Александр Абердин - Наследник рыцаря Страница 63

Изодранный в клочья, окровавленный, но весело хохочущий во всё горло, полоумный рыцарь неба доказал тем самым большешумцам, что они имеют теперь полное право жить в их деревне, хотя Бур всё же поостерёгся пойти в лес на охоту. Ну, против него большешумцы ничего не имели, так как считали, что тот справится даже с самим Хозяином Синего Бора, огромным чёрным туром, но попросили грифона не делать этого. Да, знали бы они, как обрадовали этим Бура. С тех пор грифон если и заходил в Синий Бор, то недалеко, к ближайшему глубокому овражку, который превратил в отхожее место. Из тех шкур, которые добыл в лесу Легар, молодая жена старого мельника Гримма Уверна, Энни, пошила рыцарю отличные штаны, камзол и сапоги из плотной чёрной оленьей замши, а к ним рубаху из тончайшей волчьей замши, похожей на чёрный шелк. Из остатков замши она стачала ему исподние портки, носки и перчатки без пальцев, чтобы не столько защищать руки от холода, сколько скрывать золотой браслет рыцаря. Наряд получился может быть и простой, но невероятно прочный, даже прочнее, чем из чёртовой кожи.

Рога оленя Легар приколотил над входом в свой неказистый дом с громадными дверями и всего одной единственной комнатой. С той поры они сделались в деревне своими, ведь Синий Бор, покряхтев и поскрипев, принял рыцаря. Приняли его и жители деревни Большой Шум, народ отчаянной храбрости, хотя диковатый и на дух не переносивший всех городских жителей, включая даже магов. И жил бы Легар в этой деревне припеваючи, тем более, что приглянулся нескольким молодым вдовам и совсем уж молодой жене мельника, не посылай его Золотой Марг чёрт знает куда. Поэтому он иногда отсутствовал по два, три месяца, иногда по полгода, а один раз даже застрял в Подгорном королевстве Теродан на целых полтора года. Всё бы ничего, но так уж повелось с его самой первой миссии на континенте Хедеран, что каждая последующая не смотря на весьма впечатляющие результаты, оканчивалась крупным, а иногда и вовсе грандиозным, скандалом, из-за чего Легар разругался вдрызг с магами всех орденов без исключения и стал нежелательной персоной в добрых двух десятках королевств.

О том, чтобы поселиться в цитадели Золотого Марга, теперь уже не шло и речи, поскольку архимаги и особенно рядовые маги, его без малого чуть ли не ненавидели. Более того, даже орки и те открыто выражали ему своё недовольство потому, что везде, где бы Легар не появился, он так или иначе ломал весь привычный уклад, хотя при этом и находил выход из самых неприятных и опасных ситуаций, грозящих большой кровью и неисчислимыми бедами. За свой неказистый, но очень удобный, наряд, он получил прозвище Чёрный Вестник и даже орки называли его так, пока он не снимал с головы чёрную косынку и не показывал им свой обруч с белым камнем, но и тогда они неохотно склоняли перед ним голову. Нигде, кроме деревни Большой Шум, Легар так и не завёл себе друзей, если не считать тех одиннадцати рыцарей из Золотого Марга, с которыми вместе проходил обучение в Семёрке. Ну, те парни находились на особом счету и по сути дела являлись членами его команды, хотя они и не часто работали вместе. Из-за этого и у них тоже пострадала репутация.

Ну, Легару, по большому счёту, было плевать на всё, что он и делал, доводя всех в цитадели Золотого Марга до бешенства. На него даже совершали несколько раз покушения. Правда, безуспешно. Легар за эти семнадцать лет заматерел, несколько огрубел и сделался совершенно невыносимым. Ко всем он относился настороженно и с нескрываемой иронией, драк первым никогда не начинал, но если на него нападали, то бил так, чтобы его противник уже не мог подняться без посторонней помощи. Сильнее физически он в общем-то не стал, но зато приобрёл огромный боевой опыт. Однако, получив несколько тяжелых ранений, а одно и вовсе чуть ли не смертельное, после которого маги-гномы выхаживали его четыре месяца, Легар был теперь не так гибок, как в годы своей юности и к тому же прихрамывал на правую ногу, но своей быстроты и выносливости не утерял.

Постоянно магических доспехов Легар уже не носил, поскольку они, пусть и понемногу, старели, но самое главное отнимали часть силы рыцаря и потому, однажды, очень сильно подвели его. После того случая, когда сбрендившие гномы выстрелили в него из своей пушки и ядро угодило ему в живот и доспехи прогнулись внутрь так, что у желудок чуть не разорвал лёгкие, он надевал их только перед боем. Так выходило надёжнее и давало хоть какую-то гарантию, что он не умрёт молодым. Впрочем, его молодость уже прошла. Да, тридцать девять лет для рыцаря это уже возраст, особенно если тобой постоянно затыкают самые опасные дыры. Что ни говори, но человек всё же не грифон, срок жизни которого сравним с эльфийским. Буру стукнуло уже четыреста тридцать лет, а он, иной раз, вёл себя, словно игривый котёнок. Впрочем, Легар внешне тоже практически не постарел, а лишь возмужал и если бы не бритая на лысо голова и хромота, то снискал бы себя лавры писаного красавца.

Загорелый, чуть ли не до черна, белозубый и голубоглазый, одетый всё же хоть и просто, но элегантно, он, словно магнитом, манил к себе женщин, но к их негодованию, переспав с какой-нибудь красоткой, тут же бесследно исчезал. О том, чтобы жениться, Легар не помышлял, да, и на ком? Ведь даже те вдовушки, которые частенько навещали его, когда он возвращался в деревню, говаривали, что такого мужа, как он, и злейшей врагине не пожелаешь, а вот любовник он славный, нежный и ласковый. Поэтому он и не забивал себе голову подобной мутью. Тем более, что его друг Эолтан по прежнему оставался псом и ещё ни разу не обернулся не то что человеком, а даже каким-нибудь заморенным, человекоподобным уродцем-гремлином. Зато Эолтан уже целых десять дней подряд мог носиться по Синему Бору в облике громадного рыжего пса, после чего превращался на сутки в пса-призрака. Впрочем, обернуться призраком он мог в любой момент и потому оставался незаменимым и самым лучшим разведчиком. Впрочем, облачённый в магические доспехи, как воин, он стоил трёх десятков тяжелых рыцарей в доспехах.

Честно говоря, Легара это просто бесило и он по пять раз на дню крыл богов ночи Аштавию и Тавруса таким матом, что даже у простоватого Бура клюв раскрывался. Увы, ничего не помогало. Эолтан от этого в человека не превращался, а потому довольно часто пребывал в мрачном настроении. Да, веселиться бывшему дракону не приходилось, особенно если во время очередной своей охотничьей вылазки на него нападали блохи. Тогда материться начинал уже он, но поскольку его бурная натура просто требовала таких экспедиций, то очень часто из большого дома, стоявшего на отшибе, до ближайших домов доносился собачий лай вперемешку с отборным матом. Это означало, что Эолтан притащил из леса очередного чёрного оленя и нахватался от него блох. В таком случае кто-нибудь из соседей немедленно являлся на крик, чтобы помощь освежевать его добычу. После этого и вовсе начиналась комедия, пёс отправлялся на озеро, топить блох.