Александр Петровский - Оружие Кроноса Страница 63

— Саурон, ты о каком Эйнштейне говоришь? — уточнил Мерлин.

— Вот об этом, присутствующем здесь. Не о том, который Альберт, а о том, который Альбертович. Поверь, Мерлин, это далеко не случайное совпадение, хотя они и не родственники. А жаль. Была бы прекрасная иллюстрация того тезиса, что на детях гениев природа отдыхает.

— И в чём я прав? — вопросил Жора, с трудом пытаясь скрыть самодовольство.

— Вы предполагали, что переводчики знали о заманухе, и дабы сохранить её в тексте на русском языке, были вынуждены изменить имена некоторых персонажей. Для уважаемого Мерлина поясню, что заманухой мы называем заинтересовывающее заклятие, — дождавшись кивка Мерлина, подтверждающего, что он всё понял, Сатана продолжил. — На самом деле всё было немного иначе. Переводчики о заманухе не имели ни малейшего понятия, куски текста, её содержащие, им переслали из Британии. Текст действительно содержал несколько переиначенных по сравнению с оригиналом имён и названий. Тогда они подобрали русский аналог ещё некоторым именам, дабы выдержать единый стиль. Вот так вот, достопочтенные дама и господа! Блестящее предположение Абрама Альбертовича в основном подтвердилось. Должен отметить, что с тех пор, как вы стали Эйнштейном, ваши высказывания начали проявлять тенденцию к возрастанию уровня логичности в них.

— Чего? — не понял Жора.

— Умнеете на глазах, — перевёл ему Мерлин, и Жора успокоился.

— Эти содержащие замануху куски они вам наверняка показали, — уверенно предположил Елубай.

— Само собой, — самодовольно подтвердил Сатана.

— Значит, можно попытаться извлечь из текста само заклятие.

— Да, можно было бы попытаться. Я даже не исключаю, что у нас получилось бы. Но в этом нет необходимости. Позвольте представить вам автора заманивающих фрагментов текста, моего старого знакомого и порой друга, достопочтенного Мерлина!

— Я вот хотела спросить, вы на самом деле тот самый Мерлин, о котором снимают фильмы? — поинтересовалась Ромуальдовна.

— Если вы спрашиваете, был ли я советником короля Артура, то мой ответ будет положительным. Я действительно ему помогал. Если же вы хотите знать, действительно ли я такой дурачок, как изображён в большинстве фильмов — то нет.

— Вы не похожи на Мерлина, — заявил Елубай. — Я бы сказал, что вы скорее Гэндальф, чем Мерлин.

— Возможно, вам так кажется потому, что я называю вашего Дьявола Сауроном, а в одежде предпочитаю белый цвет, как и этот персонаж. Но ведь не одежда делает человека тем, кто он есть, верно? Вот вы, например, с вашей восточной внешностью, в этом халате производите впечатление убеждённого педераста, но я же вижу, как вы смотрите на эту женщину, и понимаю, что впечатление обманчиво.

— Так, хватит посторонней болтовни, — попытался навести порядок Сатана. — Об одежде каждого из присутствующих и степени её педерастичности мы поговорим как-нибудь в другой раз.

— А у меня ещё есть вопрос, — сообщила Ромуальдовна. — Только не к Мерлину, а к вам. Почему он вас называет Сауроном?

— Называет он, а вопрос ко мне? — удивился Сатана. — Хотя, в любом случае, это не ваше дело.

— Не груби леди, пожалуйста, — попросил Мерлин. — Я сам ей отвечу. Саурон, на одном из кельтских диалектов — имя главного тёмного духа, очень похожего на сложившийся образ этого моего приятеля в христианской традиции.

— Врёт он всё, — отмахнулся Сатана. — Но это неважно. Расскажи нам лучше о заинтересовывающем заклятии. А если ты ещё и знаешь об оружии Кроноса, тебе цены нет.

— Мне и так цены нет, — улыбаясь, заявил Мерлин, и неторопливо начал свой рассказ.

Вы уж меня простите, леди и джентльмены, если мой рассказ покажется вам перегруженным излишними подробностями. Зато меньше вероятность, что упущу что-нибудь важное. Рассказать я вам хочу всё, что мне известно об оружии Кроноса, а также о заинтересовывающем заклятии, которое тесно с ним связано. Так что убедительнейшим образом прошу меня не перебивать. Для начала скажу несколько слов о себе. Это важно, потому как излагать я буду со своей точки зрения, а в таких случаях слушателям полезно знать, что именно представляет из себя рассказчик, дабы оценить степень моей возможной необъективности.

Зовут меня Мерлин, родился я и стал богом в Англии, и считаю её своей канонической территорией. С тем Мерлином, уроженцем Уэльса, о котором вы читали и которого видели в кино, моё сходство ограничивается одной только службой королю Артуру. Да и родился я значительно раньше своего литературного тёзки. Моя мать была смертной женщиной, и всем говорила, что мой отец — бог, но, сами понимаете, за подобные заявления любого человека сочтут если не сумасшедшим, то чокнутым — уж точно. Поэтому никто ей не верил. Я — не исключение. Вы, конечно же, поняли, что отца я никогда не видел и имени его не знаю.

Теперь можно не сомневаться, что мой отец действительно был богом. Ведь божественность передаётся только по мужской линии, и только от отца. Возможно, любовником моей мамы был Зевс, он же Юпитер, но никакой уверенности в этом нет. Я точно знаю, что Зевс в то время Британию регулярно посещал. Насчёт остальных ничего определённого не известно.

Когда мне исполнилось тринадцать лет, в деревне, где я жил с матерью, началась эпидемия какой-то болезни. Сейчас я бы легко определил, какой именно, но тогда это была просто болезнь. А ещё проще было бы назвать её отложенной смертью. Все заболевшие умирали через несколько дней. Была у нас одна знахарка, которая что-то пыталась сделать, но потом заболела и она. Вскоре я остался один в мёртвой деревне, и мне пришлось оттуда уйти. Всех похоронить подростку не по силам, а жить среди вони разлагающихся трупов не хотелось.

Я пошёл в соседнее поселение, где жили родственники матери. Но мор побывал там раньше меня. Одно хорошо — еды нашлось в избытке. Но и оттуда пришлось уйти. Так я и бродил в одиночестве по окрестностям, желая прибиться к людям. Однако всюду я находил либо вымершие поселения, либо такие, куда посторонних не подпускали ближе, чем на полёт стрелы. Жестокая мера, но вполне оправданная. Ныне подобные действия называют карантином. Может, именно благодаря этому те деревни и выжили.

Но одна деревня оказалась необычной. Меня туда не пустили, и местный вождь не подходил ко мне близко, но еды он мне издали бросил, а потом крикнул, чтобы я шёл в лес по тропинке, которая ведёт к заброшенной хижине, и там ждал. Чего ждать, я не понял, и через три месяца уже был готов уйти. Вам непонятно, чем я всё это время питался? Я думаю, что это и есть самая настоящая излишняя подробность, но всё-таки скажу. В лесной хижине передо мной поселился какой-то бродяга. Он заболел и умер, как раз когда я туда пришёл. Одного человека похоронить несложно. А еды у него было много, да только не понадобилась она ему. Зато пригодилась мне.