсар, размером с теннисный мячик и, ударившись о стену, рассыпался затухающими искрами.

Пульсар, на мой взгляд, был довольно слабеньким, но ведь мальчика никто и не учил.

Я не понимала, почему Фердинанд доверился нам, если от других скрывает свое умение? Неужели он не боится, что мы выдадим его инквизитору? Может он надеется, что сильно запугал нас? Интересно, он сам понимает, что то, чем он сейчас занимается — магия? Или инстинктивно ищет себе подобных? Или он просто редкостный придурок?

— Молодец! — коротко прокомментировала Лариска, — только это ведь самое настоящее колдовство! — Она словно уловила мои мысли.

— Кому скажешь — убью! — пообещал Фердинанд, злобно блеснув глазами. — Это фокус!

— Я же пообещала! — обиделась подруга. — Свои обещания я привыкла держать!

— То-то же! — удовлетворенно произнес мальчишка и повторил. — Это просто фокус!

— А еще что ни будь, — попросила я. — Это очень интересно!

— Хватит! — капризно заявил Фердинанд. — Я устал и хочу спать!

— Ладно, — согласилась я. — Если ваше высочество пожелает, то завтра я расскажу вам о драконах.

В глазах Фердинанда загорелся огонек неподдельного любопытства.

— Я подумаю! — бросил он на ходу, удаляясь в опочивальню. — Спокойной ночи!

Коптящие факелы на стенах так тускло освещали бесчисленные коридоры, что мы с большим трудом нашли нужную лестницу, ведущую на второй этаж, где располагались наши спальни.

Заперев двери, мы зажгли свечи и устроились на кроватях, ожидая пока весь замок уснет. Ожидание было таким скучным, что незаметно для себя мы уснули.

Меня разбудил тихий звук — в дверь кто-то осторожно царапался.

— Кто там? — шепотом спросила я, подкравшись на цыпочках.

В голове прозвенел колокольчик и возникла картинка, изображающая сердитую рожицу. Я бесшумно открыла дверь.

— Сашка, кто там? — послышался сонный голос Лариски и она вошла в мою комнату, потирая глаза.

— Привет! — дуэтом поздоровались близнецы.

— Ой, Саня и Ваня! — обрадовалась Лариска. — А мы вас искали! Как вы попали сюда? Что с вами случилось? — затарахтела она, не давая вставить слово.

— Тише! — шикнула я. — Весь замок перебудишь!

Лариска немедленно захлопнула рот, окончательно проснувшись.

Близнецы уселись на кровать и Ванька начал рассказывать.

— Нас выбросило из портала в районе замка и мы были немедленно арестованы стражниками Фердинанда только потому, что наши джинсы не вписывались в местный колорит. Верховный инквизитор попытался забрать нас к себе, обвиняя в ереси и колдовстве, но герцог заупрямился, заявив, что на нас шутовская одежда и мы прибыли в герцогство, как придворные шуты. Верховный инквизитор не захотел ссориться с Фердинандом и уступил, установив за нами плотную слежку. Слежку мы заметили сразу, поэтому вели себя тихо, ожидая лучших времен. Когда Кунц умер, слежку вроде бы сняли, или мы просто не замечаем.

Поначалу Фердинанд мучил нас игрой в солдатиков, войнушку и прочую ерунду, но мы ему быстро надоели, притворившись дурачками. Теперь он вызывает нас редко и только для представления.