Оксана Панкеева - О пользе проклятий Страница 62

– Вы полагаете, что это единственный вариант? Мы все вполне работоспособные взрослые люди, и в состоянии себя прокормить. Особенно я.

– И как у вас подрабатывают экс-короли?

– Это смотря какие. Что касается меня, если вам так уж любопытно… У меня огромный выбор возможностей. Если меня привлечёт карьера, любая страна континента будет рада предложить мне высокую должность в полиции или разведке. Если я захочу стать богатым, я займусь торговлей или финансовыми операциями, и могу вас заверить, это у меня получится. Даже если я совсем рехнусь и захочу снова стать королём, я уже имею на этот счёт конкретное предложение. А если я пожелаю свободы, я открою частное сыскное агентство. Поскольку я не жаден и не честолюбив, скорее всего я выберу именно этот вариант. Тем более, за пять лет правления я соскучился по свободе.

– Частный сыщик? – засмеялся господин Хаббард. – Откуда у вас такие идеи?

– Ольга мне как-то рассказала о Шерлоке Холмсе, – засмеялся в ответ король. – И мне понравилось. Это будет прекрасная жизнь – с интересной работой, в кругу семьи, без идиотских церемоний, без интриг и политики, и без ваших наглых морд, которые мне уже сниться начали. И знаете, что? Я буду счастлив.

– О пёсике Друпи вам тоже Ольга рассказывала? – поинтересовался юрист, поднимаясь и собираясь уходить. – Или это вы случайно?

– А кто такой пёсик Друпи? – тут же спросил король.

– Вот пусть она вам сама и расскажет, если вернётся. А что касается наглых морд… давно ли вы в зеркало заглядывали? Всего хорошего, ваше величество.

Он аккуратно прикрыл за собой дверь и удалился, не дожидаясь ответа и не оглядываясь. А король долго молча смотрел на дверь, за которой скрылся его враг. И если бы господин Хаббард мог заглянуть в кабинет и увидеть его лицо, ему бы вряд ли понравились холодное удовлетворение в глазах его величества и его очень, очень нехорошая улыбка.

Посидев так немного и подумав о чём-то, король открыл ящик стола, подвигал его туда-сюда и, видимо, остался доволен результатом. Затем прошёлся по кабинету, двигая стулья и кресла и что-то подсчитывая. На этот раз результат его не удовлетворил. Он вернулся за стол и дёрнул колокольчик. Секретарь появился через минуту, поклонился, как обычно и застыл, ожидая указаний. Указания не заставили себя ждать.

– Все на сегодня отменить, – распорядился его величество. – Сейчас ко мне немедленно принца Мафея. После церемонии я буду работать с документами, никого не пускать. Абсолютно никого, ясно? Далее. В шесть вечера придёт Флавиус, его проводить ко мне немедленно. На половину седьмого пригласить его высочество принца-бастарда Элмара, после чего можешь быть свободен.

Через пять минут его сопливое высочество принц Мафей уныло ковырял сапожком ковёр в кабинете, ожидая очередного нравоучения о том, что недостойно и не подобает подсматривать в зеркале, как его величество кузен имеет своих официальных фавориток.

– Мафей, – сказал кузен без особого упрёка, но и не столь ласково, как обычно, как-то очень по-деловому. – Пойди сейчас в мой тир и сделай мне там полный макет моего кабинета, а также шесть фантомов-мишеней. Ты знаешь в лицо членов Комиссии?

Мафей невольно улыбнулся.

– Что, так достали?

– Не то слово, – согласился король. – Если не помнишь точно, сделай приблизительно, мне портретное сходство не обязательно, лишь бы их можно было отличить друг от друга. Только сделай качественно, чтобы могли двигаться, и чтобы места попадания были чётко видны. Сможешь?

– Смогу, – снова улыбнулся Мафей и удалился, радуясь, что выволочка не состоится, и слегка недоумевая, зачем это кузену Шеллару понадобилось такое странное сооружение с набором фантомов. А сам кузен поразмыслил, затем покопался в шкафу и извлёк на свет божий старую кольчугу, в которой пять лет назад штурмовал свой дворец. Тщательно оттерев её от пыли, он снял камзол, надел кольчугу и снова оделся, застегнув камзол доверху.

– Ненавижу церемонии, – пробормотал он сам себе и направился в Хранилище за короной.

Сегодня он ненавидел церемонии ещё больше, чем обычно. Традиционная речь, которую он должен был произносить, застревала в горле и давалась с трудом, хотя он произносил её уже третий раз и знал наизусть. Погода была отвратительная – сырость, слякоть и холодный ветер, время от времени даже накрапывал дождь. Учитывая, что полезность короны, как головного убора, была сомнительна, ветер и дождь раздражали его величество, усугубляя его отвращение к церемониям. Он слушал вполуха остальные традиционные речи, и впервые за все десять лет, что они произносились, они показались ему издевательством над жертвами и их родными. Возможно, потому, что на этот раз он сам оказался кем-то вроде родных. Он смотрел, как группами по четыре-пять человек исчезают в телепортах молодые, хорошенькие, нарядные девушки, утирая заплаканные лица. Он видел, как нахальная Ольга поднявшись на цыпочки, послала ему воздушный поцелуй, и едва нашёл в себе силы улыбнуться в ответ.

Они шли вчетвером, как и на вчерашней церемонии, и капли дождя блестели на прекрасном лице Эльвиры, пепельных кудряшках Терезы, чёрной коже Ольгиной куртки и стали доспехов Киры. Они уходили, обнявшись, без слез и жалоб, прижимая к себе свёртки с оружием, не девушки в жертву – воины на битву. А король смотрел, как тают в сером тумане лёгкий парадный панцирь с гербом рода Арманди, тяжёлый свёрток с лазерным резаком и серьёзные тёмные глаза под откинутым забралом крылатого шлема. Это всё было до боли знакомо, все повторялось, как солнце днём и звезды ночью, как летнее тепло и осенний листопад, выражаясь словами поэтичного кузена. Таков путь воина… Высокое вдохновение, будь оно проклято…

С церемонии он вернулся совершенно разбитым, словно с похорон, и ещё полчаса приходил в себя, запершись в кабинете. Пить он не решился, зато потребовал подать в кабинет и уничтожил почти кварту жуткого мистралийского напитка, пытаясь понять, что же в нём находит Ольга. Так и не понял.

Ещё около часа он что-то обдумывал, писал и раскладывал свои записи по конвертам. Затем ещё около часа провёл в тире, упражняясь в стрельбе по фантомам под сочувственные комментарии Мафея, который всерьёз полагал, что кузен Шеллар таким образом пытается снять стресс.

В шесть пришёл Флавиус, как всегда, сдержанно-непроницаемый, молча поклонился и застыл, ожидая указаний.

– Садись, – вздохнул король, перебирая запечатанные конверты. Глава департамента так же молча опустился на стул, положив перед собой папку. – Что скажешь?

– Мне очень жаль, ваше величество, – виновато сказал Флавиус. – Я выяснил, кто нас предал, но, как я догадываюсь, это уже не имеет значения?