Бай Айран - Всадники Ветра Страница 62

По бокам от него скакали Бииблэк и, я мысленно решила про себя, Коктон. Мужчина прямо держался в седле, прижимая к груди раненую стрелой. Копна светлых, почти выгоревших волос тщательно уложена в воинский хвост. Задорные голубые глаза сверкали, как аквамарин. Коктон в моем воображении являлся мудрым, взрослым мужчиной, едва ли не стариком, но передо мной на белоснежной лошади восседал молодой, веющий красотой и силой юноша.

— Принц Силенс Скопдей Могучий! — торжественно объявил менестрель из этой военной процессии. Музыканты очень часто сопровождали вождей и героев в их путешествиях, чтобы достоверно описать прошедшие события. Этот рыжеватый с сединой мужчина в душе был явно веснушчатым мальчишкой.

Я не в силах сдержать своего изумления, приблизилась к Грэйст, когда Силенс спрыгнул на землю. Не стесняясь никого, я с успокоением прижалась к нему, вдыхая приятный, знакомый, обостренный волчьим обонянием, запах. Принц крепко сомкнул вокруг меня свои горячие руки, я чуть не расплакалась от счастья. Я знала, что он жив и здоров, он касался шерсти волчьего тела, но теперь он рядом. Со мной.

— Моя принцесса, — таинственно прошептал мне на ухо принц. Я подняла к нему свое сияющее лицо. — Я обещал вам, что вернусь, вот только не ожидал, что вы будете оказывать всяческую поддержку мне в этом, — посмеиваясь, пояснил он.

Последующие часы слились в меня в монотонное, раздражающее мгновение. Поздравления, крики, комплименты, все сливалось в единый звук и, как рой пчел, безостановочно гудело в моей голове. Принц смущенно принимал все это, но перекладывал все заслуги на плечи своих воинов. Солдатам было разрешено обедать в Сверкающем зале, честь, оказанная королем, воспринялась, как уважение от принца.

Король Энтраст разочаровал сына, явившись на такой значительный для Дейстроу праздник уже пьяным. Силенс мельком посмотрел на исхудавшую фигуру отца, покачал головой и решил, что займется им позже. Обед плавно перетек в вечер, и празднование все продолжалось. Я сидела по правую руку от принца, он называл меня своей женой и совершенно обескуражил, когда взял за руку и вывел из Сверкающего зала. Мы покинули шум и гам и окунулись в приятную тишину пустынных коридоров.

Я не помнила, сколько времени прошло с тех пор, как принц покинул замок после приезда гонца. Я не помнила, когда стала его женой. Но теперь между нами все стало гораздо проще, чем раньше. Мы обходились без слов, но не существовало и маленького намека на какие-то либо чувства. Я отчетливо помнила свой вывод. Нас с Силенсом сильнее всего связывал долг, который и отправил принца на войну с Красной страной. Даже если между нами родилась хрупкая любовь, ее сила никогда не превысит мощи этого чувства. Долг.

Но тепло его руки приятно согревало, я покорно шагала рядом с ним по коридорам, поднималась по лестницам. Сначала мы в молчании бродили по замку без цели, без желания натыкаться на людей. Беспокойство уходило, даже тянущая боль в шраме притихла в этот вечер. Обруч непривычно обхватывал мою голову — принц приказал его носить, когда узнал от Шолда, что я ни разу не показывала народу свою привилегию к королевской семье. Непривычное ощущение оказалось и приятными, да и обруч принца сделан в одном стиле с моим.

Мы подошли к моим покоям. Ну, откровенно говоря, к покоям принца. Посомневавшись немного, я решила. К нашим. Силенс осторожно притворил за собой дверь, когда пропустил меня вперед. Я пораженно застыла, увидев свечи, расставленные повсюду, взбитую перину, полную горячей дымящейся воды ванную и уловила приятный запах цветов.

— Помнишь твой вопрос? — хрипло спросил Силенс.

Я обернулась. Ртутное море бушевало, бесновалось, сверкало. Столько разных эмоций в нем перемешалось, у меня не хватило бы фантазии все это описать. Глаза стали такими глубокими и манящими, потемнели и выражали лишь одно чувство.

— Твой вопрос? — Он кивнул. — За что? — предположила я.

Принц повторно кивнул, красивые губы изогнулись в доброй улыбке.

— Я могу на него ответить, — хрипло, но насмешливо заявил он. Руки вызывающе уперлись в бока.

— И каков же ответ?

