Елена Хаецкая - Нелегал Страница 63

— Что? — шепотом спросил Авденаго. — Не кричи… Я попробую остановить.

— Это не остановить, — помолчав, неожиданно спокойным тоном ответил Арилье. — Оно повсюду.

Авденаго повернул голову, желая понять, куда же смотрит его друг, и наконец увидел, что кровь лежит, как роса, на листьях, скапливается лужицами в выбоинках на камнях. Туман, заползший в рощу, весь сочился тяжелыми красными каплями.

— Это твоя? — глупо спросил Авденаго.

— Не знаю… Не имеет значения… — Арилье осторожно перевел дыхание. — Я не смог убить его.

Да. Только это и имело значение. Все правильно. Пока Арилье умирает, красный туман может и подождать.

Авденаго хотел сказать что-нибудь утешительное и, зная, что тролля столь высокого происхождения, как Арилье, может утешить только правда, проговорил:

— Твой враг оказался сильнее тебя.

— Я понял, — Арилье едва заметно улыбнулся.

— Если ты умрешь, я убью его, — вне себя от горя сказал Авденаго. — На свете не будет больше ни одного Арилье.

— Хорошо, — шепнул Арилье.

Они помолчали — так, словно оставались на свете вдвоем, и вокруг не было ни одной живой души. Неожиданно Арилье вздохнул — даже не вздохнул, а всхрапнул, — и затих.

Авденаго прижался ухом к его груди, но ничего в ответ не почувствовал, кроме неприятной влажности от крови.

«Так не может быть, — подумал он в смятении. — Мы ведь только что разговаривали…»

Он положил ладонь на лоб Арилье. Теплый, только очень твердый. Как будто тверже, чем был минуту назад. Или это только так кажется?

Тяжелые красные капли стекали по лицу Авденаго, как слезы. Он вытирал их, размазывая по щекам и одежде.

И тут со всех сторон в Авденаго полетели стрелы.

Это произошло без всякого предупреждения, без перехода, как будто некто одним движением руки поменял картинки: убрал ту, где изображалась тишина, и положил наверх ту, где десятки лучников врываются на поляну и начинают стрелять.

Сразу же поблизости обнаружились другие тролли. С боевым кличем кидались они на своих врагов. Некоторые, истыканные стрелами, успевали добежать и нанести несколько яростных ударов, тем самым отомстив за свою смерть.

Авденаго вскочил и побежал в обратном направлении. Он искал Арилье-эльфа. Ему казалось, он в состоянии почувствовать запах врага. Кисловатый запах эльфийской ушной серы.

Кровь, струившаяся из тумана, стекала по лицу, точно слезы. Она щипала за веки, заползала в глаза, мешала смотреть и дышать. Авденаго чихал и откашливался, но продолжал бежать, упорно преследуя того, кого не сумел убить мститель.

«Только одно существо по имени Арилье должно остаться на земле», — сказал тролль при первой встрече с Авденаго. Так и случилось. Только один Арилье остался жить. Не тот Арилье. Не тот, который должен был остаться.

Однако эльфа Арилье нигде не было видно. Авденаго сразу безнадежно заблудился в густом тумане и теперь уже не понимал, где друзья, а где враги. Шум коротких стычек то слышался совсем близко, то отступал и затихал почти совершенно. Сколько Авденаго ни всматривался в обступающую его густую мглу, он никого не видел. Только раз или два совсем близко промелькнули темные, густые тени, но чьи они были — он не успевал понять.

И вдруг — точно мановением незримой всемогущей руки — туман начал расступаться. Он стремительно редел, делался все прозрачнее, и в просвете показалась фигура золотого великана.

Огромное, могучее существо в золотом доспехе без устали, спокойными и уверенными движениями разило троллей. В нем ощущалось нечто механическое и, как ни странно, беззлобное. Можно подумать, оно для того и было вызвано на свет, чтобы уничтожать существ другой расы, и ни для чего иного. Когда погибнет последний тролль, умрет и великан — уйдет из жизни без грусти и огорчения, как уходит на покой отработавший свое старик.

Не существовало никакой возможности уклониться от смертоносного оружия в руке золотого убийцы. И никакой вероятности, что великан придержит руку, пощадит хоть кого-то. Величавое и беспощадное создание, великан медленно двигался вперед, шаг за шагом, оставляя за собой горы мертвых тел.

Тролли набрасывались на страшного врага целыми толпами, и каждый стремился дотянуться до щели между пластинами доспеха, но великан неизменно отбивал все атаки, и тролли один за другим безжизненно падали к его ногам.

Тем временем отряд Геранна ворвался в рощу, и все сделалось иным — уже в четвертый раз.

Оказавшись среди деревьев, Евтихий тут же спешился и прогнал лошадь. Бывший крестьянин, он жалел безвинную скотину, которая наверняка пострадает в битве. Кроме того, пешим Евтихий чувствовал себя куда более уверенно. За время, проведенное в замке Геранна, Евтихий так и не привык сражаться конным. Он справедливо рассудил, что привычное — надежней; впрочем, спорить с господами на сей счет не стал и послушно выступил в поход верхом. Однако при первой же возможности избавился от лошади и ступил на твердую землю.

Краем глаза Броэрек видел, что Евтихий постоянно держится рядом: принимает на свой щит удары, предназначенные господскому брату, отбрасывает тех, кто пытается их окружить. Несколько раз тролли наседали на Евтихия с двух, с трех сторон, но он вырывался.

Едва лишь Евтихий очутился в роще, как на него накинулось двое троллей. Словно именно его они и ожидали и очень обрадовались, увидев свою жертву.

Первого Евтихий убил сразу, даже не замахиваясь, — просто вонзил нож ему в горло и оттолкнул от себя. Со вторым обменялся парой ударов прежде, чем отсек врагу руку.

Евтихий перешагивал через тела убитых им врагов с таким безразличием, словно это были трухлявые древесные колоды. Он вовсе не испытывал лютой ненависти к троллям. Если бы его спросили об этом, Евтихий не знал бы, что и ответить. Он уничтожал неприятеля так, словно рубил дрова или делал какую-то другую работу, требующую определенной сноровки, но при других обстоятельствах вполне мог бы жить с троллями бок о бок. Очевидно, это и делало его чужим для других обитателей замка и особенно — для солдат.

Туман стягивался вокруг сражающихся, как будто они угодили в мешок, сырой и плотный. С каждой минутой обзор сокращался. Теперь ни Броэрек, ни Евтихий не видели дальше пяти шагов. Им трудно было понять, где союзники, а где враги, но ни всадник, ни пеший не позволили этому обстоятельству смутить себя. Если из тумана на них выскакивал тролль, его ожидала быстрая смерть.

И тут впереди засиял свет.

Он властно притягивал к себе — не потому даже, что разгонял туман; в нем была заключена великая жизненная мощь. Казалось: прикоснись к источнику этого света — и получишь вечную, ничем не сокрушимую жизнь.