Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – ярл Страница 63

Из большого зала бьет свет, будто там горит солнце. В распахнутые настежь двери видно, как туда натаскали еще столы, накрыли цветными скатертями. Слуги сбиваются с ног, и когда король сменил одежду на чистую, столешницы уже ломились под тяжестью дорогих яств, лучших вин, редких фруктов.

Галдящая толпа заполонила зал, возле короля некий порядок, во всяком случае расселись по рангу, однако со второго десятка полная анархия, все плюхаются там, где, по их мнению, жареный гусь толще, запеченный на углях олень крупнее. Герцогиня, ее дочери и неизменная леди Бабетта, раскрасневшаяся от обилия мужчин, заняли места по другую сторону стола напротив короля и его ближайших придворных.

У входа в зал толпятся, не переступая порога, как приехавшие с королем оруженосцы, слуги и прочая челядь, так и местные слуги, жадно глазеют на приехавших, обмениваются впечатлениями. Я остановился позади них, с моим ростом хорошо смотреть поверх голов, старался понять, что же меня удерживает от того, чтобы сесть на коня и ехать на свой Юг… да-да, на свой, потому что он мне нужен, но торчу здесь, прикованный жалобным видом тихой безропотной овечки Даниэллы, что и сейчас, сидя рядом с властной матерью, не смеет поднять глаз от тарелки, а в зале гремит хохот, со всех сторон чавканье, стук ножей по блюдам, треск раздираемого мяса, хруст костей, снова чавканье и плямканье…

Король ел сперва быстро, утоляя голод, затем уже смаковал, а когда начал отрыгиваться, обратил посоловевший взор на герцогиню.

– Я слышал, – сказал он покровительственным голосом, – герцог все еще на турнире?.. Гм, весьма опрометчивый поступок для такого убеленного сединами мужа. Да, он непревзойденный воин, однако преклонный возраст даже легендарного героя Уильяма Маршалла заставил выронить меч… Впрочем, я знаю о настоящей миссии герцога, леди Изабелла! Вы должны гордиться своим мужем. Если у него получится задуманное… о, тогда герцог станет настоящим героем. И его владения прирастут новыми землями. Но что это мы все о делах да о делах?.. У вас прелестные дочери, леди Изабелла!

Герцогиня слегка наклонила голову.

– Благодарю вас, Ваше Величество.

Он оценивающе рассматривал обеих, Даниэлла покраснела и не смела поднять глаз от тарелки. А Дженифер ответила дерзким взглядом, только я видел в этой дерзости беспомощность и даже страх. Лишь Бабетта вовсю строит глазки напропалую, под жадными мужскими взглядами она расцвела, как цветок, на который в жаркий день упали дождевые капли.

Король продолжал рассматривать дочерей герцогини, как двух коз на базаре.

– Уже совершеннолетние?.. Обе?.. Прекрасно, прекрасно. Тогда я, как король, охотно воспользуюсь правом сюзерена и окажу вам, леди Изабелла, и вашим дочерям высочайшее покровительство.

Леди Изабелла, побледнев еще больше, снова поклонилась.

– Мы счастливы, Ваше Величество.

– Ваш отец, – продолжил король, – явно собирался выдать их замуж… Гм, я рад, что смогу помочь ему. В отсутствие герцога я принимаю решение выдать ваших дочерей. Вон граф Марселен уже созрел для женитьбы, очень способный молодой человек… Кто у вас старшая?

Леди Изабелла ответила мертвым голосом:

– Моя дочь, Даниэлла…

– Прекрасно, – отрубил король, – юную леди Даниэллу выдадим замуж за графа Марселена. Граф!

За столом поднялся и отвесил учтивый поклон очень грузный молодой парень с туповатой деревенской физиономией, но очень бледный, что говорит о жизни аристократа, чья жизнь начинается, как у вампира, в сумерках и длится всю ночь на балах и увеселениях. Еще я обратил внимание на губы и понял, что значит выражение «порочные». Вроде бы все дело в генетике, ан нет, порочные и все тут. И человек при таких губах обычно порочный.

Леди Даниэлла дрожала, как осиновый лист. Ложка выпала из ее ослабевших пальцев, но за гамом голосов и звяканьем ножей по тарелкам этого никто не услышал.

– И леди Дженифер найдем жениха, – заявил король жирным голосом, он оглядел пирующих, многие поспешили поклониться, другие вскинули в его честь кубки с вином. – Например… сэр Франсуа?

На дальнем конце стола поднялся очень немолодой и тоже очень грузный мужчина. Не медведистый, а больше похожий на кабана. Взглянул на Дженифер, криво усмехнулся.

– Если за ней будет неплохое поместье, то, думаю, она мне подойдет…

Слуги тихонько переговаривались, вздыхали и посматривали в зал с жалостью. Я раздвинул их, как лодка раздвигает мелкие льдинки, вошел в зал, нарочито громко топая и позвякивая дорожным снаряжением. На меня начали оглядываться, наконец оглянулся и король. Я видел, как взлетели его брови, не часто он видит мужчин моего роста, но прежде, чем он открыл рот, я учтиво поклонился.

– Ваше Величество, – сказал я как можно более приятным, но громким голосом, – никто из нас и вообще никто не посмеет поставить под сомнение ваше великодушие и жажду заботиться о благе своих подданных. Именно этим, как мы все видим, продиктовано ваше желание выдать леди Даниэллу замуж за сэра Марселена, без сомнения, человека, наделенного умом, отвагой, что явственно читается на его лице…

В толпе придворных кто-то хихикнул, я сам старался не смотреть на расплывающуюся от постоянного пьянства рожу сэра Марселена. Король кивал, но в конце нахмурился, спросил с подозрением:

– Все это верно. Но к чему такая речь?.. Кто вы, сэр? Ваше лицо мне кажется знакомым, но я вас не могу припомнить.

Я поклонился еще учтивее.

– Ваше Величество, меня зовут Ричардом Длинные Руки. А лицо мое знакомо Вашему Величеству потому, что я – сын герцога Готфрида.

За столом прокатился вздох удивления. Меня рассматривали, как диковинного зверя, приподнимались, переговаривались, говор прокатился по рядам. Я выпрямился, раздвинул плечи и постарался выглядеть еще внушительнее. Взгляд, естественно, немножко бараний, это в глазах опытных людей говорит о врожденном благородстве и чистоте крови.

Король рассматривал меня тоже с удивлением и быстро растущим понятным раздражением.

– Сын?.. Сын герцога Готфрида? Впервые слышу.

Я улыбнулся как можно чистосердечнее, дескать, душа нараспашку и сердце на рукаве.

– Он сам услышал только на турнире, когда повидался с той женщиной, которую утащил в постель двадцать пять лет тому назад. Но он признал меня. Вот его кольцо…

Я показал перстень с фамильным гербом. Его осмотрели двое, помимо короля, черный епископ и здоровенный рыцарь с суровым лицом, которого я определил как полководца.

– И что же? – спросил король с подозрением. – Пусть даже вы трижды сын герцога Готфрида, хотя я предпочел бы это услышать еще и от герцога, но какое отношение…

Свита слушала внимательно, чувствуют, как растет напряжение, я сказал чуть громче: