Александр Сапегин - Жестокая сказка Страница 64

— Стой! — На спину черного великана бросилась золотистая дракона. Карегар попробовал освободиться от захвата когтистых лап, не удержался, и оба дракона, сцепившись намертво, рухнули в озерную заводь, располагавшуюся под карнизом.

— Тарг пучеглазый… — разинул рот Дюк.

— Пойдем-ка отсюда! — Гмар схватил друга за рукав и потянул его в лес. Далеко впереди трещали ветки под ногами улепетывающих баб, раньше мужиков сообразивших, что от бранящихся драконов лучше держаться как можно дальше. Для здоровья и жизни полезней будет…

— Хорошо, — выбравшись на берег и распластавшись на горячих камнях, сказала Ягирра, — я уйду. Мне не привыкать, — тихо добавила она.

Карегар молча стоял над бывшей эльфийкой и смотрел, как играет свет на золотистой чешуе драконы.

— Ответь мне, почему? — спросил он, стряхивая текущую по правой передней лапе кровь.

Яга виновато посмотрела на деяние своих когтей, сорвавших с лопатки нареченного несколько крупных чешуек, и отвернулась.

— Ты бы поверил? — глядя на темную озерную воду, глухо сказала она. — Или смог бы помочь избавиться от заклятия? — Карегар молчал. — Что ты знаешь о «тенетах»?

— Я не силен в трансплантологии и полиморфической магии, — тихо прозвучало в ответ, старый дракон не знал, куда себя деть. Похоже, он перегнул палку, поддавшись на угар и обиду уязвленной гордости.

Ягирра, видимо, хотела что-то сказать в ответ, но передумала, на глаза драконы опустилась полупрозрачная пленка. Несколько минут она лежала неподвижно, только периодически дергавшиеся кончики крыльев и хвост выдавали ее волнение. Так же, не поворачивая головы и не убирая пленку с глаз, она заговорила:

— Мне было всего сто пятьдесят лет, совсем соплячка, когда в мою голову втемяшилось желание иметь вторую ипостась. Это было так модно, все мои подруги и старшие драконы имели по две ипостаси, у девочек были свои кружки и секреты, они тайком ходили к эльфам и людям, а я одна выделялась из общества. Со мной было неинтересно разговаривать. О чем говорить с драконой, если она не разбирается в одежде и ни разу не целовалась с мужчиной? В университете только и разговоров было, что тот дракон или дракона закадрил или закадрила очередную «жертву» из простых смертных. Сейчас я понимаю, что меня осторожно и ненавязчиво, через друзей и мнимых подруг, подводили к этому решению, но тогда, чтобы стать «своей», я решилась на Ритуал. Магические изменения оказались совсем не болезненными, было так интересно и необычно ощутить себя без крыльев, получить смазливую мордашку, руки, ноги вместо хвоста, лап и крыльев. По вечерам мы с подругами меняли ипостаси и убегали в человеческий город — это было так захватывающе и чарующе. Кавалеры и рыцари, балы, званые вечеринки и внимание мужчин, а какое наслаждение мне доставляло злопыхание смертных женщин, их бессилие перед несравненной Владычицей неба. Жизнь была полна приключений… Дура! Целый год продолжалось мое двойное существование, а потом умер отец. Мне кажется, что драконы слишком много взяли от людей и эльфов… Думаю, что отцу помогли встретиться с Хель. До этого дня я не знала, что у меня есть враги, оказалось, что я глубоко заблуждалась. Несколько покушений на мою жизнь заставили искать помощи у дяди, который до совершеннолетия одной дурочки был назначен управляющим. Я имела глупость поверить ему и согласилась пожить в горах, пока все не уляжется. Если бы я знала, что самый главный враг прячется за лучезарной улыбкой и добрыми глазами дяди, нежно гладящего по голове дракону, находящуюся в эльфийской ипостаси и ревущую в три ручья! Я летела в горы с надеждой на спокойствие, наивная. Поместье превратилось в тюрьму. Уже не помню, сколько дней просидела в нотриумной камере без еды и питья, но как только силы покинули меня… — Ягирра всхлипнула и накрыла голову крылом, — дядя сам наложил на меня заклинание «тенет»… Мерзавец, он не мог убить дракону, но смерть безродной эльфийки могла пройти незамеченной. Мне помогли бежать. Скрываясь от дядиных ищеек, я пробралась на Иланту. Вокруг полыхала война. Одинокая снежная эльфа оказалась никому не нужна, кроме грабителей и насильников, драконы были далеко, но могли ли они прийти мне на помощь? Ответь! Молчишь… Чтобы выжить, мне пришлось убивать и насильников, и грабителей, и не только их: эльфы, люди, гномы — всех не сосчитать, кто погиб от моей руки. Через месяц дорога назад закрылась навсегда. Последние Истинные ушли на Нелиту, запечатав порталы. Если бы я знала, что для меня все только началось… — Дракона встала с камней и по брюхо вошла в озеро. Карегар как зачарованный смотрел на круги, образующиеся на воде от падающих с морды драконы слез. — Через полгода пришла боль, тело стремилось принять истинный вид, я пыталась бороться с магическими оковами, но куда там. Скажу тебе без лишней скромности — я сильная магиня, пусть недоучившаяся, и тем не менее всей моей магии было недостаточно, чтобы снять заклятие. Никому подобное было не по силам. Снять оковы могла только родная кровь. Боль, сотни лет ежедневной боли и непроизвольной трансформации, когда твое эльфийское тело неожиданно покрывается чешуей или во рту отрастают клыки, а тебя скрючивает в три погибели. Пещеры горы Берит надолго стали моим домом, там я пряталась от посторонних глаз. Тогда это было легко — ни людей, ни эльфов на сотни лиг вокруг не было. Редкие ватаги гномов-рудознатцев охотно делились с Духом гор лишней одеждой и новостями. Постепенно боль ушла, организм перестал сопротивляться, я вышла к людям и стала заниматься травами, а две тысячи лет назад встретила Ениру — Ларгу Белую, сразу опознавшую во мне дракона. Она-то и привела меня к тебе.

Карегар шагнул в воду и встал рядом с Ягиррой, он хорошо помнил старую ведьму. Как-то раз предсказательница заехала в долину и прожила в ней три месяца. Черный дракон не тронул одинокую женщину, наоборот, изредка приносил ей часть добычи в обмен на рассказы о внешнем мире. В один прекрасный день возка цавис на месте не оказалось, исчез, как будто его никогда не было.

— Енира сказала, — продолжила Яга, — что отведет меня к моей судьбе. Когда я увидела тебя, то поняла, что Ларга была права. Ты моя судьба. Ничего, что я не могла полететь с тобой в брачный полет, но я могла просто жить рядом. Я запретила себе думать о крыльях и вспоминать о небе, но не смогла последовать своему запрету, наверно, я слабая женщина. Сколько раз я порывалась уйти отсюда, чтобы не видеть парящего в синей выси дракона и от этого беспомощно опускать руки и ночами реветь в подушку, но не смогла. Я не раз хотела сказать тебе о себе, открыть правду, вот только что бы изменилось? Тогда бы и ты страдал от бессилия и невозможности что-либо сделать. Два страдальца — это чересчур.