Кэтрин Куртц - Сын епископа. Милость Келсона Страница 62

Лорис высокомерно поднял бровь в направлении Истелина.

— Да. Любой достойный священнослужитель известил бы вышестоящих, что кто-то из его подопечных намерен нарушить священную клятву. Истелин, вот кто лично в ответе за побег юного Дугала.

Истелин, доселе угрюмо молчавший, тряхнул головой.

— Искренне сожалею, но не могу признать за собой эту заслугу, — вымолвил он негромко. — Что же до греха клятвопреступления, полагаю, есть куда более противные Богу деяния, чем попрание обета, принесенного по принуждению. Возможно, кое о каких из них вам известно.

У Лориса недобро засветились глаза.

— Что до того, чего я стою как священнослужитель, — продолжал Истелин, — вы не полномочны об этом судить, вы лишены такого права с тех пор, как епископы низложили вас и отправили в заточение.

Столь же внезапно, сколь и сознательно, Лорис вскочил и занес руку, чтобы ударить непокорного Истелина. Нечленораздельный рык вырвался из его гортани, он не заметил, как его кубок свалился с подлокотника и разбился о каменные плиты.

— Стойте! — выдохнула Кэйтрин, одновременно Сикард кинулся между этими двумя, чтобы предотвратить удар.

Возглас принцессы и звон разбитого кубка умерили слепую ярость Лориса, и он с негодованием остановился, прежде чем Сикард успел коснуться его, подчеркнуто уронив руки по сторонам и склонив голову перед Кэйтрин, и опять уселся. Сикард шумно и резко вздохнув, поправил рубашку и тоже сел. Ител, который намеревался поддержать отца, осторожно вернулся на прежнее место за креслом матери. Джедаил стиснул руки перед собой и попытался, чтобы по его лицу не поняли, насколько он разрывается между верностью тетушке и повиновением человеку, который сделал его епископом. И за все это время Истелин даже не дрогнул.

— Прошу принять мои извинения, ваше высочество, — покаянно проворчал Лорис. — Не знаю, что на меня нашло. Его дерзость… несовместима с духовным саном.

— Согласна, — холодно отозвалась Кэйтрин. — Однако сомневаюсь, что он именно так видит свое поведение. И тем не менее нужно, чтобы Халдейн получил доказательство того, что Истелин жив и здоров. Его кольцо, я думаю, и письмо, написанное его рукой, которое продиктуете вы, архиепископ…

— Я не стану его писать, — спокойно сказал Истелин.

— А если он будет упрямиться, — продолжала Кэйтрин с суровым лицом, — оставляю на ваше усмотрение, архиепископ, что надлежит предпринять, дабы уверить короля, что епископ у нас, и что с ним будет то же, что и с моими детьми, если нам не удастся достичь соглашения. — Она мрачно улыбнулась Лорису. — Я прошу моего племянника содействовать вам и положусь на ваши объединенные усилия, дабы осуществились наши намерения.

Лорис медленно кивнул, на его лице возникла недобрая улыбка.

— Отлично, сударыня. Я с большим удовольствием выполню ваши пожелания. Думаю, вы не будете разочарованы.

Глава тринадцатая

Усталый, но довольный, Келсон ввел свое воинство обратно в ворота Ремута через неделю после описанных события, и ни у одного из его людей не появилось и царапины. Присутствие Дугала подле короля свидетельствовало хотя бы о частичном успехе предприятия. Когда колонна прогремела через мост и вступила во двор замка, несколько посланцев из Транши бросились вперед, дабы приветствовать своего нового вождя хриплыми горскими воплями. Прежние раны Дугала стали болеть сильнее вследствие его побега и напряженной скачки трех минувших дней, но он смог улыбнуться и сказать несколько добрых слов каждому, прежде чем со страдальческим видом сполз с коня.

Дугал был не единственным, кто добавился к вернувшимся. С отрядом ехали шесть угрюмых пленников; самый юный, темноволосый аристократического вида мальчик, старался, как мог, выглядеть бодрым, запястья его были связаны спереди, а поводья его коня укреплены на луке седла Конала. Его щеки рдели от смущения под любопытными взглядами, но он твердо глядел поверх голов и с презрением отверг помощь, когда настала пора спешиться. Но особое любопытство возбудила спящая женщина, укутанная в тяжелый плащ с выбившимися из-под капюшона спутанными каштановыми волосами, которую Морган бережно нес на руках.

— Это младшие дети Самозванки, — сообщил Келсон Нигелю, как только спешился на заснеженном дворе и помог Моргану передать спящую девушку с рук на руки Дункану. — Теперь нам нужны только сама Кэйтрин, Сикард и их старший. И, конечно, Лорис. Девочку зовут Сидана, Дугал выкрал ее у них из-под носа.

— Она невредима? — встревожился Нигель.

Морган, избавленный от своего бремени, переметнул ногу через шею коня и слетел наземь, покачав головой.

— Утром с ней будет все в порядке. Я… Да, мне пришлось ее усыпить. Она принялась вопить и биться, когда поняла, что ее не вызволят. Сомневаюсь, что она хотя бы вспомнит большую часть поездки.

Нигель медленно кивнул, глазом не моргнув при подобном признании в использовании волшебства.

— Да, вероятно, это было оправдано. Дункан, ты не отнесешь ее к моей жене? Если только ты и, конечно, Келсон, не решили иначе. Ей будет кстати общество другой женщины, когда она пробудится. А женские покои более подходящее место для этой меарской розы, чем темница.

— Я бы сказал, не розы, а шиповника, — улыбаясь, заметил Келсон. — И предупреждаю, шипы у нее острые. Но неважно. Тетушка Мерауд — хорошее общество для нее, спору нет. Отец Дункан, вы ее туда не отнесете?

— Разумеется.

— А что до нашего второго неожиданного гостя, — продолжал Келсон, бросив взгляд на хмурого Ллюэла, когда Дункан удалился, — вам приятно будет узнать, что захватил его не кто-нибудь, а ваш сын Конал, дядюшка. Его зовут Ллюэл. Он с самого начала вел себя несколько воинственно, и думаю, его нужно тщательно охранять. Но не в подземелье. Он благородный заложник, а не преступник.

Еще несколько минут у Келсона заняли распоряжения касательно остальных пленных и обеспечения его людей и коней, после чего он вместе с Дугалом и Морганом вступил в зал. Когда все трое запили остатки жаркого из оленины подогретым элем, он с ходу отчитался наспех созванному совету о своем предприятии. Ко времени, когда все кончилось, Дугал уже клевал носом над угощением, и даже Морган сделался вялым после того, как голодные желудки наполнились, а эль убаюкал ноющие мышцы. В течение часа, наметив на следующий день собрание полного совета, Келсон отпустил двор и удалился в опочивальню. В ту ночь факелы в Ремутском замке горели допоздна, пока Нигель и прочие пытались переварить то, о чем поведал им король.