Дыхание принца стало тяжелым. Он подошел ко мне и крепко поцеловал. О, как же я соскучилась по этим губам, почему же мне их так не хватало. Надежные объятия обжигали, его кожа казалась раскаленной, но мне все равно было невыносимо приятно стоять в кольце его рук.

Мои мысли разбежались, разлетелись, будто испуганные бабочки на лугу. Лето побежало по моим жилам, зажгло мою кровь, но я напряженно вслушивалась в окружающую тишину, чтобы не пропустить его слов. Силенс глубоко вздохнул, слегка отпрянул, посмотрел в глаза и одними губами произнес:

— За любовь.

Может быть, где-то в эту ночь и страдали люди, может, радовались, но я потеряла свою голову, безнадежно отдав свое сердце моему принцу, стараясь не обращать внимания на зов, который начинался в жгучем шраме на груди. Губы Силенса смогли прогнать даже это наваждение.

Серебряный взгляд пронзил меня до самых душевных глубин.

Он будет принадлежать только мне.

VI. Судьба

«Принцесса Эверин Страстная внесла огонь в замок Дейст и в сердца герцогов Дейстроу. Ее легкая непосредственность и искренность подкупила обычный народ. Предсказание принца Силенса сбылось — она завоевала сердца тех, кто жил в ее королевстве.

Будущая королева отличалась одним недостатком. Она не желала быть принцессой Дейстроу, она об этом не говорила — все читалось в ее лице, движениях и мимике. Никто не посмел бы обвинить принцессу Эверин в измене короне, люди продолжали ее любить, хотя девушка вряд ли об этом догадывалась. Ведь она стала надеждой для своего народа — леди, которая облагородит земли внутри страны, а не только установит военные границы.

Люди шептались, что она предназначена для них богами, они верили в ее судьбу будущей королевы. Некоторые тихо роптали, что она до сих пор принцесса и вынуждена пресмыкаться перед королем Энтрастом, который погрузился в пьяное забытье. Нет, люди любили монарха и тихо жалели его горе, но не могли принять такого правителя. Принц Силенс же представал в их глазах воином, а не человеком, который сумеет хранить их очаг. Они верили в Страсть будущей королевы и надеялись, что принцесса верит в себя с такой же силой».

Я почувствовала себя живой, когда принц вернулся в Дейст. Ожили все вокруг. Особенно король. Я помню долгий разговор между Энтрастом и Силенсом, свидетелем которому стала невольно. Отец хмурился, сын ругался, потом они обсуждали военные действия, и, в конце концов, пожали друг другу руки в знак примирения. Но я знала, что Силенс не простил монарха за то, что он поддался слабости и прибег к алкоголю. Для него это в своем роде было предательство.

Не знаю, как так получилось, но я вжилась в роль принцессы. Силенс даже ухом не повел, когда я спросила, как ему передать управление замком.

— Теперь ты его принцесса, — заявил он и отвернулся к бумагам. У меня не осталось выхода — Дейст теперь полноправно подчинялся моей воле.

К моему сожалению, принц критически отнесся к Шолду, заявив, что главный конюший не подходящий человек, но спорить не стал.

— Если ему доверяешь ты, то и я тоже, — просто ответил он и мягко поцеловал меня в лоб.

Я обиженно смотрела ему вслед и хмурилась, потому что Силенс начинал раздражать. Он обращался со мной как с ребенком, хотя я с невероятной дрожью во всем теле вспоминала ночь после его приезда. Но я никак не могла найти оправдания его последующим поступкам, хотя и винить тоже не имела права. Силенс погрузился в заботу о Королевстве, и на меня у него просто не оставалось времени. Сначала обида зрела во мне, как колючая крапива, но потом я с корнем вырвала этот ненужный сорняк. Я жена принца, а не графа, который может прокутить свое состояние за неделю и даже не задумывается над своими поступками. С одной стороны, быть принцессой невероятно тяжело, а с другой я имела много возможностей и свобод, если бы Силенс их не ограничивал, поэтому приходилось довольствоваться окрестностями замка Дейст в сопровождении десятков вельмож.

Иногда складывалось такое впечатление, что меня заперли в золотой клетке, но потом я передумала и решила, что в ней нет ни капли золота. Даже принц обходил вниманием. Лето только начинало расцветать, а я медленно увядала в темнице собственных забот и сомнений.

И вот теперь я спускалась с крыльца, надеясь найти утешения в моем любимом Шудо. Возле конюшни я заметила принца, который разговаривал с Шолдом, это насторожило. К тому же вороной жеребец стоял возле людей и нервно взрывал копытом землю. Узды, зажатые в руке Силенса, опасно натягивались, но Шудо и не думал причинять себе боли.