Игорь Ковальчук - Бастард: Сын короля Ричарда Страница 62

Сражались сперва верхом, и кони вертелись, приседая при наиболее сильных ударах, мотая головами, словно более всего им докучал звон над их стоячими подвижными ушами. Бедным животным, над головами которых постоянно что-то гремело и лязгало, было попросту не устоять на месте, они все норовили взбрыкнуть и поноситься по всему ристалищу. Бургундец рубил изо всех сил — широкоплечий и сильный, он управлялся с длинным одноручным нормандским мечом, как с короткой и легкой римской спатой. Не будучи особенно рослым, он обладал немалой силой и цепкостью рук, клинок его весил как хороший полуторный, и скоро щит рыцаря Белого льва, как и в поединке с Вильгельмом из Бара, пришел в негодность. Англичанин отшвырнул обломок, взялся за свой меч обеими руками и обрушил его на щит бургундца.

Щит выдержал, не выдержал меч. Видно, незаметно подточенный всеми предыдущими испытаниями, он решил, что именно теперь и пришло его время. Клинок переломился на полторы ладони выше перекрестия. Обломок полетел за спину хозяину. Неизвестный не стал любоваться на остаток оружия, он отшвырнул и рывком повода поднял коня на дыбы.

Черный булонец Гуго не ожидал ничего подобного, испугался резкого движения, а может, и мелькнувших прямо перед его мордой чужих копыт, отпрыгнул назад и повторил поступок собрата. Герцог Бургундский не удержался и грохнулся наземь.

Пока оруженосцы помогали ему подняться, к англичанину подбежал его оруженосец, таща в руках богатый выбор оружия — меч, две булавы, топор и зачем-то лук. Сунул под нос господину.

— Болван, — изумился рыцарь Белого льва на чистейшем английском. — Зачем мне все это?

— Сам болван, — огрызнулся слуга. — Выбирай.

Слышавший все это оруженосец бургундского сеньора с любопытством ожидал мощной оплеухи, которой предстояло поставить на место зарвавшегося слугу, но английский рыцарь почему-то даже не замахнулся. Лишь что-то буркнул в ответ, выдернул из ножен меч, и оруженосец потрусил обратно. Слуга герцога мечтательно представил, как называет господина болваном, и, дернув плечом, решил, что не нужны ему последствия этого поступка.

Герцог Гуго растолкал оруженосцев, и противник встретил его взмахом нового меча — меч был очень красивый, гладко отполированный и снабженный золоченой полоской по кровостоку. Надеясь, что, несмотря на всю свою красоту, клинок столь же непрочен, как и предыдущий, Гуго бестрепетно подставил свой окованный щит. Клинок разбил металлическую оковку, как дерево, а дерево — как яблоко, и расколол наруч герцога. Лицо рыцаря Белого льва стало очень строгим, он на миг покосился на оружие, губы его шевельнулись, и бургундцу показалось, что золотая полоска на кровостоке (вот щегольство!) слегка заблестела и снова погасла. Герцог помотал головой, сетуя в душе на ухудшившееся зрение, которому чудятся блики от солнца, мешающие бою.

Сражаясь, они кружили по полю, и не только потому, что атака стремительно сменяла оборону, а и оттого, что хотелось как-нибудь примериться к столь сильному противнику сбоку, раз уж он неуязвим спереди. Нанося удар, Гуго высоко возносил руки с мечом, и тогда взгляду открывались его беззащитные, не прикрытые кольчугой подмышки — именно на этом месте мастера оставляли несоединенные края, чтоб удобней было надевать доспех, а потом двигать руками. Неизвестный поневоле то и дело поглядывал на это уязвимое место, зная, что в подобной ситуации достаточно одного сильного укола; впрочем, сейчас это ни в коем случае не по правилам. А в бою бургундский сеньор, понятное дело, не будет так высоко поднимать руки.

Но, конечно, были способы справиться с Гуго и в рамках правил. В какой-то момент от удара, когда меч с лязгом прошелся по шлему бургундца, шлем слетел — не выдержали ремешки. Полуоглушенный герцог зашатался, и, отнеся руку с мечом, рыцарь Белого льва придержал его, чтобы он не упал. Трибуны зревели от восторга. Крайне удивительно было слышать нечто подобное с той стороны, где сидели одни дамы.

Гуго довольно быстро пришел в себя, посмотрел на поддерживающего его англичанина сперва с неумением, а потом одобрительно и весьма милостиво. Встав более-менее ровно, он принял поднятый подбежавшим оруженосцем шлем и жестом дал понять, что поединка продолжать не будет. В конце концов, турнир был рыцарский, а когда двое мужчин начинают состязаться в благородстве, этому не предвидится конца и края. Ричард с торжеством взглянул на Филиппа — уступка герцога делала англичанина победителем, притом выглядела вполне оправданной и объяснимой, и главный приз теперь не мог не достаться рыцарю Белого льва.

Ему подвели коня: пусть рыцарь и сражался пешим передвигаться пешком вне схватки он не мог, потому как что же это в таком случае за рыцарь? Пусть до почетной трибуны было около трех сотен футов, но преодолеть это расстояние следовало верхом.

Поскольку турнир проходил на территории Франции и затеял его французский король, обязанность награждать победителя лежала именно на нем, и он ждал, пока приблизится победитель, испытывая смесь чувств — кислое недовольство, что не его подданный победил, и любопытство: а вдруг все-таки это его подданный? Призом должен был стать огромный буйволовый рог, оправленный в золото и отделанный кусочками агата и лазурита, — драгоценная и изящная игрушка. Слуга короля встал по правую руку господина, держа на вытянутых руках приз. Его величество с достоинством поднялся, шурша длинным парчовым одеянием.

Рыцарь, приблизившись, остановил коня у самого балкона, перед правителем. Склонился в поклоне к самой луке седла.

— Comment vous appelez-vous, monsieur chevalier,[13] — мягко произнес Филипп Август. — Откуда ты и под чьим стягом собираешься встать в бою? — Он гордился тем, как изысканно и красиво смог выразить свое любопытство.

Король ожидал, что победитель немедленно сошлется на какой-нибудь обет и убедить его назваться будет очень сложно. Но тот вдруг поднял руки к вороту, неторопливо отстегнул шлем и снял его вместе с подшлемником. Появились светлая копна волос и молодое, свежее — несмотря на жару — лицо. Рыцарь Белого льва показался Филиппу совсем юным. Он взял шлем под мышку и снова склонился луке седла, что выглядело как самый настоящий и довольно почтительный поклон.

— Кто ты, рыцарь? — не без удивления продолжил король.

— Ричард Уэбо из Уолсмера, из Корнуолла, — представился тот.

— Ты был посвящен? — уточнил Филипп, поскольку род Уэбо был ему неизвестен, английский ацент узнаваем, а звонкого титула вроде граф Норфолк или граф Суссекс не прозвучало.

— Да.

Ричард приподнял бровь и усмехнулся — он узнал молодого человека.

— Значит ли этот белый лев на твоем гербе, что ты — вассал короля Английского, моего гостя? — продолжал спрашивать Филипп, хотя и считал уже, что это излишне, и так все понятно. Но для порядка-то…