Борис Сапожников - Ultima Forsan Страница 64

Глава 15.

Чокнутые с Сен-Готарда.

- А и силён же ты спать, приятель, - сунулся ко мне один из Чокнутых. – Ни разу не видал, чтобы человек столько проспать сумел.

- Поспишь с тобой, - лениво ругнулся на него я, и хотел было перевернуться на другой бок, чтобы солнечный лучик, пробившийся через дырку в тележном пологе, не светил в глаза. Однако Чокнутый явно не собирался так вот просто отставать от меня.

- Эй-эй, - принялся он тормошить меня, - хватит спать – всю жизнь проспишь же!

- Ну чего ты так расшумелся, а?

Я понял, что в покое меня точно не оставят, и сел. Потянулся, хрустнув суставами. За время путешествия до Сен-Готарда я редко покидал телегу Чокнутых, проводя во сне большую часть дней и ночей. Хотя тех дней с ночами было всего ничего.

В первый раз мы заночевали на перевале Сен-Готард, в том самом форте Чокнутых, о котором так красочно рассказывал командир охранявшей переправу заставы. Там по случаю прибытия смены закатили настоящую пирушку и гуляли до самого утра. Я же не стал задерживаться. Не то, чтобы не хотелось выпить в не самой дурной компании, но время поджимало всё сильнее. Даже сюда успели просочиться кое-какие новости из Шварцвальда. И были эти новости крайне неприятными для меня.

- Бесчинствует там какая-то банда не то ландскнехтов, не то рейтар, не то просто разбойников, - рассказывал замогильным голосом основательно подпивший командир форта, единственный, кто, кроме здешнего алхимика, никогда не покидал перевала. – Их командира мало кто видел, но знакомые знакомых, как обычно, рассказывают про него жуткие вещи. Мол, своего лица у него нет, а вместо него – маска, да не простая, а сшитая из человеческой кожи. И меняет он её регулярно, за что его и прозвали Кожаным лицом.

- Не знаю, какое там у кого лицо, - отмахнулся один из самых молодых среди Чокнутых, - а видал я командира тех наёмников, что вильдграфу служат. Помнишь, ты, командир, наш разъезд в дикие земли отправлял, дорогу до Базеля разведать? Так мы ж тогда малость дальше сунулись, вот и видали его.

- И каков же он из себя? – спросил я, подставляя и так не слишком опустевшую кружку под винную струю. Раз уж обходит нас мальчишка, из тех, что отираются в форте, зарабатывая мелкими услугами, вроде вина налить, так отчего же мне выделяться. Парнишка сунул нос в мою кружку, увидел, что вина в ней ещё полно и лишь плеснул туда для вида, тут же отправившись к другим, более страждущим хмельного.

- Да сын это вильдграфа, вот что, - хлопнул своей кружкой об стол Чокнутый. – Он с штадтафогтом Базельским и с епископом, конешное дело, встречался, подтверждал, что его люди за Рейн ни ногой, что, мол, старинные договорённости между вильдграфом и городом остаются в силе.

- А сам-то ты его видал? – поинтересовался у него командир.

- Я ж говорил, - обиделся парень, - они целую церемонию из этого устроили. На площади перед новенькой ратушей. Бумаги подписывали, печатями там скрепляли – всё как положено.

- И бездушные были? – уточнил я.

- Так с ними мы почитай бок о бок возвращались! – сделав хороший глоток из кружки, воскликнул разгорячившийся Чокнутый. – Они ж после этого из-под Базеля ушли, всё чин по чину, и вернулись к Сен-Готарду, Люцерн стеречь.

- Что верно, то верно, - подтвердил его слова командир форта, - народу на заставе бездушных крепко прибавилось.

Вторую ночь провели в окрестностях Люцерна. Обезлюдевший во время чумы город не стал городом скорби, однако и возвращать его себе никто из владык пока не собирался. Ни у одного из кантонов не было сил и средств, чтобы сделать это в одиночку, а когда, по словам командира Чокнутых, пару раз освободить Люцерн от бродящих по нему мертвецов собирались сразу несколько владык, то всё заканчивалось переговорами о статусе города. Ни у кого не было желания класть своих людей за чужие интересы.

