Сергей Булыга - Черная сага Страница 62

Но все молчали. Молчал и я. Меня тогда как громом поразило! Я тогда не знал, что и подумать!

А вот зато Аудолф Законоговоритель уже поспешно встал и бодрым, громким голосом заговорил:

– Сказать по правде, Гьюр опередил меня, ибо я и сам уже было собрался начать тяжбу в защиту чести Винна. Однако делать теперь нечего, и я вынужден признать твое, Гьюр, первенство, а вместе с ним и все те безусловные выгоды, которые сулит это дело. Итак… Гьюр прав! Ты, Айгаслав, своим рассказом не только запятнал имя славного Винна, но также вознамерился разрушить нашу веру в то, что после жизни здесь, на этой земле, самые храбрые из нас переходят в другую, бессмертную жизнь, полную битв и довольств. Можешь ли ты представить нам трех свидетелей, которые подтвердили бы правдивость твоих слов?

– Нет, не могу, – ответил я.

– Тогда почему мы должны тебе верить?

– Потому что, клянусь Великим Хрт, я не приучен лгать!

– Но Хрт для нас никто. Я требую свидетелей!

– Но их у меня нет! И быть не может! Ты же понимаешь!..

– Так, хорошо! – воскликнул Аудолф и, обратившись к собравшимся, быстро спросил: – Все слышали?

– Хей! – закричали все. – Хей! Хей!

– Итак, – продолжил Аудолф тем же довольно быстрым, бодрым голосом, – итак, все слышали, что ярл Айгаслав отказывается представлять свидетелей и, таким образом, косвенно признает лживость своих слов. А посему я объявляю его рассказ несостоятельным, а самого его, как пытавшегося оскорбить Великого Винна и память наших славных предков, я объявляю вне закона!

– Хей! – снова закричали все. – Хей! Хей!

А Аудолф:

– А посему! Во-первых! Все виры, которые мы должны были ему выплатить, считаются необязательными к платежу! А во-вторых! Он, как объявленный…

Но Гьюр не стал его дослушивать, а подскочил ко мне и уже поднял меч!..

– Нет! – сказал Аудолф, – еще не время. У Айгаслава есть еще три дня, в течение которых он имеет право беспрепятственно покинуть нашу страну, и только после этого ты, Гьюр, как правый в этой тяжбе, вступишь во владение Счастливым Фьордом со всей его землей, постройками, добром, а также долгами и обязательствами – как прямыми, так равно и встречными.

– А Сюьгред? – спросил Гьюр.

– Жена принадлежит мужу до той поры, пока муж жив. Вот если ты убьешь его…

Тут вскочил я и тоже поднял меч…

– Нет-нет! – воскликнул Аудолф. – Объявленный вне закона не имеет права защищаться, иначе вне закона будут объявлены все его ближайшие и близкие родственники, а также домочадцы и рабы. Но до этого, конечно же, дело не дойдет, так как у тебя есть еще целых три дня, Айгаслав, за которые ты, как я думаю, вполне успеешь покинуть нашу страну. Ну а пока что я благодарю тебя за теплый прием и обильное и сытное угощение. Прощай, ярл Айгаслав! Надеюсь, больше мы никогда не встретимся! – и с этими словами Аудолф встал из-за стола и вышел из землянки.

А следом за ним вышли и все остальные. Так за столом остались только Сьюгред, я да Акси.

5

Я знала, я была уверена, что он обязательно вернется. Но отец говорил:

– И не жди! Еще ни разу не было такого, чтобы это кому-нибудь удавалось. Подземцы – злой народ. Уж если попадешься к ним в лапы, то потом ни за что не вырвешься.

А я на это возражала так:

– Но кто тебе сказал, что этот низкорослый человек – подземец? Ведь он призывал Айгаслава от имени дедушки Хальдера.

– Подземцам, – отвечал отец, – привычно лгать. Это во-первых. А во-вторых, у меня нет никакой уверенности в том, что дядя Хальдер после своей смерти был допущен в Заветный Чертог. Ведь разве он погиб в сражении? Нет! Он умер очень нехорошей смертью. Так что его надо искать не среди избранных, а среди тех несчастных, стоны которых ты и сама можешь услышать, если приложишь ухо к земле. И, думаю, что туда же, под землю, был увлечен и ярл. Да будет к нему милостив Великий Винн, если такое, конечно, возможно!

– А если, – спрашивала я, – ярл все же вернется?

– О! Если он вернется! Тогда я буду неустанно повторять, что он – великий воин! А еще я скажу…

Но тут мой отец каждый раз замолкал и как я ни настаивала на продолжении разговора, он неизменно молчал. Так проходили дни, потом дни слагались в недели. А ярл не возвращался. А его человек, кормчий по имени Лузай, все слабел и слабел. Потом кормчий решил, что наступил его срок, и мы сошлись и стали его слушать. Кормчий долго рассказывал, рассказ его был поучителен. Однако мой отец не верил кормчему, но до поры молчал. Когда же кормчий стал рассказывать об огненном диргеме, отец не выдержал и стал обвинять его во лжи. Мало того, отец хотел его убить, а это было бы великой несправедливостью, поэтому я была вынуждена признаться отцу в том, что огненный диргем действительно существует. Отец был поражен! После того, как мы остались вдвоем, он сказал:

– Если ярлу Айгаславу будет суждено вернуться, то первым делом я назову его самым великим воином из всех, кого я когда-либо знал. А потом я спрошу у него: «Ярл, а что ты мне ответишь на то, если я вдруг предложу тебе породниться со мной?»

Услыхав такие слова, я, наверное, очень сильно покраснела, потому что отец засмеялся и сказал:

– Мне кажется, что ты вполне одобряешь мой выбор. Не так ли, дочь моя?

Я не ответила, я не могла и слова вымолвить, а только согласно кивнула головой. А отец продолжал:

– И я принял такое решение вовсе не потому, что я жаден до денег или хочу отблагодарить Айгаслава за его столь щедрый подарок. Отнюдь! А просто мне кажется, что у него будут очень храбрые сыновья, и мне очень хотелось бы, чтобы эти сыновья были моими внуками!

– И я, – с жаром сказала я…

Да! Тут я кое-что ответила отцу, а после продолжила так:

– Но ярл нам говорил, что у него уже есть невеста, дочь руммалийского ярлиярла, а после он мне еще рассказывал, что за ней дают очень большое приданое – пять руммалийских кораблей, доверху груженых золотом, а руммалийские корабли намного больше наших.

Но тут мой отец громко рассмеялся мне в ответ, а после сказал так:

– Скажи мне, дочь моя, ну что такое пять, пятьдесят или даже пятьсот кораблей против того, чем обладал ярл Айгаслав? Так что, поверь, руммалийская принцесса не могла привлечь его своим богатством. А больше у нее ничего нет!

– А если есть?

– А если было бы, то Айгаслав не преминул сказать бы нам об этом. Но главное даже не в этом, а вот в чем! Он преподнес тебе дары?

– Да, мой отец.

– А ей?

– Нет, мой отец.

– Он целовал тебя?

– Да, мой отец.

– А ее?

– Нет, мой отец. Да он, мне кажется, ее ни разу и не видел!

– Вот тебе и ответ! – радостно воскликнул отец. А продолжал уже серьезным голосом: – Но и это не все! Он преподнес тебе дары, он целовал тебя. И если после всего этого он явится обратно и не пожелает брать тебя в жены, то я незамедлительно отправлюсь к Аудольфу Законоговорителю и объявлю о тяжбе против него! И потребую самую щедрую виру! То есть его голову!