Инна Кублицкая - Карми Страница 64

За этими хлопотами Малтэр забыл о принцессе, рассудив, что, если ей что-то понадобится, она всегда найдет кому приказать; когда же лодки с парламентерами отплыли от того берега, Малтэр вспомнил о сургарской государыне.

— Где госпожа? — спросил он.

— В кабинете Руттула, — ответили ему.

Малтэр бросился туда. Едва он распахнул дверь, в лицо ему ударил отвратительный запах горелой кожи.

Малтэр остолбенел. Принцесса жгла архив Руттула. Ей помогали трое слуг: один поддерживал в камине большой огонь, другой выдирал из книг и тетрадей листы, третий скоблил вощеные дощечки.

Принцесса выдергивала из шкафов свитки и книги, бегло просматривала их и бросала то своим помощникам, то в угол, где грудой валялись документы, уничтожению не подлежащие.

— Госпожа моя! — воскликнул Малтэр. — Что ты делаешь?

Принцесса обернулась к нему, и Малтэр, пронзенный ее полубезумным взглядом, решил, что видит перед собой не юную девушку, пусть даже и королевской крови, а какое-то потустороннее существо, принявшее ее облик.

«О боги, — пронеслось у него в голове. — Оборотень, настоящий оборотень. И в черное с золотом вырядилась… И тело Руттула схоронила в воде…»

Неожиданно Малтэр понял, что происходит. Существуют бессмертные хэйо, демоны, пожирающие человеческие души. Они вселяются в тело человека, подчиняют его своей воле и поглощают душу его, лишая надежды возродиться после смерти. И доев душу (а бренные тела от этого умирают), подыскивают другое тело. Грешник или праведник одинаково беззащитны против хэйо; существуют заклятия, которые навеки могут заключить хэйо в захваченном теле, но спасти от самого захвата не может ничто. Малтэр мысленно поблагодарил богов за то, что страшная участь минула его.

Почему никто не подозревал, что Руттул одержим хэйо? Ведь это очевидно. Хэйо захватил Руттула (да нет, какого-то безвестного человека) и провел его по жизни, подчинив своей воле. Обычно такие люди умирают очень быстро, но хэйо Руттула был, возможно, изгнанным ангелом, ведь такие духи редко проявляют алчность, а больше стремятся возвыситься хотя бы в земной жизни, раз уж не вышло на небе.

И следующей своей жертвой ангел-хэйо выбрал не абы кого, а высокорожденную даму, обладательницу знака Оланти.

Принцесса изменила своим привычкам; принцесса надела, как Руттул, черное платье с золотом — вопреки траурным обычаям; принцесса похоронила тело мужа в озере — зная, вероятно, что процедура похорон ничего не даст уничтоженной душе покойного.

«Но меч! — вспомнил Малтэр. — Почему она похоронила принца с оружием? Это имело бы смысл, если бы душа Руттула была жива. Ох, темны дела хэйо…»

— Прошу прощения, государыня, — с поклоном проговорил Малтэр, — сейчас прибудут майярские послы. Ты должна их встретить…

— Должна? — нахмурилась принцесса.

Малтэр, испугавшись, что ляпнул неподобающее, низко склонился перед ней.

— Я уже почти все закончила, — сказала принцесса. — С ними ничего не случится, если минуту подождут?

— Прошу прощения, государыня, — повторил Малтэр. — Но… Как же знак Оланти?.. Принцесса ответила:

— Да, принеси его. Он у меня в спальне в лаковом ларце.

Малтэр, торопливо поклонившись, метнулся за ларцом.

Парламентеры уже высадились на тавинской пристани, когда он, запыхавшись, преподнес ларец принцессе и бросился встречать майярцев.

Он успел принять почтенный вид и с достоинством проводить послов в Большую залу Руттулова дома. Для майярцев были приготовлены мягкие кресла; напротив них стояло почти такое же кресло, но более высокая спинка подчеркивала сан той, что это кресло займет.

Раз уж государыня запаздывает, это должно выглядеть церемониально, решил Малтэр, и когда принцесса, завершив сожжение Руттулова архива, направилась к Большой зале, Малтэр шепотом спросил, как объявлять титул — «вдова Руттула» или «жена Руттула».

— Объяви — Карэна, и все, — сказала принцесса. — Нечего лишний раз марать имя Руттула о их подлые уши.

Подлые? Тут Малтэр мог бы возразить, но перечить не стал. Майяр выслал послами знатных господ, выше прочих — сан молодого Горту, но он еще слишком юн, и главой посольства был объявлен Ваорутиан, второй сын младшего Ирау.

Герольд выкрикнул имя принцессы, и та вошла, принимая поклоны послов. Она была побежденной, но высокий сан защищал ее от неуважения.

Дождавшись, пока она сядет, опустились в свои кресла и знатные майярцы. Малтэр встал рядом с принцессой. Он принял от майярцев заготовленный документ, уже утвержденный печатями Горту, Марутту и Кэйве, передал писцу, прочитавшему его вслух, а потом вручил принцессе.

Она взяла в руки развернутый пергаментный свиток, просмотрела каллиграфически выписанный текст и протянула руку за пером.

— У меня еще нет печати с моим полным титулом, — сказала она, подняв синие глаза на Ваорутиана. — Устроит ли великий Майяр моя подпись?

Ваорутиан склонил голову:

— Разумеется, государыня. Но прошу подписаться полным титулом.

Принцесса задержала на нем взгляд, потом опустила глаза и решительно начертала на пергаменте: «Принцесса Карэна, государыня Сургары, владетельная госпожа Арлатто и Арицо, дочь Лаави сына Аргруу, потомка Нуверре Отважного, вдова Герикке Руттула, сургарского государя».

Писец тут же посыпал написанное песком.

Принцесса встала и этим заставила майярцев стоя выслушать следующее:

— Государь Сургары, мой супруг, умер. Волею его я назначена наследницей. Прошу передать это Высочайшему Союзу.

«После чего, — вспоминал Ваорутиан, — государыня удалилась» .

— Лиса, — отозвался Горту о Малтэре. — Крутил, крутил, а все-таки нашел принцессу. Какова она? — спросил он сына.

— Мне показалось, она больна, — ответил юноша. — В зале холодно было, а она ворот теребила — задыхалась. И лицо горело…

— Когда займем Тавин, первым делом отыщешь ее, — приказал Горту. — Будь предупредительным и старайся ей не перечить, но будь рядом, понял?

— Да, конечно, — сказал юноша.

Тавин, разорение которого начало наводнение и продолжил захват его майярцами, переживал трудные дни. Сава в договоре настояла на том, что жителей пощадят, оставят в живых; но что для тавинца жизнь, когда иноземные солдаты рыщут по домам, тащат имущество, беззастенчиво ищут спрятанные драгоценности, круша то, что не могут унести?

Бывало, что какая-нибудь хозяйка, возроптав, порывалась защитить свои самые нарядные тряпки, но крепкая рука мужа оттаскивала ее в сторону и зажимала рот. Будут кости, мясо нарастет… Будут люди — будет и имущество. Не в первый раз через Сургару идут завоеватели. К тому же привычка тавинцев иметь доли в заграничных предприятиях и кораблях оставляла недоступными для грабителей значительные деньги, — Тавину нечего было беспокоиться за свое будущее.