Надежда Первухина - Иероглиф «Измена» Страница 63

– Нужно отдохнуть где-нибудь, – решил Тжонг.

Они проскакали еще немного, и заметили неподалеку от дороги двухъярусный большой дом с крышей, загнутой на концах. Светились в утреннем сиянии иероглифы: «Чайный дом господина Жуна «Веселье и процветание». Сдаются комнаты».

– Давай остановимся здесь, – предложил Тжонг Юйлин. – Ты того и гляди с коня свалишься, я совсем замучил тебя. Отдохнем, поедим, выспимся, а там поедем за твоей сестрой.

Юйлин благодарно взглянула на друга.

Они оставили коней во дворе чайной – к животным сразу подбежал мальчишка из прислуги, а сами вошли в чайную. Поскольку час был весьма ранний, посетителей еще не наблюдалось. Однако заспанный хозяин выказал нелицемерную любезность, встречая наших героев:

– Добро пожаловать, молодые господа! Рад, что вы заглянули в мою скромную чайную. Надолго ли к нам?

– Пока не знаем, – уклончиво ответил Тжонг, – но нам нужна комната.

– Немедленно подготовлю. Дочка, эй дочка! Угловую комнату господам, чтоб все было самое лучшее и свежее! А что господам приготовить на завтрак?

– Рис, соевое молоко, жареных пампушек с медом и отварной баранины, – заказала порядком проголодавшаяся Юйлин.

– Хорошо! Будет исполнено! – Хозяин заторопился на кухню, а наши герои принялись осматриваться.

Чайный дом был чересчур хорош для заведения такого уровня: весь лакированный, новехонький, украшенный картинами на священные темы и благожелательными надписями.

– Здесь очень мило, – сказала Юйлин, сдерживая зевок. – Что это за надпись? Ого, смотри-ка!

Они подошли к висевшему на стене свитку и прочли:

«В этой чайной останавливалась в облике монаха пресветлая принцесса Фэйянь и изволила явить свое мастерство каллиграфии».

– Как такое может быть? – удивилась Юйлин. – Чтобы здесь побывала сама принцесса Фэйянь?!

– Это истинная правда, господа, – услышали они звонкий голосок. То была дочка хозяина чайной. – Я тогда была еще маленькой, но и то помню рассказ о том, как остановился у нас бедный монах, владеющий дивным искусством каллиграфии. Он обновил нашу вывеску, и с тех пор удача не покидает наш дом. А еще он восстановил святую надпись в храме богини Фо Фэй. Он написал Высший Иероглиф «Любовь». Лишь позднее мы узнали, что монахом этим была принцесса Фэйянь. Какая милость для нас, настоящее чудо!

– Действительно, чудо, – сказал Тжонг. – Но большим чудом будет, если нам поскорее подадут кушанья, а потом мы сможем освежиться и выспаться.

– Все уже готово, господа, – появился хозяин из кухни. Он принес на подносе заказанные яства, тарелки и палочки для еды. – Угощайтесь на здоровье!

Юйлин и Тжонга не надо было просить дважды – они накинулись на еду, будто год не ели. Насытившись, поднялись в приготовленную для них комнату. В ней, помимо постели, столика, скамей, былаи бочка с теплой водой.

– Искупаемся? – предложил Тжонг подруге.

– Только без шалостей, – предупредила Юйлин. – Я еле на ногах держусь.

Однако без шалостей все-таки не обошлось. Наконец любовники заснули в одной постели, крепко прижавшись друг к другу. И наступающий день их совсем не тревожил своим шумом и новостями.

Проснулись они под вечер…

– Я бодр как никогда, – сказал Тжонг, потягиваясь в постели. Его обнаженное тело было словно облито мускулами, до того он был статен и крепок. Юйлин залюбовалась своим возлюбленным.

– Я тоже вполне отдохнула и готова скакать на лошади хоть всю ночь, – сказала она. – Ночь мы проведем в пути, а под утро как раз попадем в селение где живет господин Леньшао.

– Что ты зовешь его господином, ведь он, по твоим словам, мерзавец?!

– И действительно! Ох, с какой радостью я плюну в его подлые глаза!

Юйлин навсегда запомнилась эта ночная скачка едва они распрощались с хозяином чайной, как пустили коней в галоп, словно хотели опередить звезды, медленно взбирающиеся по небосводу… Дорога была прекрасной, мимо проносились бамбуковые рощи и заросли жасмина; ночные птицы вспархивали над головой…

– До чего красиво! – воскликнула Юйлин, поэтическая душа.

– Да, верно, потому-то мы, воры, и любим ночь за ее красоту, – рассмеялся Медноволосый Тжонг.

В селение, где жил писатель Леньшао, наши герои прибыли, как и рассчитывали, ранним утром. Вокруг уже кипела жизнь: блеяли козы и овцы, ждущие пастуха, хозяйки выходили из домов и принимались за растапливание печей, уборку, стряпню…

– Не такое уж и богатое это селение, – заметил Медноволосый Тжонг.

– Да, – кивнула Юйлин. Было видно, как она волнуется.

– Переживаешь?

– Конечно! Я столько времени не виделась с сестрой и не могла подать ей о себе весточки! Как она, что с ней?! А что, если этот негодяй забил ее насмерть!

– Погоди думать о самом мрачном. Где их дом?

Жилище Леньшао находилось чуть ли не на самой окраине поселения. Убогое, ветхое, облезлое, оно производило впечатление скелета, привязанного к высохшим деревьям. Наши герои оставили коней у ближайшей коновязи и подошли к дому…

– Мне почему-то страшно, – призналась Юйлин.

– Будь сильнее своего страха, – сказал Тжонг, – и тогда тебе поклонятся горы, а люди…

– Эй, проклятая! А ну вставай! – раздался пронзительный, мерзкий голос из недр развалины-дома. – Вечно тебя не докличешься! Уж не сдохла ли ты? А хоть бы и сдохла! Вставай, я сказал, и принеси мне вина!

– Это голос Леньшао, – узнала Юйлин, и лицо ее побледнело.-Дай мне свой меч, Сюй! Я зарублю этого негодяя!

– Еще чего! Не пачкай рук кровью, и тогда сможешь подавать руку небожителям… – заговорил было Тжонг, но тут из дома раздались звуки побоев, и Юйлин чуть ли не бегом бросилась в хижину. За ней кинулся и Сюй. Вот какая картина предстала их глазам.

Внутри хижина была совершенно нищенской, но довольно опрятной – чувствовалось, что женщина, живущая здесь, не жалеет собственных рук, чтобы придать окружающей нищете вид опрятной скромности. На лежанке, покрытой заштопанным одеялом, растянулся долговязый худой мужчина с лицом, вытянутым до того, что оно напоминало ослиное. Волосы мужчины были взлохмачены, на них крупными кусками белела перхоть. Одежда его тоже оставляла желать лучшего – какие-то потерявшие первоначальный цвет обтрепанные штаны, ватный засаленный халат… Возле лежанки стояла женщина изможденного вида; лишь всмотревшись в ее лицо внимательно, можно было узнать в нем черты сходства с Юйлин.

– В чем дело? – завизжал мужчина, увидев вошедших Юйлин и Сюя. – Кто такие, чего вам надо?

А женщина ахнула и заплакала:

– Сестрица, милая сестрица!

Юйлин обняла ее:

– Здравствуй, сестренка! Наконец-то я пришла за тобой. Собирай-ка вещи. Впрочем, не надо, из этого дома не выноси и нитки, здесь все осквернено дыханием этой твари.