Фактории рядом с Люцерном не было никогда – город хоть и богатый, но вывезли из него всё достаточно быстро, а потому рейдеры потеряли к нему интерес почти сразу. Ни один мертвец не выбрался из города, да и просто у дорог никто из опасных тварей не попадался – Чокнутые, патрулировавшие вместе с бездушными, истребляли их споро и безжалостно.

Я лишь с довольно большого расстояния поглядел на цель путешествия отряда преподобного де Бельзака. Внушительная крепость монастыря Фраумюнстер, стоявшего на окраине мёртвого города, темнела на фоне затянутого снежными тучами неба. Суровые обитатели обители не пожелали покидать её даже когда город опустел из-за чумы и над ними нависла тень голода. Каким-то чудом они сумели выжить в самые суровые годы, а после провиант начали возить в монастырь из нескольких кантонских городов. Легенды о стойкости и почти святости монашек Фраумюнстера давно уже разошлись по всей округе.

Пустую повозку, которую на обратном пути загрузят продовольствием для Чокнутых с Сен-Готарда, охранял внушительный эскорт из десятка всадников, вооружённых кроме палашей ещё и лёгкими, но удобными арбалетами. Кроме того, не раз пути отряда пересекались с разъездами рыцарей Ордена Бездушных. Чёрные всадники с белыми крестами на доспехах вежливо здоровались с Чокнутыми, перебрасывались последними новостями, интересовались здоровьем общих знакомых и родственников. Ведь многие бездушные были родом из этих мест, а кое-кто прежде чем уйти в орден и вовсе охранял перевал.

Бездушным я без повода на глаза старался не попадаться. Не хотелось вызывать лишних подозрений с их стороны. И так на заставе по ту сторону Сен-Готарда меня едва не задержали. Мои бумаги с подписью Лафрамбуаза на командующего заставой седовласого рыцаря не произвели никакого впечатления.

- Тоскана далеко, - пожал плечами он, видимо, здесь обо всех местах, находящихся за линией горизонта принято так говорить, - а с тобой мне тут разбираться.

Помогло вмешательство командира Чокнутых. Тот сообщил, что у меня самые лучшие рекомендации от штадтфогта Лугано.

- Это за какие такие заслуги ты их получил? – глянул мне в глаза рыцарь, и я понял, что отвечать надо прямо и ни в коем случае не юлить. Прикончат на месте, несмотря ни на какие бумаги и рекомендации.

Выспаться в каталажке мне не дали. Кажется, едва я устроился на жёстких досках нар, как в двери заскрипели ключи и меня подняли на ноги. Обращались, правда, не как с заключённым, но и без особых церемоний. Спрашивать, куда меня ведут, я не стал – ни на что это не повлияет, а нарваться на грубую шутку со стороны конвоиров желания не было.

Привели меня в допросную камеру, где и без того яблоку негде упасть было. За складным столиком в углу примостился писарь, скрипевший пером. Дон Бласко сидел на стуле у стены, а рядом был растянут на дыбе Агирре. Понятно, никто титулованного дворянина, да ещё и подданного другого королевства пытать не станет – кантонам не с руки наживать себе врагов в Наварре, а вот баску повезло куда меньше. Судя по отметинам, его уже основательно обработали плетьми, а сейчас палач только ждал команды, чтобы провернуть ворот дыбы. Команду ему должен был отдать кто-то из важных господ, расположившихся в противоположном углу, ближе к двери. Первый был, скорее всего, командиром гарнизона Лугано, тем самым Габелером, об этом говорило хотя бы его полувоенного покроя дворянское платье и длинный меч на поясе. Второй же, наверное, никто иной как здешний правитель – штадтфогт, чьего имени я не знал. Полный, краснолицый дядька с довольно приятными чертами лица и мягким голосом. Как раз, когда я вошёл, он велел палачу продолжать.