Маргарита Бурсевич - Логово серого волка [СИ] Страница 63

— Еще вздох и задержи его, — скомандовала я, как только первый выдох не принес результатов.

Полин всхлипнула.

— Ну же! — прикрикнула я, стараясь перебить ее истерику.

Она послушно набрала полные легкие воздуха и замерла в напряжении.

— Подтолкни же его. Помоги ему протиснуться.

Но и на этот раз результата не было. Лишь третий вздох и более сильный толчок пододвинул ребенка ближе к выходу, но как только схватка прекратилась, его тотчас же втянуло назад. Я уже видела подобное, так случается, если пуповина обмотана вокруг тельца, она не дает ему сдвинуться.

— Полин, его держит пуповина, тебе придется при следующей потуге стараться сильнее, вытолкни его как можно ближе, чтобы я попробовала нащупать петлю и снять ее.

Я уже не церемонилась с ней и не обращала внимания на ее усталость. Я знаю, что ей очень плохо сейчас, но в данной ситуации помочь себе и своему ребенку может только она. Ее бледный вид все больше пугал меня, заставляя действовать жестче. Время утекало как песок сквозь пальцы.

Минуты шли, а очередной потуги все не было. Холодный пот тек по позвоночнику и по лбу, застилая глаза. Грудь стягивало, словно стальным канатом, а в животе образовались тяжесть и холод, как будто я наглоталась речных камней. Минуты беспощадным потоком проходили, не принося и намека на то, что все обойдется.

— Больше нельзя ждать, — сказала я скорее себе, чем остальным, и принялась резко и очень ощутимо щипать кожу под животом, заставляя мышцы сжиматься, в надежде, что спазмы вызовут новую схватку.

Девушки, все как одна, молча наблюдали за моими действиями, боясь даже дышать. А я все больше отчаивалась, видя всю бесполезность того, что делала.

— Роза и ты, — указала я на вторую неизвестную мне помощницу. — Встаньте по бокам и поставьте колени на кровати, так чтобы она уперлась в них пятками. Руфь обними ее за плечи, и будешь наклонять ее корпус вперед каждый раз, когда она будет тужиться.

Ни слова против, ни единого вопроса. Все четко выполняли мои приказы, и даже Руфь перестала плакать, только ее губы слегка шевелились в молитве.

— Полин, постарайся потужиться без схватки, мне нужно, чтобы ты сдвинула ребенка с места и тогда, сняв петлю, я постараюсь вытянуть его.

Она безразличным мутным взглядом смотрела в потолок и не реагировала на мои слова. Ну, уж нет! Не на ту нарвалась. Она решила, что я дам ей сдаться? Что позволю умереть ей и ее ребенку? Обогнув кровать и нависнув над ней, я, размахнувшись, отвесила ей сильную пощечину. Злой взгляд в мою сторону еще никогда меня так не радовал, как сейчас. Злость это хорошее чувство, оно всегда добавляет стимула.

— Что уставилась? — еще больше заводила я ее.

Она стиснула зубы.

— Вот родишь, ответишь, а пока ты валяешься здесь, как мясная туша, и ничего не можешь.

Женщина вся подобралась и, проводив меня злым взглядом на мое прежнее место, крепко взялась за края кровати. Все-таки очень хорошо, что она из оборотней, обычная человеческая женщина вряд ли нашла бы еще силы после такой кровопотери, а эта еще и беситься может. Успеть бы потом ноги унести, с черным юмором подумала я.

— Вздох, и тужишься, насколько хватит дыхания. Дай мне время.

После трех безрезультатных попыток я с дикой внутренней радостью ощутила под рукой, как сократился живот, и самая настоящая потуга накрыла роженицу.

— Толкай! — крикнула я ей и с восторгом наблюдала, как маленькое тельце скользнуло в мои руки почти до плечиков.

— Стоп!!! Выдохни и не тужься, знаю, что сложно сдержаться, но очень постарайся.

Полин задышала отрывисто и костяшки ее пальцев побелели от напряжения. Я, тем временем, аккуратно, боясь навредить и ребенку и матери, просунула пальцы в напряженный вход и нащупала плотную петлю на шее ребенка. Очень тугое обвитие, с которым я провозилась долго, стараясь поддеть его пальцами под горлышком ребенка. Кровь, задние воды и естественная детская смазка усложняли работу, заставляя, стискивать зубы, и пробовать снова и снова.

— Что там? — подалась вперед Роза.

— Тугое обвитие на шее, снять не могу.

— Если обрезать?

— Нельзя. Мы не знаем, как долго еще все продлиться, а дышит он только через пуповину.

Боже, какая ирония судьбы. Единственный источник жизни, связывающий ребенка с матерью все это время, может сейчас оборвать эту самую жизнь, не позволив младенцу сделать ни единого вздоха.

Полин боролась с очередной потугой, стараясь не тужиться, пока я, пользовалась тем, что природа подталкивает ближе не только ребенка, но и все детское место. Петля ослабла всего на несколько секунд, но я, готовая к этому, потянула ее вверх, высвобождая голову ребенка от удавки.

Мой медленный облегченный выдох поддержали все.

— Ну, Полин, осталось совсем чуть-чуть и ты сможешь сказать мне все, что обо мне думаешь.

Нервный смех в комнате немного разрядил обстановку, хоть я знала, что впереди еще много проблем, ведь в отличие от остальных я отчетливо видела поток темной крови, так и не прекращающий сочиться вдоль тела ребенка.

— Там твой муж совсем извелся, ты же не хочешь, чтобы он явился сюда проверять как у нас тут дела?

— Нет, — шепнула она устало.

— И дети уже по маме соскучились.

На этот раз она кивнула, с трудом сдерживая слезы.

Мне очень нужно, чтобы она боролась и дальше. Рождение ребенка может заставить ее посчитать себя выполнившей свое предназначение. У нее семья, которой она нужна, и я не дам ей об этом забыть. Только тот, у кого есть достаточно сильный якорь, будет бороться до конца. И сейчас очень важно, чтобы она помнила о своих близких. Чтобы желала всей душой увидеть и обнять их.

Тем временем новая волна потуги скрутила Полин. Вздохнув вместе с ней, я просунула пальцы вдоль шеи ребенка и очень осторожно подцепила ими его нижнюю челюсть. Пальцы соприкоснулись с гладкими беззубыми деснами, и я потянула их вниз, наклоняя голову вперед, чтобы она вышла под правильным углом, и шейные позвонки не переломились, проходя через тазовые кости.

Крошечный мальчик скользнул в мои руки. Сморщенный, с кожей голубоватого оттенка и недвижимый. Мне хватило мгновения, чтобы понять, что ребенок не дышит. Быстрым движением рассекла пуповину, и, зажав ее обрывком чистой ткани, подняла младенца за ножки и шлепнула его по попке.

— Что с ним? Что с моим мальчиком? — зарыдала измученная мать. — Господи, сделайте что-нибудь.

Еще шлепок, который, как и первый, не возымел действия.

— Ну же маленький, давай! — не обращала я внимание на причитания женщин, которые все как одна зарыдали, поняв, что ребенок не дышит.