Александр Лоскутов - Высшая ценность Страница 62

Кажется, соседям Ирины сегодня уже выспаться не удастся.

— Иди, — едва слышно прошептала Ирина. — Прошу тебя, уходи…

Я сорвался с места, пригнувшись, проскочил в прихожую. Схватил свои аккуратно стоящие у самой двери ботинки. Метнулся обратно, подхватывая лежащую на спинке кресла куртку и одновременно пытаясь открыть балконную дверь. Открыл. Выскочил на балкон.

Так. Теперь куртку — на плечи. Прямо поверх перевязи. Плевать, что сидит она как на корове седло и что меч вытащить теперь будет не так-то просто. Главное сейчас, чтобы руки были свободны. Ботинки связать шнурками и в зубы. Бросить последний взгляд на привидением сидящую на кровати Ирину. Подпрыгнуть. Подтянуться, обдирая руки. И, тяжело дыша, перевалиться на балкон, находящийся этажом выше.

Надеюсь, хозяева квартиры не заметили моего эффектного прибытия. Иначе грош цена всем моим стараниям. Заложат инквизиторам, и придется драться.

Кстати, вот и они. Оперативно действуют, чернокрестники, ничего не скажешь…

Дверь рухнула. И почти сразу же внизу отчетливо послышались шаги. Человек шесть или семь вошли в комнату. Среди них был и знакомый мне обладатель командного голоса. Он тут же начал сыпать приказами:

— Иван, Сергей, осмотрите здесь все. Дмитрий — стой в дверях, никого не впускать. Алексей — проверь балкон. А вы, девушка, пройдемте со мной…

— Прошу прощения, но на каких основаниях? У вас есть постановление синода на мой арест?

— Пройдемте. Все основания вам будут предоставлены, а документы — предъявлены. Мы даже принесем вам официальные извинения. Но только после того, как вы окажетесь в безопасности.

— Я и так в безопасности… По крайней мере, была, пока сюда не явились вы.

— Вы так уверены, юная леди?

— Да!

Я не видел, что они там делают, но готов был поклясться, что сейчас Ирина и этот прыщ в белой рясе и с черным крестом на брюхе, которого я уже ненавидел, меряются взглядами… А может, и нет. Но пауза была весомая. И закончилась она ледяным голосом Ирины:

— Может быть, вы позволите мне сначала одеться, господа?

— Святые отцы, — мягко поправил ее инквизитор. — Правильно говорить «святые отцы», а не господа. Конечно, вы можете одеться и собрать все необходимые вещи. Мы же не варвары, чтобы везти вас через весь город… так.

Этажом ниже мой тезка старательно обшаривал балкон. Негромкое звяканье каких-то банок и железок приглушало звуки разговора. Но я все равно слышал.

Интересно, этот инквизитор понимает, что разговаривает не просто с какой-то девчонкой, а с самой мессией, которая всего через два дня войдет в полную силу и будет способна, наверное, даже воскрешать мертвых. Наверное, понимает. Не может не понимать. Ведь даже отсюда я чувствовал ровный напор силы, пронизывающей кирпичные стены, как бумагу. Это как яркий свет, который можно увидеть даже сквозь веки.

Он не может не чувствовать его. Не может не видеть синего льда в ее глазах. Почему же тогда…

Стараясь не шуметь, я осторожно приподнялся и выглянул вниз. Этажом ниже на балконе стоял человек. А, может быть, не человек, а инквизитор — так просто не скажешь. Рясы, во всяком случае, на нем не было. Но ведь только дурак вырядился бы в белую хламиду, отправляясь проводить арест.

Инквизитор стоял и, облокотившись на перила, смотрел вниз, внимательно изучая пустую улицу. Я отпрянул и, прислонившись к шершавой кирпичной стене, опустился на корточки.

Поймут они, что Ирина здесь была не одна? Догадаются, что сегодня вместо одной добычи можно ухватить сразу две? Выследят они меня или не догадаются, что человек, как паук, может карабкаться по стене дома?..

Не поняли. Не догадались. Не доперли.

В каком только питомнике разводят столь бестолковых вояк?.. Или же мне следовало сказать «столь бестолковых священников»?

Я видел, как они уехали. Видел Ирину, которую препроводили в машину трое внушительного вида инквизиторов. Видел также и их командира — внушительного широкоплечего священника, единственного обладателя белой мантии с вышитым на ней крестом. А когда он повернулся и на остроносое скуластое лицо упал свет от единственного на всю округу фонаря, я его узнал.

Отец Василий. Верховный инквизитор челябинской паствы. Личность в чем-то известная ничуть не меньше, чем Мать Евфросиния. Первый кандидат на место престарелого митрополита Петра. Большая шишка. И непонятно, что он тут делает. Верховный инквизитор не ездит на задания вместе со своими рядовыми коллегами. Или на этот раз ради столь важной персоны, как Ирина, было сделано исключение?

Скорее всего.

А вот те пятеро в военной форме и с автоматами — тоже исключение? С каких это пор инквизиция использует армейские подразделения в качестве личной охраны? У белорясых и свои силовые отряды имеются. Зачем им армейцы?.. Разве что только как символ того, что армия отныне целиком и полностью подчиняется церкви.

Хорошо еще, что из Управления никого нет, иначе я бы так просто не отделался. Нашли бы. Армейские ребята и церковная служба безопасности, конечно, тоже парни не промах, но они специализируются немного на других задачах: защита периметра, подавление бунтов, работа с еретиками. Они сильны в коллективе и против коллектива. Но на одиночек, особенно на одиночек, имеющих за плечами благоприобретенные в учебке и подкрепленные многими десятками вылазок в старый город навыки, охотятся лучше всего такие же одиночки. То есть ребята из Управления разведки и зачистки.

Они бы меня почуяли. Они бы меня выследили.

И хорошо, что здесь их не было.

Но, как бы то ни было, если сначала меня и посещали мысли о том, что Ирину, в принципе, можно было бы отбить, то теперь я от них благополучно избавился. Пять автоматных стволов — очень хороший довод в пользу похитителей.

Проводив взглядом кавалькаду отъехавших от дома машин, я спустился вниз. Оправил снаряжение, затянув перевязь поверх куртки. Бессильно пнул брошенную одним из инквизиторов пустую бутылку из-под дешевого пива. И сел на старую, помнившую еще, вероятно, дни до Гнева, лавочку.

Надо было подумать. Прежде чем совать голову в пасть льву, сначала нужно было хорошенько подумать…

Вопрос был не в том, что мне делать дальше, — в этом сомнений не возникало. Проблема крылась в том, что мне нужна была помощь. Но кто, кто мог ее мне оказать?

Случись это неделей раньше и имей это предприятие иные цели, за мной было бы все Управление. Я мог бы обратиться к шефу. Мог бы просить любого. И любой… ну, почти любой мой коллега не счел бы за труд встать рядом со мной.

Но то было неделю назад. А сейчас…

Кто согласится поставить себя на одну планку со мной? Кто согласится выступить против церкви? Кто?