Александр Абердин - Парадиз Ланд 2-1 Страница 62

       Добрых три часа упорных трудов, после которых Гришка целый час изображал из себя не то Нептуна, не то водяного, отмокая от муки и теста в бассейне, увенчались успехом. Эрато, которая прекрасно знала что такое кавказское застолье Алекса, уже успела убедиться в том, что её Гришенька, которому она успела придумать новое имя - Григ, был отменным поваром и умел угодить девушке, любящей вкусно и много поесть. Вдыхая ароматы, витавшие над столом, она взглянула на него умоляющим взглядом и тот, широко улыбаясь, выставил на стол пузатенький графинчик водки, настоянной на бруснике.

       Муза, вооружившись ложкой, отважно треснула стопку ледяной водочки и принялась с аппетитом поглощать пельмени наперегонки с Гришкой, который тоже был не дурак поесть и выпить под хорошую закусь. Обильно поливая пельмени уксусом, сдабривая их перцем и сметаной, они ели молча, лишь изредка посмеиваясь друг над другом перед тем, как еще раз пропустить стопочку. Волосатый, словно медведь, сибиряк, любил когда ему наливали, а Эрато любила, когда за столом ухаживала не она, а за ней. Благо оба были изрядными магами и пузатый графинчик сам взлетал над столом.

       Покончив с пельменями, они перешли сначала к рыбе, а затем принялись за пироги и шаньги. Став магом, Гришка быстро научился быть прожорливым, словно полярный волк, и в нем исчезло еще целых три пирога с разной начинкой и с дюжину шанежек, которые были запиты целой крынкой топленого молока. Эрато тоже полюбился этот напиток, приготовленный в старинной русской печи, фасад которой её любовник замаскировал под общий вид кухонной мебели.

       Когда с поздним обедом было покончено, Григорий, по причине сытой лени и навалившейся на него, как всегда после обеда, сонливости, из последних сил сотворил магическое заклинание, которое мигом перенесло их в сад, поближе к бассейну. Организовав для себя и своей музы магическую, кристально прозрачную купель, наделившую их изрядной бодростью и прогнавшей сонливость, он, однако, ловко ускользнул от объятий девушки и, взобравшись на широкий лазуритовый бортик бассейна, поднимавшийся почти на метровую высоту над газоном, прилег на нем и задал девушке прямой вопрос, на который хотел иметь четкий и ясный ответ:

       - Ты нашла Василиска, любовь моя?

       Муза, выбравшись из воды и присев рядом с ним, уныло помотала головой с мокрыми волосами и ответила ему с глубоким вздохом голосом, полным разочарования:

       - Ни черта у меня не выходит, Гришенька...

       Вид у неё был такой расстроенный, что Гришенька тотчас сел на бортик, свесив ноги в воду, и привлек к себе девушку. Та устроилась поудобнее у него на коленях и взглянула на него умоляющим взглядом, желая только одного, чтобы он не задавал ей никаких вопросов. Но матерый сыщик был настроен совершенно по другому и потому спокойно сказал ей:

       - Ладно, дорогая, пора провести разбор полетов.

       Эрато даже слегка вздрогнула от этих слов. Уж больно он напомнил ей сейчас Алекса. Однако, её Гришенька не стал ей ничего выговаривать, а наоборот, принялся очень терпеливо и настойчиво выяснять у этой астральной сыщицы, чем она занималась все эти дни. Для начала он попросил её:

       - Эра, расскажи мне, как ты ведешь свой поиск и чего добилась за эти дни. Что ты смогла увидеть, любовь моя?

       Видя, что ей уже не отвертеться от неприятного разговора, она вздохнула и унылым голосом ответила:

       - Ну, я самым тщательным образом просмотрела душу каждого человека и вот, пришла в итоге к выводу, что не могу определить какая же из нескольких тысяч темных душ, обитающих в ваших местах, является виновницей всех этих преступлении. Увы, но все что я смогла выяснить, так это то, что добрых три десятка человек мечтают совершить такие же преступления, но боятся как суда людей, так и кары Господней, как будто Господу Богу больше заняться нечем, как наказывать их. Вот и все, дорогой. Или я полная дура, или этот Василиск на голову выше меня, как маг.

       Нежно погладив девушку по мокрым волосам, Григорий мимоходом высушил их и привел в полный порядок прическу, после чего, легонько щелкнув музу по носу, сказал ей наставительным тоном, полным любви и заботы:

       - Золотко моё, ты себя недооцениваешь. Да, никакой черный маг не может сравниться с тобой, моя любовь, но ты, как мне кажется, делаешь ошибку, полагаясь только на свой магический дар. Василиск просто перехитрил тебя. Он, каким-то образом, умеет маскировать свою черную душу и прятать мысли так глубоко, что до них невозможно докопаться просто так, с кондачка. Тут нужно пускать в ход наши методы, старые и хорошо испытанные. Кстати, ты хорошо проверила наш драмтеатр и всех кто в нем работает?

       Муза ответила все таким же унылым голосом:

       - Как раз с театра я и начала свои поиски, Гришенька и мне теперь кажется, что я знаю всех артистов, да, и вообще всех тех, кто сейчас работает в театре, чуть ли не как свои пять пальцев. По-моему, Василиска среди них нет. Там, конечно, намного больше, чем где-либо, людей с мрачными, темными душами, в которых бурлят какие-то животные страсти, несколько человек, трое мужчин и одна женщина, порой, завидуют Василиску и мечтают проделать то же самое со своими соперницами. Представляешь, Гришенька, какой ужас, там есть трое мужчин, которые открыто заявляют всем что они гомосексуалисты, на словах любезничают со своими коллегами противоположного пола, но при этом они так грязно думают о всех женщинах на свете, что меня просто жуть берет, а та старая шлюха, о которой я упомянула, и вовсе готова потравить ядом всех своих подруг, лишь бы у неё не было соперниц. А вообще-то в театре, среди актеров и актрис, я не встретила искренних и добрых людей, все они какие-то насквозь фальшивые, двуличные и так переполнены завистью и ядом, что меня просто тошнит от них. Они даже сами с собой говорят языком своих пьес и, как мне кажется, все свихнулись. Вот уж не понимаю, как это Мельпомена управляется со всем этим отребьем, у которого талант измеряется только умением изображать чужие страсти и страдания. Единственный искренний человек с более или менее светлой душой в этом зоопарке, это режиссер, но и он презирает их всех и требует от них только одного, полного подчинения. Ты бы только слышал, Гришенька, каким злым голосом он кричит на них во время репетиций. Зато и они платят ему той же монетой и хотя постоянно заискивают перед ним, жестоко мстят ему при каждом удобном случае.

       Для Гришки Толмачева эти слова Эрато, полные горького сожаления, вовсе не явились каким-нибудь откровением. В его сознание глубоко врезалось то, что, оказывается, в Древнем Риме, история которого была длиннее, чем история любого другого современного государства, артисты являлись гражданами самого низкого сорта. Даже гладиаторы были выше их, хотя и ненамного, но зато куртизанки были окружены почетом и вполне процветали наравне с храмовыми жрицами.