Сделка с вечностью (СИ) - Хай Алекс Страница 63

— Ну?

Веззаму это показалось странным. Каша была самая что ни на есть обыкновенная. Такой в это утро кормили весь замок, и никто не жаловался. Истерд же, съев несколько ложек, метнулась из-за стола в дальний угол, открыла крышку ночного горшка и отправила туда содержимое желудка.

— Что с вами?

Первый вскочил, едва не опрокинув стол. Истерд откашлялась, но жестом показала, что все было в порядке.

— Не могу... Не могу ее есть, — отдышавшись, ответила она. — Все аж скрутило внутри.

Веззам налил воды и поднес ей кружку. Рундка с благодарностью приняла ее и сполоснула рот.

— Вы бледны.

— Не знаю, что такое. Уже несколько дней тошнит по утрам. Все было нормально, но такое впервые.

Ваграниец нахмурился и на всякий случай поставил пищу обратно на поднос.

— Я могу попросить у эрцканцлера выделить для вас дегустатора, — предложил он. — Пусть кто-нибудь из доверенных лиц пробует вашу пищу.

Истерд недоверчиво взглянула на гостя.

— Думаешь, меня хотят отравить?

— А что? От гацонцев я ожидаю чего угодно. Королева Рейнхильда может и не знать, что замышляет ее супруг. А вы явно ему мешаете.

— Не настолько я ему и мешаю. Просто чужестранка.

— Которая была замужем за Грегором Волдхардом.

— Брось, — отмахнулась она. — Сюда разрешают проносить вещи?

— Я смогу.

— И если я попрошу тебя купить для меня трав, сможешь?

— Думаю, да, — кивнул Первый. — Какие травы нужны?

— Сделаю сбор от тошноты. Нужен северный мох, чапушка и липоствольник. По одной части в воду и вскипятить, потом дать настояться. У меня на родине этим лечат отравления. Поищешь для меня?

— Постараюсь найти, но таких названий доселе не слышал.

— Спасибо, Веззам.

— Могу позже принести еды с солдатского стола, если боитесь есть то, что вам готовят. — Веззам разбавил вино и подал узнице. — Хотя есть у меня еще одна мысль. Простите, но я задам вам неприличный вопрос.

— Давай.

— Тошнит только по утрам?

— Да. Вчера еще перед сном было дурно, но я прилегла, и все прошло. — Истерд помолчала, вспоминая события предыдущих дней. — Нет, ничего серьезного не было. Только тошнота. В остальное время чувствую себя хорошо.

— А лунные дни? Кровь у вас идет?

Истерд явно смутилась.

— У меня с этим... Не всегда все как надо. С самого первого раза. Иногда несколько лун кровь могла не идти, а потом дважды за луну... Но наши знахарки говорили, что дитя выносить смогу.

— Но в последнее время? — Не отставал Веззам. — Кровь была в последние луны?

Она помотала головой.

— Черт.

— Что? Думаете, я ношу дитя?

— Но король вам явно не поэмы о рыцарях по ночам читал! — шепотом проговорил Веззам. — Да и по сроку вполне может быть... В весе прибавили?

— Не уверена. Пока что платья сходятся.

Первый сел напротив Истерд и закрыл лицо руками.

— Дерьмо. Простите. — Он без разрешения отпил вина прямо и кувшина и подался ближе к Истерд. — У меня была женщина. Мы встретились в плену у рундов, я за ней ухаживал — привезли с ранениями. Ее тоже тошнило по утрам, как и вас. А потом выяснилось, что она носила дитя. Потому и вспомнил.

— И что с ними стало? С женщиной и ребенком?

— Ребенка из нее вырезали. Пытали. Женщина выжила, но больше детей она иметь не могла.

Истерд побледнела от гнева.

— В плену у рундов? Кто из наших это сделал?

— Какая разница? Была война. Женщина воевала за Хайлигланд. А того, кто нас пытал, больше нет.

— Кто это с ней сделал? — повторила Истерд. — Я должна знать.

Веззам устало взглянул на узницу.

— Нуд Сталелобый. Я был его пленником, но мне повезло больше. Просто сделали рабом. Потом мы с этой женщиной бежали в Хайлигланд.

— А где она сейчас?

— Мертва. Я предпочитаю думать, что мертва. Но вел я не к этому. — Веззам тряхнул головой, прогоняя воспоминания об Артанне. Боль не ушла, но теперь говорить об этом стало немного проще. — Если вы носите дитя, вас совершенно точно убьют. Гацонский король не станет рисковать. Он слишком хочет заполучить Хайлигланд.

Истерд принялась теребить кончик косы, как делала всегда, когда судорожно думала.

— Какое-то время я смогу скрывать, — размышляла она. — Но недолго. Служанки могут заподозрить, а им я не верю.

— Нужно вас вытаскивать. Не знаю, как. Не знаю, когда. Но нужно.

Первый поднялся, чтобы уйти — и так слишком долго засиделся, это могло вызвать вопросы. Но взглянул на узницу и не смог заставить себя сделать и шагу.

— Я хочу домой. — Истерд обхватила плечи руками, и Веззам впервые увидел в ее глазах слезы. — Помоги мне вернуться. Помоги, прошу тебя. Клянусь, если рожу, навеки запрещу своему ребенку идти на юг. Никогда никому не скажу, кем был его отец. Только помоги мне добраться до Рундкара.

— Дайте мне время. Я сделаю все, что смогу.

— Иди со мной, если хочешь. Я дочь Магнуса Огнебородого, я поручусь за тебя. Станешь названным братом Вигге, получишь топор из рук моего отца. Тебя примут с почетом, и никто не посмеет говорить дурно о Веззаме-вагранийце. Я найду тебе хорошую жену... — Она отвела взгляд. — Если не захочешь остаться со мной.

— Тише.

Она потянулась к нему, и Веззам впервые за многие годы позволил заключить себя в объятия. Чувствовал, что по его рукам текли слезы Истерд, но не мог произнести ни слова. Понятия не имел, чем можно было утешить. И не знал, стоило ли давать ей надежду.

— Мне страшно, Веззам, — тихо сказала рундка. — Мне впервые так страшно. Лишь сейчас поняла, в какой я опасности. И я сама ничего не могу сделать.

— Я сделаю. Что-нибудь придумаем.

Он не знал, как провернет это дело. Понятия не имел, чьей помощью придется заручиться. Но одно решил для себя точно: в этот раз он сделает все правильно.

В птичнике воняло так, что резало глаза — не спасало даже расположение почти что на вершине одной из башен. Альдор протискивался между клетками с голубями под суетливое воркование. Остера пришлось оставить на площадке у лестницы. Парень кутался в плащ, стучал зубами от холода, но не жаловался.

Смотритель встретил его широкой беззубой улыбкой.

— А, ваша милость, всегда чувствуете нужное время. — Он отложил лопату, которой выгребал помет, и поклонился эрцканцлеру. — Как раз птичка прилетела. Из Анси.

Альдор удивился.

— Странно. Из Анси мы ничего не ждали.

— Так каждый день откуда-то кто-то прилетает. Вчера из Горфа голубь был, позавчера из Турфало прилетела. Такая красавица-голубка, вы бы видели ее!

— Дай мне послание, — потребовал Граувер.

— Сей момент!

Смотритель снял рабочие рукавицы и вытащил из поясной сумки туго скрученное послание.

— Прошу. Читать здесь будете?

— Да.

Он отошел к выходу, развернул свиток и поднес его под луч света.

— О господи.

— Чего там, милорд? — прошамкал смотритель. — Побледнели вы как-то. Аль помер кто?

— Хуже.

Альдор стремглав бросился вниз по лестнице, забыв об Остере. Помощник, не говоря ни слова, просто увязался за господином — уже научился определять по выражению лица Альдора, когда того не следовало беспокоить. Граувер слетел вниз, едва не споткнулся об оставленную кем-то из слуг корзину, крепко выругался и влетел в общий зал господского дома.

— Где Рейн... Ее величество? — Спросил он у одной из ее служанок. Девушка едва не выронила вышивку от неожиданности.

— У себя в покоях, милорд...

— Не беспокойте нас.

Он велел Остеру оставаться внизу и поднялся в покои Рейнхильды в одиночестве. Едва увидев его, женщина велела слугам пойти прочь.

— Что стряслось? — спросила она, поднявшись из кресла. — Огонь в ее камине полыхал жарко.

Убедившись, что они остались в одиночестве, Альдор достал послание.

— Читай. Не вслух, — сказал он и протянул письмо.

Рейнхильда быстро пробежалась по строкам и подняла глаза на Альдора.